Наталья Муравьева - Гюго

• Название: Гюго
• Автор: Наталья Муравьева
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1961

Эта книга — повесть о большой жизни большого человека.

Он появился на свет, когда XIX веку шел второй год, он кончил свой жизненный путь, когда век близился к закату.

Всю жизнь он находился в гуще борьбы своего века, мыслями, делами, книгами откликаясь на зов современности, постоянно шагая вперед.

«Из всех восхождений, ведущих из мрака к свету, самое благородное и самое трудное — родиться аристократом и монархистом и сделаться демократом», — писал Гюго, оглядываясь в середине пути на прожитые годы.

На несколько выдающихся жизней могло бы хватить того, что сделал Гюго за одну свою большую жизнь.

Он дал современникам и потомкам не только десятки томов прекрасных книг, он дал им личный пример неустанной борьбы за человечность, несгибаемого сопротивления силам мрака, врагам прогресса, высокий образец неиссякаемого жизнелюбия и веры в победу света.

«Трибун и поэт, он гремел над миром подобно урагану, возбуждая к жизни все, что есть прекрасного в душе человека», — сказал о Гюго Максим Горький.

Это первая развернутая биография Гюго, написанная советским автором.

---

Берегитесь. Будущее приближается. Вы считаете живым то, что умерло, и считаете умершим то, что живо. Старый мир еще стоит на ногах, но говорю вам, он мертв».

Английские парламентарии обеспокоены. Выступления джерсейского изгнанника, подхваченные прессой многих стран, вызывают резонанс, совершенно нежелательный для властителей Европы.

27 сентября 1854 года Гюго произносит надгробное слово на похоронах изгнанного из Франции республиканца Феликса Бони.

«Он был рабочим. Болезни, безработица, труд за ничтожную плату, эксплуатация… нищета — он прошел все семь кругов ада, уготованного пролетарию… Он умер, умер от тоски по родине…»

Перед открытой могилой соратника поэт призывает живых собрать силы для борьбы и бросает взгляд на события, которые происходят в мире. Франция и Англия заключили союз, они ввязываются в Крымскую войну. А что же тем временем делают деспоты — русский царь и французский император?

«В то время как в угоду им и по их вине тысячи людей умирают на смрадных подстилках в холерных бараках… в то время как взрываются пороховые башни и корабли, объятые огнем, гибнут в пучине, а покойницкие русских госпиталей завалены трупами… целые полки гибнут и тают, что делают в это время оба монарха? Один наслаждается прохладой в своем летнем дворце, другой наслаждается морскими купаниями в Биаррице.

Нарушим этот сладостный покой!..

О народы! Наш долг — неумолчно повторять грозный, мрачный обвинительный акт!»

Крымской войне посвящает Гюго свою речь 29 ноября 1854 года.

«Истребление — вот боевой клич этой войны. В одной только пресловутой траншее гибнет по сто человек в день. Рекой льется кровь человеческая… Вчера Севастополь был раной, сегодня он — гнойная язва, завтра он станет раковой опухолью и пожрет Францию, Англию, Турцию и Россию. Вот она, Европа королей! О будущее, когда ж ты дашь нам Европу народов?»

Идут месяцы, годы изгнания, а с маленького островка, находящегося под протекторатом Англии, неумолчно звучит голос обвинителя деспотов и палачей. Но особенно встревожились и королева, и лорды, и депутаты английского парламента в апреле 1855 года.

В Англию с визитом к королеве Виктории прибыл Наполеон III. И чем же его встретили на границе соединенного королевства? В Дувре на стенах зданий, на заборах белели листки с декларацией:

«…Зачем вы сюда явились?.. Кого вы собираетесь оскорбить? Англию в лице ее народа или Францию в лице ее изгнанников? Мы уже похоронили их девять только на Джерси…

Что вы принесете с собой в эту страну? Это страна Томаса Мора… Шекспира, Мильтона, Ньютона, Уатта, Байрона, и она не нуждается в образчике грязи с бульвара Монмартр…» И далее идут обличения преступных действий императора французов. Вот так встреча! Английские полицейские сбились с ног, срывая эти листки. На заседании парламента уже ставился вопрос о поведении Гюго.

В октябре 1855 года королева Виктория нанесла ответный визит Наполеону III. По этому поводу в газете ссыльных Джерси «Человек» напечатан сатирический памфлет в форме письма к королеве. «Благородные семейства» острова Джерси в негодовании. Благонамеренные подданные английской королевы устраивают на Джерси митинг.

— Долой красных! — кричат они. — Разгромить редакцию!

Губернатор острова отдает приказ о немедленной высылке редактора газеты и его сотрудников. Работники редакции ночью тайком грузят в тележку и прячут в безопасном месте драгоценные рукописи. Газета все-таки выйдет! Свежий номер запрещенной газеты «Человек» с открытым письмом Виктора Гюго. Поэт протестует против произвола деспотов. К его подписи присоединяются еще тридцать три имени ссыльных.

На этот раз власти не склонны мирволить. 27 октября 1855 года в белом домике на берегу моря появляется констебль в сопровождении двух офицеров.

— По указу губернатора ваше дальнейшее пребывание на острове невозможно, — заявляют полицейские Виктору Гюго.

