Рэймонд Браун - Введение в Новый Завет Том I

• Название: Введение в Новый Завет Том I
• Автор: Рэймонд Браун
• Издательство: Библейско–богословский институт св. апостола Андрея
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2007
• ISBN: 5–89647–123–8

«Введение в Новый Завет» Рэймонда Брауна (1928–1998), одного из крупнейших библеистов современности, представляет собой классическое учебное пособие. В этом фундаментальном труде автор не только подробно анализирует все новозаветные книги, но и приглашает читателя поразмыслить над проблемами, которые ставит каждая из этих книг, — о Боге, Христе, новозаветных персонажах, церкви и т. д. Каждая глава содержит обширную библиографию. Книга адресована как студентам богословских учебных заведений, так и тем, кто изучает Новый Завет на курсах, в кружках разного уровня и самостоятельно.

---

Кульминация: страсти, смерть и воскресение (26:1–28:20)

1. Заговор против Иисуса, Тайная вечеря (26:1–29)[331]. Вкладывая в уста Иисуса предсказание о предании Сына Человеческого на Пасху (своего рода четвертое предсказание), Мф подчеркивает предведение Иисуса. В эпизоде с предательством Иуды и помазанием Иисуса (26:1–16) заговор составляется во дворце первосвященника Каиафы (что готовит обстановку для иудейского суда). Сумма, выплаченная (а не просто обещанная) Иуде, точно оговорена: 30 серебряных монет (аллюзия на Зах 11:12). Рассказ о приготовлении к Пасхе (26:17–19) очень сжат и сразу переходит в рассказ о Тайной вечери (26:20–29)[332]. В Мф Иисус прямо указывает, кто Его предаст (в Мк это менее ясно выражено). Иуда не только назван по имени, но и в разговоре с Иисусом называет Его «Равви» (титул, запрещенный Иисусом в Мф 23:7–8).

2. Арест, иудейский и римский суды, распятие, смерть (26:30–27:56)[333]. В разделе о Гефсимании (26:30–56) тенденция Матфея избегать дублетов заставляет его убрать молитву Иисуса о том, чтобы этот час миновал Его (в Мк 14:35 она параллельна молению о Чаше). Помимо всего прочего, Иисус в результате не выглядит таким отчаявшимся. Матфей также добивается трехчастности гефсиманской молитвы, добавляя в 26:42 слова второй молитвы (вторящей молитве Господней из 6:10). Во время ареста (Мф 26:49–50) Иуда опять называет Иисуса «Равви», и ответ Иисуса не оставляет у нас сомнений в том, что Он знает о планах Иуды. Так как Мф ясно дает нам понять (в отличие от Мк), что ухо у слуги первосвященника отсек кто‑то из учеников Иисуса, с моральной точки зрения важно, что Иисус не одобрил насилия. Тот факт, что Отец мог послать более двенадцати легионов ангелов, если бы Иисус попросил Его (26:53: около 72000!), смягчает молчание Отца в ответ на мольбу Иисуса пронести мимо чашу. Для Мф характерен акцент, который делается в 26:54 и 56 на исполнении библейских пророчеств (ср. многочисленные интерпретирующие цитаты в Мф).

Иудейский суд: синедрион осуждает Иисуса и насмехается над Ним; Петр отрекается от Иисуса (26:57–27:1). Матфей включает в текст имя первосвященника Каиафы и подчеркивает нечестие: с самого начала власти добиваются ложных показаний. Мф далее сообщает, что выступили два свидетеля, не называя их свидетельство ложным (в отличие от Мк). Стало быть, с точки зрения Мф, Иисус действительно говорил: «Могу разрушить Храм Божий и в три дня воздвигнуть его». Эти слова, а также тот факт, что Иисус не отвергает титул «Мессия, Сын Божий», ложатся в основу обвинения в кощунстве. О вопросе «кто ударил Тебя?», высмеивающим Иисуса как пророка–Мессию (26:68) см. выше, главу 7, пояснение к параллельному месту Мк. В Мф усилен парадокс отречения Петра в тот самый момент, когда Иисус признает себя Мессией и Сыном Божьим (ибо этот титул Петр исповедал в 16:16). Любовь Матфея к четкой структуре побуждает его ввести три разных человека (а не два, как у Мк), которые провоцируют Петра на три отречения.

Римский суд: Иисуса передают Пилату, Иуда не хочет брать на себя невинную кровь, Пилат приговаривает Иисуса, над Которым затем издеваются (27:2–31а). В этой части рассказа о страстях мы видим важные эпизоды из особого материала Мф. Сюжетная линия по–прежнему следует за Мк: допрос Пилата, Варрава, вмешательство первосвященников и толпы, бичевание и передача на распятие, издевательства. В то же время особый материал Мф делает эту сцену ярче и акцентирует ответственность за казнь Иисуса, вводя тему «невинной крови». (См. ниже, пункт (в) в «Источниках» об этом типе Матфеева материала, почти каждая строка которого содержит ветхозаветные аллюзии и, возможно, напрямую заимствована из устной народной традиции.) Мф 27:3–10 прерывает повествование о римском суде рассказом о том, как Иуда отреагировал на решение иудейского суда об Иисусе. Он не хочет нести ответственность за невинную кровь (см. Мф 23:34–35; Втор 21:9; 27:25). Не хотят этого и первосвященники, поэтому на те тридцать сребреников, за которые Иуда продал Иисуса[334], они покупают поле горшечника (Зах 11:12–13; Иер 19:1–13; 32:9). Повешение Иуды перекликается с самоубийством Ахитофела (верного советника Давида, перешедшего на сторону восставшего сына Давида Авессалома), — единственный повесившийся в ВЗ (2 Цар 17:23)[335]. Как и в рассказе Мф о детстве, упомянуты откровения во сне, причем, в отличие от иудейских властей, язычники чутки к ним: жене Пилата приснилось, что Иисус — праведник (27:19). (Титул «Царь Иудейский» также встречается здесь и в рассказе о детстве.) Пилат умывает руки, чтобы показать, что он невиновен в крови Иисуса, но под конец «весь народ» говорит: «Кровь Его на нас и на детях наших» (27:24–25). Это не проклятие иудейским народом самого себя, а юридическая формула об ответственности за смерть человека, считающегося преступником. Матфей знает, однако, то, что неведомо народу: Иисус невиновен. И он считает, что ответственность (и кара) за смерть этого праведника постигла весь иудейский народ позже, когда римляне разрушили Иерусалим и Храм (отсюда упоминание о «детях»)[336].

