Инна Булгакова - Только никому не говори

• Название: Только никому не говори
• Автор: Инна Булгакова
• Жанр: Детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-1-105-72122-9

"Однажды декабрьским утром 86-го года я неожиданно проснулась с почти готовым криминальным сюжетом – до сих пор для меня загадка, откуда он пришёл: “Была полная тьма. Полевые лилии пахнут, их закопали. Только никому не говори”. И пошло- поехало мне на удивление: “Смерть смотрит из сада”, “Крепость Ангела” “Соня, бессонница, сон”, “Иди и убей!”, “Последняя свобода”, “Красная кукла”, “Сердце статуи”, “Век кино” и так далее… Я пишу медленно, постепенно проникая в коллизию, как в трагедию близких мне людей, в их психологию, духовно я вынашиваю каждый роман как ребёнка" (Инна Булгакова).

---

Небольшой письменный стол — стол заскрипел, когда кто-то полез в окно. Вот диван в углу, довольно широкий (как это говорят — полуторный?), раскладывается — как бы тахта для двоих. Да, для двоих. Я раскрыл окно в сад. Упоительный аромат отцветающего жасмина потёк в затхлую комнату. Не с юностью и любовью ассоциировался теперь для меня этот запах — с сыростью погреба… мелькнувшее ощущение не удавалось поймать!

Как ходит тут она — одна по этим низким убогим комнатам: банальная дачная рухлядь выглядела бесприютно, даже зловеще, словно из дома ушла душа. Вот тут стоял Борис, а за кустом… ага, прекрасно слышно. Говорил Ника:

- … а через дыру в заборе можно вынести тело? Ты уверен? Надо осмотреть. Так вы, Анечка (уже «Анечка», актёры — народ бойкий), не возражаете, если мы у вас переночуем?

- Ночуйте.

- Анюта, — осторожно сказал Дмитрий Алексеевич, — ты бы переехала пока в Москву? Я бы тебя возил к отцу, а? Ну как ты терпишь тут одна?

- Нормально.

- Готово! — провозгласил Вертер. — Опять клумба получилась.

Борис ждал меня на крыльце. В прозрачных сумерках его лицо вдруг показалось старым и… несчастным, что ли?

- Самый близкий путь в больницу через рощу. Не возражаете?

- Все равно.

Мы остановились на лужайке. Анюта и двое мужчин стояли у стола, Вертер опирался на лопату и преданно глядел на меня: я его не выдал.

- Ну что ж, граждане, следствие продолжается. Милости прошу в палату номер семь.

- Иван Арсеньевич, — чарующе заговорил Отелло, — я давно уже не испытывал столь острых ощущений. Вы позволите мне на полных основаниях присоединиться к подозреваемым?

- Присоединяйтесь, — я широким жестом обвёл присутствующих. — Но вы обязаны пройти через предварительный допрос. Когда вы ко мне приедете?

Актёр подумал.

- Послезавтра днём, пожалуй. Вас устроит?

- Вполне. Я буду в палате или в беседке в парке. Допросы обычно провожу в беседке — не хочу своих соседей в это дело впутывать.

- Найду. И ещё позвольте, Иван Арсеньевич, одно замечание напоследок. Моя профессия приучила меня к бережному обращению с авторским текстом. Если речь идёт о полевых лилиях, то именно о полевых, а не о садовых. Вы меня понимаете?

- Да где у нас их взять — эти полевые лилии?

- А вы найдите, — актёр тихонько засмеялся. — Кто аккуратно ищет, тот всегда найдёт.

- Иван Арсеньевич, — Анюта подошла ко мне, — вы не заблудитесь? Уже темно.

Я отозвался беззаботно:

- Тут невозможно заблудиться. Тропинка прямо ведёт от заборов к кладбищу. А там уж я у себя.

В лесу стояла ночь, беззвёздная, беззвучная. Времени в обрез — на полдороге я решил с Борисом расстаться, а там будь что будет! Вероятнее всего, ничего не будет, но подъем духа, неизвестность, пленительная свежесть и голубой взор — кружили голову. Я тихо спросил:

- При каких обстоятельствах вы видели у Маруси браслет?

- Чего это вы шепчете?

- Так надо.

- Ага, убийца крадётся во тьме с кинжалом. Ладно. Я видел браслет в синей дорожной сумке. Помните, сумки перепутали и Марусина стояла в нашей комнате? Я искал плавки, расстегнул молнию: сверху какая-то красная материя — шёлковая шаль. Я её вынул, смотрю: тетрадки, учебники… в общем, понял, что сумка Марусина. Хотел положить шаль на место — вдруг из неё что-то выскользнуло и упало на пол. Поднял: браслет. Ну, завернул его обратно в шаль, в сумку положил, отнёс в светёлку, где подслушал любовный лепет.

- Опишите браслет.

- Вещь дорогая, старинной работы. Семь рубинов оправлены в золото и соединены в круг золотыми же крошечными звёздочками или цветочками. Камни чистейшие, и золото высшей пробы. Ручаюсь: у меня уникальная зрительная память.

- Вы в этом разбираетесь?

- Разбираюсь.

- Откуда?

- Оттуда. Разбираюсь — и все. Просто интересовался драгоценностями.

- А почему вы не сказали о браслете на следствии? Ведь это очень важно.

- Все потому же: обещал Павлу Матвеевичу.

- Удобная позиция: за все отвечает сумасшедший. Так он знал о браслете?

