Борис Рябинин - Вы и Ваш друг Рэкс

• Название: Вы и Ваш друг Рэкс
• Автор: Борис Рябинин
• Издательство: Издательство «Уральский рабочий»
• Жанр: Домашние животные
• Год: 1962

У писателя Бориса Степановича Рябинина всегда обширная корреспонденция. Он получает письма от читателей различных профессий и возрастов, живущих в близких и далеких уголках нашей страны. Чаще всего письма, на которые писатель отвечает обязательно и аккуратно, относятся к наиболее увлекательным и популярным книгам Б. Рябинина, к его рассказам о верном друге человека — собаке. Эта читательская «отзывчивость» не случайна, не обусловлена интересом только к собаке. То, о чем пишет Б. Рябинин, тесно связано с большими, общественно важными проблемами гуманистического воспитания советского человека.

Читателя обычно интересуют сведения об авторе книги.

Борису Степановичу Рябинину по своей первоначальной профессии — техника-топографа — в тридцатых годах довелось много ездить по Уралу, бывать на всемирно известных уральских стройках. Естественно, что первые его литературные опыты были посвящены Уралу, его природе и людям. В 1935 году в журнале «Уральский следопыт» и в хрестоматии «По Уралу» был напечатан путевой очерк «Вниз по Каме», а годом позднее вышла книга «Каменные загадки».

Но первую настоящую известность Б. Рябинину принесла книга «Мои друзья» — безыскусственный и тем не менее взволновавший читателя рассказ о собаках. Многим школьникам перед войной были известны имена «героев» Джери и Снукки.

Долгие годы Б. С. Рябинин плодотворно работает в жанре очерка. Большое внимание он уделяет детской литературе. Его книги для детей, выпущенные в последние годы: «Алые гребешки», «Голубые домики», «Пионерский подарок». И, наконец, книги о наших четвероногих преданных друзьях: «По следу», «Твои верные друзья», «Рассказы о верном друге». Книга «Вы и Ваш друг Рэкс», являющаяся как бы обобщением опыта любителя-собаковода, в живой увлекательной форме дает разные полезные сведения о собаководстве, иллюстрированные яркими невыдуманными примерами — рассказами о собаке-помощнице, преданном друге человека.

Книга переиздается по многочисленным заявкам читателей.

---

— Э-э… видите?

— Да…

— И тут тоже… Везде!

Я прислушивался к репликам, стараясь понять их смысл, и тянул шею, чтобы тоже рассмотреть.

Показали мне:

— Видите?

На легких явственно выделялись круглые темные пятна, каждое величиной с медный пятак. Одно, близ сердца, было особенно темным, почти черным в середине, и сливалось с соседним.

Выключили аппарат, зажгли свет.

Диагноз был совершенно неожиданным для меня: туберкулез.

В первый момент я испытал нечто вроде потрясения. Туберкулез у Джекки… с чего? Всю жизнь собака прожила в сухой светлой квартире, нормально питалась, бывала на свежем воздухе, играла, бегала… Откуда взяться туберкулезу? Нет, нет, я никак не мог согласиться с этим. Врачи убеждали меня.

— Очажки… видели же сами! Каждый может дать вспышку, вроде нынешней. Характерная картина. На боку не лежит?

— Нет, лежит, но стонет.

Мне показали даже книгу и в ней рентгеновский снимок с легких овчарки, больной туберкулезом. Картина, действительно, была очень похожая.

— Ну, хорошо, — не успокаивался я. — Если у Джекки туберкулез, то как все же он мог заполучить его?

Профессор, присутствовавший при этой беседе и осмотре Джекки, высказал предположение о наследственности. Джекки родился в 1945 году. Сука-мать росла и формировалась в военные годы, когда условия содержания были трудными; это могло отразиться на организме, ослабить его сопротивляемость.

— Сейчас усиление заболевания туберкулезом, — говорил профессор, а остальные почтительно внимали ему. — Болеет крупный рогатый скот… Даже куры. У собак — вообще бывает часто.

Туберкулез мог возникнуть и на почве простуды. Здесь был особенный простор для размышлений.

Джекки заболел после нашего приезда с Юга. Около двух месяцев он жил один с кошками, под наблюдением соседки-домовницы. Приехав, мы застали в доме холодище. Наша домовница целыми днями держала подполье открытым; было уже начало зимы, а в окнах еще не вставлены вторые рамы, половики содраны, пол холодный. Правда, Джекки отнюдь не был неженкой, и я сам не переносил хлипких собак, привыкших сидеть на диване; но — кто его знает…

Жена призналась, что как-то дала Джекки большой ком мороженой конины. Мог и он сыграть свою роль. Вспомните, как часто разгоряченный человек наживает, сильнейшее воспаление легких или даже что-нибудь похуже, выпив кружку холодного пива.

Мои размышления шли и дальше. Когда-то, во времена молодости, я часто совершал со своими четвероногими питомцами загородные дальние прогулки, летом и зимой. С возрастом это все больше уступало место сидячей жизни, утерялся тот спортивно-туристский дух, который всегда воспитывает истинное занятие собаководством; не случайно и сам я стал более чувствителен к простуде, начал побаиваться сквозняков, легко схватывая насморк и грипп. Я обрюзг сам, и это наложило отпечаток и на собаку (даже в этом пес оказался копией своего хозяина!). Я перестал следить за собой — утратил спортивную форму и Джекки, превратившись в типично комнатную собаку. А тут подкрался незамеченным роковой возраст — начало старости… И вот за мою ошибку платился теперь мой четвероногий друг. Он погибал, хотя при других обстоятельствах мог бы жить, на мой взгляд, еще год-два-три. Собака всегда платится за ошибки хозяина.