Распятие и смерть (27:31б-56)[337]. Мф 27:36 упоминает, что римские солдаты, распявшие Иисуса, сидели и стерегли Его. Поэтому исповедание сотником Иисуса как Сына Божьего слышали (языческие) спутники сотника (27:54). Матфей несколько разворачивает насмешки иудейских властей над распятым Иисусом (27:54), включая в них библейские аллюзии (Пс 21:9; Прем 2:17–18). Два напитка, предложенные Иисусу, становятся вином, смешанным с горечью, и кислым вином (27:34,48; соответствуют желчи и уксусу в Пс 68:22). Еще одна важная вставка в Мф — тоже яркого фольклорного характера — евангелист поэтически описывает, что произошло, когда Иисус умер: не только завеса в храме разорвалась надвое сверху донизу, но земля содрогнулась, скалы расселись, гробницы отворились, и (уже после воскресения Иисуса) многие умершие святые, восстав, вошли во святой град (27:51–53). Это библейский способ описания последних времен. Если рождение Иисуса было отмечено знамением на небе (восход звезды), то Его смерть отмечена знамениями на земле (землетрясение) и под землей (гробницы). Его смерть влечет за собой суд над Храмом, но и воскресение святых Израиля. Изменились отношения человека с Богом, и преобразился космос.

3. Погребение, стража у гробницы, открытие гробницы, подкуп стражи, явления Воскресшего (27:57–28:20). Хотя в Мк погребение — часть рассказа о распятии, Матфей перестраивает изложение так, чтобы теснее соотнести погребение с воскресением. Композиция отчасти напоминает рассказ о детстве: пять подразделов, чередующихся по принципу благоприятные/неблагоприятные для Иисуса (ср. 1:18–2:23 и подразделы об Иосифе и Ироде). Описание погребения (27:57–61) разъясняет, что Иосиф Аримафейский был богатым человеком и учеником Иисуса. Сообщение о страже у гробницы (27:62–66) встречается только в Мф и является апологетикой, призванной опровергнуть иудейские возражения против воскресения Иисуса. Сообщничество Пилата с первосвященниками и фарисеями[338] (ставят солдат, чтобы предотвратить кражу тела) напоминает сообщничество Ирода, первосвященников и книжников в их попытках убить младенца Иисуса [2:16–18 (+ 2:4 и множественное число в 2:20)].

Как в рассказе о детстве, так и в рассказе о погребении/воскресении, средний из пяти подразделов показывает божественное вмешательство, разрушающее коварные замыслы; и рассказ Мф о пустой гробнице (28:1–10) значительно отличается от Маркова. Произошло землетрясение, с небес сошел ангел и откатил камень, а стража помертвела от ужаса. Слова ангела женщинам о победе Иисуса встречена иначе, чем в Мк: женщины радостно бегут рассказать о них ученикам, и тут сам Иисус является им. Затем идет рассказ о подкупе первосвященниками стражи (28:11–15) и их лжи, будто ученики выкрали тело. Финал наступает, когда Иисус является Одиннадцати (28:16–20) на горе в Галилее. Как мы увидим, в рассказах Лк и Ин о явлениях Воскресшего, есть типичные черты: сомнение, почтение к Иисусу и поручение. Гора в Мф — символическое место Иисусова откровения (5:1), и прославленный Иисус, говорящий с учениками, получил всякую власть на небе и земле. (Аллюзия на Дан 7:14; поэтому Meier, Vision 212, называет это приходом Сына Человеческого к своей церкви в пролептической парусин.) Поручение ученикам проповедовать всем народам в конце Мф изменяет данное в середине наставление идти только к погибшим овцам дома Израилева, а не к язычникам (10:5–6). Крещальная формула («…во имя Отца и Сына и Святого Духа»), видимо, использовалась в Матфеевой церкви[339], заменив собой более ранний обычай крестить во имя Иисуса (Деян 2:38; 8:16 и т. д.). Наставление учить все народы «соблюдать все, что Я заповедал вам», видимо, относится к содержанию пяти больших речей в Мф или даже вообще ко всему тому, что рассказал Матфей (см. 26:13). Заключительный стих («Я с вами во все дни до конца века») перекликается с божественным откровением об Иисусе через пророка Исайю в начале Мф («И нарекут имя Ему: Еммануил, что в переводе значит: с нами Бог»; 1:23, КП): они как бы обрамляют евангельское повествование.