Третье изгнание!

31 октября поэт с младшим сыном покидает Джерси и держит путь на остров Гернсей. Остальные члены семьи присоединятся к ним через несколько дней.

На островах Ламаншского архипелага, в Лондоне, в Глазго вспыхивают митинги протеста. Виктор Гюго благодарит английский народ за это выражение симпатии и солидарности с изгнанником.

Солдат прогресса (1855–1865)

Океанские валы захлестывают борта корабля. Качка. Жестокий ветер. Холодный дождь. Черный туман. Даже трудно различить в этом тумане берег, к которому они приближаются. Остров Гернсей. Старинное место ссылки. В порту теснятся корабли. На пристани толпа народу. Эти люди, несмотря на дождливый день, пришли встречать писателя-изгнанника. Они стоят молча. Но когда он проходит среди них, обнажают головы в знак приветствия.

Суровый и радушный Гернсей — остров в форме треугольника. «Гранит на юге, песок на севере; здесь крутизна, там — дюны; покатая равнина с волнистой грядой холмов, вздыбленные скалы… Зимой здесь почти столько же цветов, что и летом… Тучная, плодородная земля, полная соков…

Но не все побережье Гернсея пленяет взоры, в иных местах он просто страшен. Западная сторона его оголена шквалами. Там высокий прибой, там штормы, обмелевшие бухты, залатанные лодки, поля под паром, пустоши, лачуги… тощие стада, просоленная низкая трава — угрюмая картина безысходной нищеты…» Порт Сен-Пьер, главный город Гернсея, раскинулся по холмам; овраги превращены в улицы; островерхие крыши, уступы, лесенки, колокольни. На главной площади — статуя безыменного «золотого короля».

Поэт с семьей поселился в старинном жилище английского корсара. Трехэтажный деревянный дом на вершине скалы. Отсюда расстилается широчайшая панорама. Внизу — порт, мачты кораблей, флаги всех стран; до самого горизонта — море, виднеются очертания всех островов Ламаншского архипелага. Неба и моря здесь гораздо больше, чем земли. Тучи и лазурь. Ветры и туманы. Штормы и бури. То и дело рассказывают о крушениях, о погибших кораблях.

Гюго, как и на Джерси, совершает долгие прогулки по берегу. Знакомится с местными рыбаками, подолгу беседует с ними. Дыхание океана настраивает на эпический лад. В эпических сказаниях и легендах народов мира их вековая борьба олицетворена в образах героев. Это поэтическая история. Гюго тоже хочет отдать ей дань — создать обширный цикл поэм из истории человечества. И этот замысел начинает претворяться в жизнь.

Все многоструннее становится его лира. Рокочет медная струна «Возмездия», поют, звенят, стонут элегические струны «Созерцаний», и вот теперь зазвучали торжественные эпические лады поэм.

Лирический сборник «Созерцания» готов к печати. Книга эта не имеет такого политического звучания, как «Возмездие», поэтому ее не боится принять и парижский издатель Паньер. Одновременно книга издается в Брюсселе у Этцеля.

Тщательно, придирчиво, яростно, неустанно работает Гюго над корректурами. Его поверенные и помощники — Поль Мерис в Париже и Ноэль Парфэ в Брюсселе — изнемогли, выполняя бесконечные требования и указания автора. Каждая строка должна сверкать подобно алмазу! Он не скупится на обширные письма, спорит, доказывает, дает подробнейшие объяснения по поводу отдельных слов, грамматических оборотов, датировки, мельчайших деталей верстки, набора.

Весной 1856 года сборник «Созерцания» вышел в свет. Тираж разошелся чрезвычайно быстро. Сразу же следует думать о дополнительном издании. Успех большой — и у широкой публики и у литераторов. В первую часть сборника, посвященную прошлому, вошли многие стихи, написанные еще в 30-е и 40-е годы. У поэта, в его сундуках, всегда есть большой запас неизданных рукописей, и среди них немало поэтических перлов. Вошел в «Созерцания» и цикл стихов на смерть дочери, он отличается особенной задушевностью.

На гонорар, полученный за сборник, Гюго купил у хозяина тот самый дом, в котором они поселились. Дом называется Отвиль-хауз. Местные мастера — плотники и столяры принялись за перестройку его по планам и рисункам нового хозяина. На следующий год Гюго ждет в гости друзей из Парижа. Он хочет видеть их, говорить с ними, уже столько лет ему приходится довольствоваться письмами.

* * *

Письма к нему летят со всех концов Европы. Писатели, историки, поэты, политики присылают Гюго на Гернсей свои новые книги, делятся с ним планами, сообщают последние новости.

Историк Мишле написал обширный труд о религиозных войнах — необходимо прочитать и отозваться. Эжен Сю из романиста превратился в историка-публициста, Гюго горячо аплодирует его новой книге.

Ламартин от поэзии перешел к прозе. Гюго просматривает довольно объемистые выпуски его «Курса литературы».

Некоторые страницы тревожат, вызывают недоумение и отпор. Не об авторе ли «Возмездия» так неприязненно отозвался Ламартин в одной из своих «бесед», не называя его по имени? Гюго просит объяснений.