Уилл Рэндалл - Океания. Остров бездельников

• Название: Океания. Остров бездельников
• Автор: Уилл Рэндалл
• Издательство: Амфора
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-367-01223-1

Когда у человека есть все, что дает ему цивилизация, он от пресыщения вдруг начинает искать приключений. И тогда понимает, что главное в жизни порой бывает ближе, чем кажется. Автор книги, обладающий чисто английским чувством юмора, познал на себе очарование Соломонова времени, но смог из его плотной неколебимости вынести уроки дружбы и предприимчивости.

---

Для того чтобы убить время, снимаю с полки томик Гримбла. У него тоже были проблемы со сном в тропиках, и он частенько проводил ночи, записывая свои впечатления. На основании одного из описаний восхода солнца я прихожу к выводу, что скорей всего он в это время в одной руке держал словарь, а в другой — бутылку скотча.

«В полдень лагуна полыхает кобальтом, голубоватой зеленью, агатом и изумрудом настолько ярких оттенков, что больно глазам. Однако в молочно-белом сиянии луны кобальт сменяется пурпуром, зеленоватая голубизна — коричневыми оттенками, а раскаленный добела песок начинает мерцать как аметист. Я был охвачен светом, цветовыми переливами и чувством безмятежного покоя…»

Ну-ну, думаю я, глядя в окно, — это сильно, особенно что касается пурпура.

Глава 9 Главное — сохранять голову на плечах

Мы отправляемся на поиски Вуни. — Стэнли демонстрирует следы охоты за головами. — И я становлюсь жертвой вражеского налета.

И действительно, в предрассветный час деревня погружалась в полную тишину, даже воды залива, изогнутого в форме подковы, замирали, словно передыхая от постоянного движения. Многочисленные и разнообразные по своей яркости звезды делали небосвод похожим на твердь, усыпанную мерцающими точками, которые освещали сумрачную деревню, а луна бросала серебристые отблески на водную гладь.

Естественно, весь этот покой оказался тут же нарушен, когда прокричал проснувшийся петух, не сомневавшийся в том, что вместе с ним все должны открыть глаза. Вопиюще пренебрегая собственной безопасностью, он продолжал надрываться, пока его не услышали во всех концах деревни. Его напыщенность и самовлюбленность вызывали у меня такое раздражение, что, обладай я соответствующими навыками, быстро превратил бы его в каплуна. Он умудрился разбудить даже солнце, и гневное светило высунулось из-за деревьев, чтобы узнать, чем вызван такой переполох.

Затем, нацепив на нос очки толщиной с пресс-папье и закрепив расшатавшиеся дужки с помощью шнурка от ботинок, из своего дома появляется Старый Обадиа — самый древний житель деревни. Он движется в ризницу, расположенную за алтарем, опускается на землю перед круглым полым бревном и начинает отбивать витиеватый ритм утренней зорьки. И постепенно дома начинают оживать.

По чистой воде, еще не замутненной дневной деятельностью, туда и обратно плавает морской ангел, гадая, что ему ждать от наступающего дня. Позднее, разрезая морскую гладь, появляется макрель: эти кровожадные хищники в серебристой чешуе, напоминающей доспехи, в стремительном броске хватают свою жертву, расплескивая порозовевшую воду на камни причала, и столь же стремительно вновь исчезают в безопасной глубине.

Я наблюдаю из окна, как дневной свет начинает пронизывать лагуну, придавая кораллам их истинные цвета. Вместе со всем миром словно просыпаются оттенки желтого, пурпурного и зеленого, переливающиеся в пробуждающемся течении. Среди кораллов мечтательно поблескивают морские звезды, и тысячи крохотных рыбешек, каждая размером не больше лезвия перочинного ножа, шныряют туда и сюда по этому подводному ландшафту.

Мы выходим из крохотного залива Мендали и направляемся к каналу Бланш. Перед носом лодки с видом морских хранителей ныряют два дельфина, рядом с бортами плывет еще несколько, словно служба сопровождения, следящая за тем, чтобы мы не сбились с пути. Кажется, их больше, чем обычно. Может, они чувствуют, что мы отправляемся в настоящее путешествие? Лично я это прекрасно понимаю, а потому прихватываю с собой спасательный жилет.

Впереди выскакивает морская щука, прорезая поверхность воды своим острым, как меч, носом; сквозь прозрачное тело просвечивает ее странный зеленый скелет. С помощью неведомой мне силы она выбрасывает свое тело на пятнадцать футов в высоту, и за ней тут же из глубины вылетает гладкая стальная макрель. По огромной дуге она следует за щукой, но в тот самый момент, когда кажется, что последняя неминуемо должна оказаться в ее челюстях, щука умудряется изменить направление своего движения, и обе рыбины плюхаются в воду. Дельфины покидают нас, когда мы добираемся до рифа на противоположной стороне лагуны. Их скользкие серые тела в последний раз появляются на поверхности, а потом они разворачиваются и уходят в более прохладные воды. Кисточка с улыбкой смотрит им вслед.

— Время охоты скоро снова.

