В. Бирюк - Буратино

• Название: Буратино
• Автор: В. Бирюк
• Жанр: Фэнтези

Продолжение романа В. Бирюка "Зверь лютый". Наш попаданец подрос. Только вот с прогрессорством снова не очень. Ну, если разве в сексе. Нет, на этот раз не его, а он. Подрос же. Просто помните, что это – альтернативная история. Не сколько об истории, сколько о человеке в ней. Детям – не давать. Слишком много здесь вбито. Из опыта личного и “попаданского”. Местами крутовато сварено. И не все - разжёвано. Предупреждение: Тексты цикла «Зверь лютый» - ПОТЕНЦИАЛЬНО ОПАСНЫ. Автор НЕ НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ за изменения психо-физических реакций читателей, произошедшие во время и/или в результате прочтения этих текстов.

---

   И вот, имея в виду совместить полезное с полезным, Гоша пригласил битого и отовсюду выгнанного, но торгующего стольным градом Киевом Свояка в Кучково на Москва-реку. "Москва" - это от "мокша" - "медведица" на местных финско-угорских диалектах. Понятно, что дипломатические переговоры в "медвежьем углу" не проводятся. Не по чести. Хоть Свояк уже и безудельный, практически изгой. Но Гоше сильно надо было местных князьков вятских, которых он боярами называл, несколько притоптать. Схема типовая безотказная. Не поход - оснований для карательной операции нет. Но дружина немалая - честь гостю по дипломатическому протоколу оказать надо. Почётный караул, то-сё, скоморохи для развлечения, советники для соглашения... Куча народу. Со Свояком - похожая толпа. И еще круче -- его голодные таборы беженцев Северских недалеко от тех мест бедствовали. Присоединились к торжеству. Сильно голодные после отсиживания по лесам. А кормить всех - хозяину. "Изнурение постоем" называется. Потом это словосочетание во многих челобитных и жалобах встречается. Чуть ли не до Октябрьской Революции.

   Степан Кучка, князёк местный, либо выкатит на всех как положено. И потом еще пару-тройку лет будет лапу сосать. Как та медведица. Либо мявкать начнёт. Тогда его - к ногтю. Поскольку не только своему князю не обеспечил, а еще и перед соседним государем осрамил, сорвал важные межгосударственные... Статья о госизмене аж на лбу написана.

   Только Кучка крепок оказался. И когда его погреба разносили, и когда лари его перетряхивали, и когда всем в усадьбе бабам и девкам подолы задирали... Терпел и молчал. Молчал выразительно. Так что Свояк над Гошей уже и посмеиваться начал. Не на трезвую голову, конечно, но... Пили все много и непрерывно. Вообщем, углядел как-то ввечеру Гоша девку-малолетку. Все, что есть на дворе на двух ногах с дыркой между - все гостю в постель. Кроме птицы - это на стол. По обычаю исконно-русскому, древнеславянскому, от дедов-прадедов... А уж такому как Гоша... Девка бежать. Куда там. Поймали гридни девку, привели Гоше слегка сильно принявшему. Он её употребил соответственно. Есть у Мономашичей такая... чрезмерная страсть к малолеткам.

   По утру явился к Гоше Степан Кучка. Сильно злой. Возражать начал. Девка-то его младшенькая. Доченька. Выскочила во двор котенка своего поискать. А ты её... Женись. А Гоша женат. - Тогда жени на ней сына старшего, Андрея. Ага. Но... Она же младшая. У тебя на год старше есть. Младшую вперёд старшей выдать - не по чести. - Тогда младшую за кого хошь, а старшую Софью за Андрея.

   Ругались, спорили. У Гоши от вчерашнего бодуна голова... А тут еще Свояк пришёл. "Будем Киев брать или глазки девкам... утирать". Кучка и ему сказал. Тот озлился:

  -- Смотри Гоша, как твои холопы разговаривают.

  -- А мы не холопы, мы князья вятские. Ваших что Мономашичей, что Ольговичей - древнее. И вообще - мы рюриковичей завсегда бивали...

  -- Слышь Гоша? А я думал, ты в Залесье один князь, а у вас тут каждая кочка - князь. Или каждая кучка. Не скажу чего.

   Тут у Степана крышу-то и сорвало - кинулся с кулаками. На князя черниговского. Ну, как-бы князя, как-бы черниговского. У Гоши от вчерашнего голова раскалывается, а тут крик в голос. В два голоса... Гоша рявкнул. Степану через три минуты голову отрубили. При большом стечении народа - все кто во дворе был.

   Ну и?

   Оно конечно, господь велел прощать. И по "Правде Ярославовой" - за убийство только штраф. Но - вятичи... Гоше, как в прежние времена Святославу и Владимиру, нож в спину из вятских лесов - не нужен. Да тут еще и большой поход намечается. Надо мириться с сыновьями свеже-обезглавленного, с Кучковичами. Замирились. Гоша-таки сына Андрея на старшей дочке новопреставленного покойника оженил. Мезальянс однако. Не берут рюриковичи жён из дочерей холопских. Или там - боярских. Не ровня. Исключение одно - дочки посадников новгородских. Ну, те и сами - хоть и выборные, но почти князья. Над ними княжьей власти нет. А тут... Но Гоша сказал, Андрей губы от пива хмельного утёр и - под венец. Тут же. Колода, на которой Степану голову рубили, только-только просохла. Ну и хорошо - сыновья спокойнее были. Аккуратнее.

