Филис Хаусман - Роман с натурщиком

• Название: Роман с натурщиком
• Автор: Филис Хаусман
• Издательство: БДР-Трейдинг
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7721-0048-3

Едва увидев рыжеволосое создание с сапфировыми глазами, Шон Стивенс понял, что именно эту женщину искал всю жизнь. А она, Сирил Адамс, в эту минуту с содроганием бормотала про себя: «Нет! Только не это! Хватит!» Слишком свежо было в ней воспоминание о другом отлично сложенном парне: тот в свое время всласть поизмывался над ее лучшими чувствами, и неизвестно, сколько лет должно пройти, прежде чем осколки сердца склеятся вновь.

Горький опыт оказался полезен, по крайней мере, в одном: осознав, что красивые парни с отличной мускулатурой — ее рок, Сирил дала обет никогда впредь не уступать этому искушению судьбы и до сих пор держалась на высоте. До сих пор — это все-таки пять лет… И хотя на своем пути она сталкивалась с множеством красивейших мужчин, ни разу не нарушила своей клятвы.

Но сейчас… Никакие обеты и заклинания уже не помогут ей, потому что это — любовь! Да, самая настоящая любовь — бывает же такое! — с первого взгляда…

---

— Какую температуру выдает эта твоя штуковина? — Шон кивнул на портативный подогреватель воды над раковиной.

— Надо думать, градусов девяносто. Экономит мне кучу времени, и вообще… покупка этого обогревателя была одной из лучших моих идей, когда я переоборудовала кухню после приобретения этого дома.

— Все это хорошо и удобно… до первого землетрясения, — с фатальным равнодушием заметил Шон.

— Боже, о чем ты говоришь! Ужас да и только!

— Да? Ничего, не беспокойся, милая! При первом же толчке я прибегу к тебе в форме бойскаута и из остатков дома сложу костер. Будь добра, дай мне фильтр! — живо попросил он, увидев, что Сирил грозит ему сковородой.

Засыпав молотый кофе в плотную бумагу и разместив фильтр в верхней секции своей незамысловатой стеклянной кофеварки, Шон продолжил:

— Чем проще — тем лучше. Фильтр и отстойник — все остальное от лукавого.

Сирил презрительно фыркнула.

— Секрет по большому счету все же в бобах, — невозмутимо изрек Шон. — Я с собой принес не что-нибудь, а изысканнейший сорт высокогорной колумбийской арабики.

Он даже «р» выговаривал на испанский манер — твердо и раскатисто.

— Прошу!

Сирил пригубила для пробы дымящийся напиток — и глаза ее блаженно устремились к небу.

— Шон, ты убедил меня! Если и дальше будешь баловать меня таким кофе, я отрекусь от чая. Вкус — исключительный!

Лицо Шона расплылось от удовольствия, и в течение минуты они оба наслаждались кофе, покоем… и близостью друг друга.

Остаток утра Сирил энергично и в свое удовольствие рисовала. Один раз попробовав пастель, она пленилась теплой чувственной гаммой, которую создавали цветные мелки. Сейчас она была ураганом творческой, созидательной энергии, у нее все получалось, и каждый штрих был песней.

Шон и на этот раз не спешил воспользоваться своими правами на почасовую оплату труда, но Сирил это нисколько не тревожило: после вчерашнего она скорее предвкушала момент расплаты, чем боялась его, а в том, что он настанет, она не сомневалась. Если при мысли о неизбежном поцелуе по ее телу и пробегала дрожь, то только от предвкушения.

Она почувствовала себя задетой, когда их короткий ланч не завершился ожидаемым «десертом», но работа звала, и в двенадцать тридцать они снова оказались в мастерской.

К четырем дня несделанными оказались только две иллюстрации. Она завершила их медленно, снова и снова вглядываясь в каждую деталь, упиваясь строгими, мужественными изгибами тела, которое гораздо охотнее ласкала бы наяву.

Сказав себе, что любой новый штрих, любое дополнение или изменение разрушит совершенство образа, она решительно поставила точку и объявила:

— Ша, ребята! Шоу окончено.

Шон, сидя на своем шестке на другом конце мастерской, плотоядно ухмыльнулся.

— Кто сказал, что окончено, милая? Впереди расплата грехом! — Он внушительно повел бровями.

Расплывшись в улыбке, Сирил приготовилась к выплате своего спецгонорара, но Шон с садистской неторопливостью отправился за ширму, и по шороху, доносившемуся оттуда, Сирил поняла, что он одевается.

Сирил, уязвленная, села возле рабочего столика, и когда ее мучитель появился, мстительно поинтересовалась:

— Не желаете ли сперва перекусить?

— Не то чтобы желаю, но, пожалуй, останусь здесь и на ужин, — отозвался он и рассмеялся так, что Сирил, несмотря на свое упрямство, не выдержала и тоже прыснула.

В два шага он пересек комнату, и Сирил очутилась в его железных объятиях. Их крепость возбуждающе контрастировала с мягкостью и нежностью пальцев, гладивших ее волосы, с невесомой легкостью поцелуя.

Впрочем, почти тут же язык Шона прорвался через преграду ее губ, творя разбой и бесчинства, и Сирил, насквозь пронзенная желанием, впилась ногтями ему в спину.