Право, это лишний раз заставило меня задуматься о пользе собаководства, как средства собственного самоусовершенствования и закалки, вспомнить о самовоспитании и большей строгости и требовательности к себе, — строгости и требовательности во всем.

Словом, чего не передумаешь, когда случится беда! Окончательную ясность, как мне показалось в тот момент, внес в историю туберкулеза у Джекки вопрос профессора. Заметив, что собаки обычно болеют человеческой формой туберкулеза, для заражения которым нужен непосредственный контакт с больным, профессор спросил:

— А у вас среди соседей никого нет туберкулезных? Его вопрос попал, что говорится, в самую точку. Человек устроен так, что всему находит объяснение. Мне казалось, что найдено оно и сейчас.

Около двух лет назад в квартиру над нами переехали новые жильцы, муж и жена. Очень скоро они зарекомендовали себя как крайне неприятные люди, скандальные, неуживчивые, всегда готовые на оскорбление и дерзость. Особенно отличалась этим жена. По ее настоянию, в частности, явился районный врач для санитарного осмотра нашего двора (как же: у нас имелась собака, и она ходила по двору!).

Позднее выяснилось, что оба они давние туберкулезники. Но, требуя соблюдения санитарии от соседей, они совсем не желали считаться с тем, что сами могут представлять опасность для здоровья других. А собаке подхватить палочки Коха легче, чем кому-либо. Так что, если верить словам профессора, не этим людям надо было остерегаться нашего Джекки, а наоборот, Джекки следовало беречься их!

Я осведомился о возможности оперативного вмешательства.

— Об операции сейчас не может быть и речи, — последовал ответ.

Полностью рак врачи не исключали, но перестали о нем говорить, сосредоточив внимание на том, что поддавалось лечению.

Было отмечено, что у Джекки еще нет и признаков старости, если не считать седины морды. Слух, зрение — все в порядке.

Джекки

— Темперамент-то у него еще не стариковский, — сказал один из эскулапов, заметив, как живо интересуется Джекки всем окружающим.

Всеобщее восхищение вызвало поведение Джекки в больнице. Щадя его шею, я привез пса даже без ошейника (и впоследствии всегда поступал так же), лишь держа на всякий случай сложенный поводок в руках. Несмотря на это, Джекки не вызвал ни одного нарекания. На него не надевали намордник, не перетягивали щипец марлей, хотя в первый же визит в больницу у него взяли кровь на исследование, влили в вену большую порцию глюкозы. Повинуясь мне, он послушно лежал на столе, не делая попыток огрызаться, даже не вздрогнул, когда игла шприца входила в его тело.

— Ведь овчарка! — удивлялись присутствующие.

— Хорошо дрессирован? — спросила молоденькая женщина-терапевт, впервые видевшая меня и моего питомца.

— Воспитан, — поправил пожилой врач-хирург, с которым мы были знакомы еще с довоенных лет, когда я держал дога Джери.

Своим поведением Джекки сам располагал к себе, и это обеспечило внимание к нему всего больничного персонала.

Туберкулез — болезнь остро заразная. Возник вопрос: а как кошки? Ведь Джекки постоянно общался с ними. Даже зачастую ели из одной посудины, не говоря об общей чашке для воды.

Пришлось съездить за котом Васькой. Кота засунули в мешок и тоже просветили рентгеном. У него легкие оказались чистые, полные воздуха. Я вздохнул с облегчением.

Джекки прописали лечение: две-три столовые ложки в сутки микстуры — хлористого кальция, который укрепляет больные легкие, кальцинирует или обизвествляет, выражаясь по-врачебному, делая их менее чувствительными; прогулки, свежий воздух, сильное, но легкое питание. Следить за температурой.

— Через месяц посмотрим опять под рентгеном, — заключил врач, выписывавший лекарство.

Я вернулся домой повеселевший. Туберкулез — не рак, с ним можно бороться. Кроме того, я все еще как-то не мог осознать, что Джекки болен серьезно. После гиперемии мозга он никогда не хворал, был неизменно резв, и, казалось, всегда будет так.

День или два после посещения больницы Джекки чувствовал себя лучше, по крайней мере, наружно, словно успокоительные разговоры врачей были восприняты и им, принеся благодетельное исцеление всему организму. Вернувшись из клиники, помню, вечером того же дня он прореагировал на заводку будильника; полизал себе пах; прыгнул за Васькой, когда тот полез на дверь и шкаф. Но затем ему стало хуже. Начались тяжелые, болезненные вздохи-стоны при каждом движении, когда он лежал, а лежал он теперь большую часть суток. Подашь порошок анальгина — затихнет; а через час-два — снова…

Еще в канун нашей поездки в клинику, в воскресенье, у него на прогулке вдруг потекла слюна. Потом заметили, что он с трудом глотает. Появились расслабленность мышц, нарушение координации движений. Временами он делался беспокойным, не находил себе места в квартире. Теперь это стало повторяться все чаще и чаще.

Начался смрадный запах из пасти, который не могли заглушить ни еда, ни лекарство, которое я аккуратно вливал ему.

На прогулках он порой с жадностью хватал снег — признак внутреннего жара и, как следствия, жажды. Градусник, который я дважды в сутки ставил ему, неизменно показывал небольшое повышение против нормы — 39,1, 39,3, 39,5.

Как нарочно, перестал работать кишечник. Пришлось прибегнуть к клизмам. Клизмы делали теплые, с мылом. После них он сразу оживлялся, сам тянул на улицу, гулять. Снижалась температура.