   Да и собственный сынок... Тридцать три уже. Иисус к этому времени уже и на крест слазил. А этот все девок портит. А главное - дурной, отцу перечит, с отрочества даже в бою приказов не исполняет. Женой из низкого рода урезонили. И Кучковичам честь немалую оказали - у рюриковичей жены только из королевских домов. У самого Гоши вторая жена вообще сестра императора греческого, у его противника - Изи Волынского, мама - дочь германского императора. Вот у Свояка - из новгородских посадников. Но она - вторая. И там под её "на кровать слоновой кости" весь Новгород положить предполагалось. Не срослось тогда у Свояка. Бывает.

   Красиво у Гоши получилось. И с сыном, и с Кучковичами, и со Свояком. Одно осталось: а с младшей Кучковной-то что делать? Свояк тоже участие принял - выдали полудевку за воеводу из северских. Не великого полёта птица, да и в бороде седины полно. Но Кучковичи приданное дали. Из княжьими слугами не найденного. Князья добавили. Девка все плакала. Не хотела. Ну и кому это интересно? А убрать с усадьбы надо. Чтоб она братьям глаза не мозолила, сердца их против князя не горячила.

   Потом был угрянский поход Свояка. Немолодой молодой где-то там сложил голову. А молодая - овдовела еще не родив. Но родила. И померла. А вот кого родила, и что с ребёнком стало - не понятно. Вроде, назад к Кучковичам никого не привозили. И по Черниговщине-Северщине никакого звона не было.

Глава 29

   Интересные дела получаются, если пьяный трёп да в трезвые уши, да на такой голове, в которой молотилка молотит.

   Поскольку в этой голове голове складывается легенда для моего самозванства.

   Московские дела были в начале апреля 1147. Значит, ребёнок родился в начале январе 1148. Такая первоапрельская шутка, с отдачей в форме новогоднего подарка.

   Теперь примерим эту историю на себя.

   Родился мальчик. Крестили Иваном. И то верно -- дело-то на поминках князя Ивана Юрьевича зачиналось. Маманька -- померла, батянька голову сложил. Но младенца - выходили. Кто, где - неизвестно. И вряд ли можно узнать - слишком много в тех местах в те времена народу погибло да побежало. Ага. А мальца подобрал Касьян-дворник. Он-то черниговский. Хотя - скорее северский. А "дворник" на боярском дворе величина не малая. В верхней десятке. Ключник, конюшенный, стольник, кравчий, постельничий, ловчий, сокольничий, псарь, повар и... дворник. Всему, что на дворе - начальник. И над теми, кто у ворот стоит, и кто метлой машет, и еще куча народа под ним ходит.

   Вот он меня принял. Может, и как сына. Вырастил, воспитал. И как началась заварушка на той стороне, за Днепром - с собой взял.

   Значит, получается мне 12 с половиной лет. Маловатенько. Я для таких лет крупноват буду. Но в пределах. И насчёт раннего начала половой жизни... бывает. Не так чтобы поголовно. Но в пределах. И такое несколько опережение через лет пять-семь и вовсе неразличимо будет. Ни по росту, ни по длине. Может, Ивашко, обознался -- с Касьяном другой отрок был. Может, я так быстро расту из-за попаданства своего. Может, носитель мой сам по себе крупным ребёнком оказался... Не важно. Адаптировавшийся попаданец -- всегда самозванец. Потому что объяснить местным -- невозможно. Ну не исполнять мне здесь своей колыбельной. Особенно, если она начинается со слов:

   "Артиллеристы, Сталин дал приказ".

   Они же даже текста не поймут -- единственное знакомое местным слово: "дал".

   Так что -- самозванец. И звать меня - Иван Юрьевич. Как и в прошлой жизни звали. Здорово. Красиво получается. Я князю Гоше Долгорукому - внебрачный сын. Нет в этом ничего такого особенного - от Долгорукого по Руси ни один десяток байстрюков бегает. Как почти от каждого рюриковича.

   Очень хорошо получается. Хотя и есть непонятки, но или решится правильно, или собственной амнезии хватит - "не помню я, люди добрые. Господь память отнял, дабы от мук виденных ума-разума не лишился. Помогите кто чем может. Материально".

   Имя-отчество своё родное сохранил - не перепутаю и во сне. В рюриковичи влез. Один недостаток: местное совершеннолетие в 15 лет. Так что пару-тройку лет придётся под чьей-то родительской опекой.

   И главный вопрос: как, когда, кому открыться. Тут очень важно первое впечатление, первый момент.

   Иисус когда двум ученикам Иоанна-Крестителя открылся, то один его признал сыном божьим, а другой - нет. Первого Андреем звали. Теперь "Первозванным" зовут. Он еще и брата своего привёл. В апостолы. Потом уже и остальные подошли. А вот имени второго ученика никто не знает.

   А посмеялся бы Андрей над Иисусом... Как знать, может и имён ни Андрея, ни самого Иисуса история бы и не сохранила.