Почти совсем задохнувшись, Шон оторвал свой рот от губ Сирил и, тяжело дыша, пробормотал:

— Это был первый, милая…

— Боже, милый, не надо считать! Сколько ни возьмешь — все твое, лишь бы тебе или мне не задохнуться. — Сирил хрипло рассмеялась. — Но тебе не кажется, что лучше бы вначале подкрепить свои силы обедом?

— Любовь моя, ты такая сладкая, что мне не нужно больше никакой пищи! Займемся любовью, а уж потом все остальное, хорошо? — с неожиданной робостью спросил он.

Сирил вдруг окаменела, и Шон беззвучно чертыхнулся, кляня свою идиотскую торопливость. Но Сирил тут же, не отрывая лица от его рубашки, медленно кивнула, и ее тихий, но отчетливый голос произнес:

— Боже, Шон, каким бы опасным красавчиком ты ни был, я не могу тебе противиться. — Руки Сирил оплели его талию. — Да и зачем? Люби меня, слышишь, люби меня!

Поняв из ее слов лишь одно, а именно то, что она согласна, Шон подхватил ее на руки и понес по лестнице, через гостиную и холл в спальню, осыпая поцелуями ее лицо, веки, губы.

— Ты то, что я искал. Я понял это, как только увидел тебя в зале суда, слышишь, Сирил… — жарко шептал он, опуская ее на ноги в шаге от постели.

Ресницы Сирил, встрепенувшись, взмыли вверх. Чувство смутной вины кольнуло ее: она совсем забыла о судебном процессе и об изящных любовных посланиях, в автора которых она заочно уже готова была влюбиться. «Изменница! Предательница!» — обвиняюще бросила ей совесть, словно это и в самом деле было изменой — на два дня позабыть про человека, о котором она не имела ни малейшего представления.

Но тут же все мысли улетучились — Шон начал расстегивать пуговицы ее рубашки, целуя открывающуюся взору кожу. Но дойдя до кружевного лифчика, он неожиданно остановился, и в ответ на ее протестующий возглас пробормотал:

— Любовь моя, у меня слишком трясутся руки, я боюсь что-нибудь порвать. Ты не могла бы дальше раздеться сама? Сделай это для меня.

Сирил молча сняла с себя и нетерпеливо швырнула на пол рубашку и джинсы, затем на испачканную краской рабочую одежду упали сверху белоснежно-кружевные лифчик и трусики.

Шон с восторгом взирал на ее тело цвета слоновой кости, и оно под его нескромным взглядом порозовело. Прошло много лет с тех пор, как мужчина последний раз видел ее такой, и Сирил охватил невольный стыдливый трепет.

— Боже, как ты хороша… — пробормотал Шон, — как я люблю каждый сантиметр, каждую впадинку, каждую линию твоего тела!

— Шон, — почти простонала она, снова оказавшись в его объятиях, — ну почему, почему ты до сих пор одет?!

Пальцы ее судорожно сжали пряжку его ремня. Поцеловав тыльную сторону ее ладошки, Шон в два приема разделся.

Ничего подобного Сирил не видела. Ей приходилось рисовать сотни красивых мужчин, но такой безупречной и стопроцентно естественной мужественности она даже не ожидала когда-нибудь встретить.

Матрац скрипнул под тяжестью двух тел, и был поцелуй Шона — поначалу нежный и трепетный, а потом страстный и неистовый. Когда же он оторвал губы и отстранился, она испуганно обвила руками его спину, призывая вернуться.

Шон, однако, усадил ее на колени и шепнул, что у них масса времени и торопиться некуда. «Как могла я считать его грубым и бесцеремонным? — мелькнуло у Сирил. — Это же самый чуткий и нежный человек, которого я когда-либо знала!» Будь трижды проклят Пол Джордан! Это он изломал ее и на долгие годы превратил в фанатичную мужененавистницу! Сколько же парней после этого испытали на себе ее неправедный гнев только потому, что были хорошо сложены и от природы наделены красотой?!

То же самое едва не получилось и с Шоном: она обращалась с ним с таким презрительным превосходством, что если бы не крайние обстоятельства, они бы, скорее всего, так и расстались врагами. Ведь он имел полное моральное право послать к черту и ее, и ее униженную просьбу, но Шон оказался великодушным. Если бы не его чуткое сердце, она не открыла бы в себе эту страсть, это желание, это чувство любви… Именно любви, поняла вдруг она.

И снова все мысли улетучились из головы Сирил: губы Шона начали разбойничать по всему ее телу — от груди через шелковистый живот к бедрам. Когда его нежные пальцы проникли к самому средоточию ее женственности, она вздрогнула и изогнулась дугой.

Не сразу до нее дошел его шепот: Шон просил ее быть смелее. Губы ее начали прокладывать огненную дорожку через его могучую шею и плечи, а Шон положил ее руку на главного свидетеля своей восставшей страсти. Когда пальцы Сирил обрели неожиданную дерзость, он издал рык.

— Шон, пожалуйста, сейчас, слышишь, сейчас! Я не могу больше терпеть… — выдохнула она.

— Нет-нет, еще немного…

Секундой позже Сирил уже оказалась под ним, его губы запечатали ее рот, а руки осторожно раздвинули бедра. Быстрое движение огромного тела — и они слились.

Вскрик изумления и боли вырвался из горла Сирил, мускулы ее в страхе напряглись. Но это продолжалось совсем недолго — снова расслабившись, она открылась Шону окончательно, и то, что было источником боли, стало центром закручивавшегося спиралью вселенского наслаждения.