- Я его предупредил. Мы с ним вдвоём справки оформляли. Он все молчал. Вдруг неожиданно будто подумал вслух: «Что же все- таки случилось с Марусей?» Я сказал: «А вы знаете, что она прячет ото всех старинный золотой браслет с рубинами?» Думаю, особого внимания он на мои слова не обратил — не до того было! — отозвался как-то рассеянно: «Потом, потом, все потом. Никому об этом не говори. Обещаешь?» Я обещал. А он, конечно, тут же забыл про браслет, смерть жены его с ума свела… В полном смысле этого слова.

- Борис Николаевич, дальше меня не стоит провожать: далеко вам возвращаться. Давайте постоим, покурим на прощанье. Так вы уверены, что тогда в прихожей Павел Матвеевич был уже в ненормальном состоянии?

- Это очевидно. Какие-то лисы, какие-то лилии ни с того ни с сего. Зачем-то поехал ночью в Отраду, забрался в погреб… Разве это поведение человека разумного?

- А вы, как человек разумный, после разговора с ним, конечно, отправились домой спать?

- Конечно.

- И заснули?

- И заснул. Кстати, Иван Арсеньевич, просветите и вы меня. Как Маруся могла быть убита в четыре часа дня, если в это время сестры находились на речке?

- В это время Анюта была в Москве.

- Вот как? У любовника? Так и думал, что здесь нечисто. Но в это же время на даче мальчик ошивался. Он свидетель или убийца?

- Ни то и ни другое. Он действительно сидел на крыльце и ждал сестёр. Это подтверждает мой настоящий тайный свидетель.

- Так он существует в самом деле?

- В самом деле.

- И от него вы узнали про браслет?

- От него.

- Ну что ж, вы смелый человек. Берегитесь. А я пошёл.

- Вы на машине?

- На какой ещё машине?

- Вроде бы три года назад вы скопили на машину. Или у меня неверные сведения?

- Верные. Раздумал покупать, много мороки.

- А деньги?

- Что деньги?

- Деньги целы?

- А вам какое дело?

- Борис Николаевич, я вас серьёзно спрашиваю: вы можете показать мне свою сберкнижку?

- Ещё чего!

- А следователю?

- Что вам нужно от меня?

- Вы потратили деньги? Ну, потратили? На что?

- Догадайтесь! — математик засмеялся, но хрипло, с натугой. — Вы ж писатель — дайте простор воображению.

- Любопытный у нас с вами разговор завязался, Борис Николаевич, хочется говорить и говорить, точнее, слушать. Приезжайте ко мне… хоть завтра после работы? Или в субботу, а?

- Ладно, в субботу в двенадцать. Вообще-то я в отпуске.

- И давно?

- С понедельника.

- Поедете куда-нибудь отдыхать?

- Нет.

- И чем предполагаете заняться?

- Да вот вас, например, навещать. Довольны?

- Счастлив. С тех пор как я стал сыщиком, у меня появилась уйма друзей.

- То ли ещё будет! — отозвался Борис как-то двусмысленно и мгновенно канул в лесную тьму.

Я громко крикнул:

- Жду вас в субботу в двенадцать! В беседке!

- Ждите!

Засвистев «Тореадор, смелее в бой!..», я двинулся дальше по уже едва заметной, скорее угадываемой, тропинке. Пройдя шагов пятьдесят, резко отскочил в сторону — аж что- то хрястнуло в злосчастной моей руке — и замер в кустах. Тишина. Тишина, будь она неладна! Густая июльская мгла, одна звезда в высоких берёзовых кущах, терпкий ночной холодок и шаги. Наконец-то! Далёкие шаги… ближе, ближе… быстрый лёгкий шаг в светёлке, над погребом… Я почти не дышал, я жил полной жизнью!.. Вот, рядом!.. Кто-то прошёл мимо меня во мраке и скрылся за поворотом тропинки. Я осторожно двинулся следом. Удобнее всего пристукнуть его у кладбищенской ограды, там, где берёзы расступались и было светлее. Кто-то крался впереди, шагах в пятнадцати, не оглядываясь. Как будто высокий, не ниже меня… значит, не Борис?.. Дмитрий Алексеевич или актёр?.. Но ведь не она же! Вдруг захотелось плюнуть на все и скрыться, но я уже знал, что никуда не денусь. Нет, я узнаю все! Слабый просвет во тьме, и дальше плотная чёрная масса — столетние липы над могилами. В светлеющем прогале мелькнул силуэт и слился с кладбищенской тьмою. Уже не скрываясь, я бросился вперёд, раздался крик, дикий, леденящий душу вопль, кто-то прижался к ограде и кричал. Я слегка ударил ребром ладони по горлу, он умолк и обмяк, я рванул его на лунную полянку, он упал ничком. Да что же это такое? Ведь едва дотронулся и… убил? Я перевернул его на спину. Передо мной лежал юный Вертер.

Полтора часа спустя бесшумно, «яко тать в нощи», я подкрался к нашему флигелю. Моё окно открыто. Посвистел, чтоб предупредить народ, полез в окно, кое-как одолел подоконник и рухнул на койку прямо на руку в гипсе. Не удержался и застонал.

- Ванечка! — задушевным шёпотом заорал бухгалтер. — Где ж тебя черти носили? Это ты на кладбище кричал?

- Ну, откопали, Иван Арсеньевич?

- Нет там ничего, — устало отозвался я. — А главное, я рассчитывал поймать убийцу — все сорвалось.

- Ваня, рассказывай!