— Охоты? Надеюсь, не на дельфинов? — спрашиваю я с тревогой человека, выросшего на консервированном тунце и сериале о Флиппере.

— А почему бы и нет? — с искренним недоумением смотрит на меня Кисточка.

— Ну… — Надо будет об этом подумать.

Когда мы входим в лагуну Ровиана, я понимаю, что вид с моря был обманчивым. Лагуна усыпана островами. Одни довольно большие, покрыты лесом и обитаемы — вдоль их берегов беспорядочно разбросаны деревни. Другие — крохотные и безлюдные; на них высятся лишь несколько кокосовых пальм. Есть и настолько маленький остров, что тут растет всего одна пальма, а его можно целиком накрыть пляжным полотенцем. Неожиданно мне приходит в голову эгоистичная мысль: Соломоновы острова — это ведь последнее место на земле, еще не затоптанное шлепанцами и туристическими ботинками отдыхающих с их низкопробными продуктами питания. Только подумайте, с какой беспардонностью они вламываются в самые сокровенные уголки планеты, бездумно расширяя размах золотых арок «Макдоналдса»!

Было в здешних местах что-то волшебное, потаенное, вневременное, будто тут никогда ничего не менялось, словно этот мир был глубоко запрятан и найти его не представлялось возможным. Как и испортить. Однако я понимал, что занимаюсь самообманом.

Когда мы пробираемся по илистому каналу между двумя островами, Стэнли и Смол Смол Том, настоявшие на том, чтобы мы взяли их с собой и валявшиеся все время на носу, приподнимаются и начинают возбужденно указывать куда-то вправо.

— Они хотят, чтобы ты посмотрел этот остров, — ухмыляется Кисточка.

— Отлично, — хихикаю я с видом человека, догадывающегося, что его собираются разыграть.

Мы причаливаем к острову, и Кисточка вытаскивает из воды двигатель. Парни, перепрыгивая через ветви и стволы упавших деревьев, углубляются в буш, показывая дорогу. Я неуверенно следую за ними. Под навесом деревьев, почти не пропускающих солнечный свет, мы выходим на абсолютно круглую поляну. В самом ее центре из земли поднимается белая скала в форме зуба — странная геологическая аномалия для этих коралловых островов.

Направляясь к ней, замечаю, что остальные остаются на краю поляны. Я неловко улыбаюсь им, делаю еще несколько шагов вперед, и глаза вдруг начинают вылезать на лоб. На меня устремлены сотни взглядов из пустых глазниц — это пялятся черепа с разверстыми ртами. Нарядная оранжевая бабочка вылетает из отверстия, где когда-то находились обтянутые кожей хрящи носа, зубы рассеяны у подножия этой сложенной из черепов пирамиды, как орехи нгали. Я пытаюсь удержаться на ногах, а когда делаю шаг назад, меня ослепляет яркий луч солнца.

И тут же повсюду между деревьями начинают мелькать человеческие фигуры, которые то появляются, то исчезают. Когда они приближаются, слышится приглушенное улюлюканье охотников за головами. Я стою, повернувшись спиной к святилищу, жалостно натянув шляпу на уши, пока меня не окружают со всех сторон.

Чернокожий, почти полностью обнаженный воин с белой боевой раскраской грубо вытаскивает в центр поляны скулящего старика. Схватив его за волосы, он оттягивает назад голову, обнажает морщинистую шею старика и одним ударом ножа обезглавливает его. Все происходит практически беззвучно — лишь приглушенный всхлип, когда нож вспарывает дыхательное горло, и вздох удивления вырывается из искаженного рта жертвы.

Расписанный воин поднимает голову и издает крик радости, а из джунглей уже доносится торжественный грохот барабанов. Со лба у меня сочится пот, заливая глаза. Я утираю его, и, когда поднимаю глаза, передо мной уже раскачивается отрезанная голова Роберта, истекающая красными чернилами. При этом он умудряется сохранять свой самодовольный чопорный вид.

— Сэр, моя мама хочет знать…

И все начинает вращаться вокруг меня.

— Все хорошо, мистер Уилл? — с заботливой улыбкой интересуется Стэнли.

— Э-э… да, конечно, все прекрасно, спасибо. Все это очень интересно. Да. Потрясающе. Может, пойдем обратно? — добавляю я, направляясь совершенно не в ту сторону.

— Кисточка, а откуда эти… откуда они?

— Малыш говорить мне ты испугаться чуть-чуть!

— Да. Понимаю, ха-ха! Жаль, не сработало, а?

Черепа оказываются останками почитаемых предков, сохраненными для воздания им почестей. И хотя по большей части подобные усыпальницы уже были заменены христианскими погостами, эту оставили в знак почтения к усопшим. Впрочем, вероятно, когда-то черепа валялись в буше повсюду, как кокосовые орехи, поскольку считалось, что если отрезанную у человека голову принести домой, то можно приобрести всю силу убитого. Зачастую головы врагов держались живыми — то есть враг не обезглавливался, а содержался в темнице до тех пор, пока жителям деревни не требовалась дополнительная сила или пока не истощались их запасы продовольствия. Таким образом решалась проблема сохранения свежего мяса в отсутствии холодильников.