Игорь Оськин - У нас была Великая Эпоха

• Название: У нас была Великая Эпоха
• Автор: Игорь Оськин
• Жанр: Проза

Автор дает историю жизненного пути советского русского – только факты, только правду, ничего кроме, опираясь на документальные источники: дневники, письменные и устные воспоминания рядового гражданина России, биографию которого можно считать вполне типичной. Конечно, самой типичной могла бы считаться судьба простого рабочего, а не инженера. Но, во-первых, их объединяет общий статус наемных работников, то есть большинства народа, а во-вторых, жизнь этого конкретного инженера столь разнообразна, что позволяет полнее раскрыть тему.

Жизнь народных людей не документируется и со временем покрывается тайной. Теперь уже многие не понимают, как жили русские люди сто или даже пятьдесят лет назад.

Хотя источников много, но – о жизни знаменитостей. Они и их летописцы преподносят жуткие откровения – о падениях и взлетах, о предательстве и подлости. Народу интересно, но едва ли полезно как опыт жизни. Политики, артисты, писатели живут и зарабатывают по-своему, не так как все, они – малая и особая часть народа.

Автор своим сочинением хочет принести пользу человечеству. В то же время сильно сомневается. Даже скорее уверен – не было и не будет пользы от призывов и нравоучений. Лучшие люди прошлого уповали на лучшее будущее: скорбели о страданиях народа в голоде и холоде, призывали к добру и общему благу. Что бы чувствовали такие светочи как Толстой, Достоевский, Чехов и другие, если бы знали, что после них еще будут мировые войны, Освенцим, Хиросима, Вьетнам, Югославия…

И все-таки автор оставляет за собой маленькую надежду на то, что его записи о промелькнувшей в истории советской эпохе когда-нибудь и кому-нибудь пригодятся в будущем. Об этом времени некоторые изъясняются даже таким лозунгом: «У нас была Великая Эпоха!»

---

— Мы решили освободить вас от должности начальника лаборатории НОТ, — сказал директор Павлов.

Колесов молчал.

— У нас с вами разная идеология, — продолжил он – нет, не в смысле там Троцкого, Бухарина. Нет. Вы хотите революции, а мы за постепенные изменения.

Пауза. Директор добавил нечетко:

— Вас никогда на месте нет.

Он еще помолчал, спросил: «Я могу идти?» и вышел. С планами и плакатами.

Такого удара он еще не получал. Несколько дней был в сильнейшем нервном напряжении – в трансе. Вечерами ходил на каток. Ничего не помогало: мысли и чувства вращались вокруг одних и тех же доводов, оправданий, возражений. Он рефлексировал.

Павлов был для него уважаемым человеком: ветеран войны, грамотный инженер и руководитель. Колесов не считал себя одержимым энтузиастом, готов был работать под руководством – в конце концов, директору решать, с чего начинать, что считать главным и т. п.

Нет, он не стал бороться за правду и против косной номенклатуры, за что сам себе благодарен. Правда, Яковлев повел его к секретарю парткома. Тот внимал вяло и безучастно. На районном собрании красивая секретарь райкома отметила факт неправильной организации работ по НОТ в таком-то институте – подчинили службу НОТ не первому лицу, а кому-то другому. И всё.

Впоследствии Колесов так понял директора Павлова: указание партии он выполнил, хотя мог считать всю эта возню с НОТ очередной кампанией, а этой лабораторией пусть занимается искушенный в кампаниях Зиссерман, может быть, какую-то пользу извлечет.

Зиссерман безупречно сформулировал приказ: «т. Колесову вернуться к исполнению обязанностей заместителя начальника лаборатории», то есть к Михееву.

— Нехорошо у нас получилось с Колесовым, — докатились до него слова директора.

— В руководстве он, конечно, работать не сможет, — а это дошедшие до него слова Михеева.

Он перешел в лабораторию вычислительной техники. Очевидно, он заработал некоторый авторитет в институте, начальник лаборатории взял его без потери в должности и деньгах. Через месяц институтский приятель упомянул о своем хорошем знакомом, который занимается одним из направлений научной организации управления – автоматизированными системами управления. С его подачи он поехал в Ленэлектронмаш.

После минуты разговора с начальником лаборатории Зверевым они вспомнили друг друга: учились в академии связи на одном курсе. Зверев ушел раньше, не закончив академию.

— Колесов, который всегда был отличником, — отметил он и предложил ему быть его заместителем с окладом 220 рублей. Серьезное повышение, на 15 процентов.

С 1 апреля 1967 года он перешел в Ленэлектронмаш.

Михеев отвечал на звонки по телефону:

— Колесов перешел на работу по специальности.

Колесов приступил к Перестройке советской экономики.

Компьютеры

Величие эпохи он ощутил с самого начала своей рабочей жизни: атомные бомбы, крылатые ракеты, атомные подводные лодки. Проекты века.

И вот теперь руководство развернуло новый грандиозный проект века: автоматизация управления экономикой на всех уровнях – от предприятий до министерств и правительства. Оно развернуло эту работу с таким же размахом, с каким в свое время начинало работы по атомному оружию и ракетам.

Колесов снова оказался тут как тут. И снова испытывал большое воодушевление.

Работы в этой сфере начались еще в 20-х годах с механизации бухгалтерского учета на основе электромеханических машин и создания машинно-счетных станций.

Когда на Западе появились компьютеры, русские бюрократы по привычке к птичьему языку назвали их ЭВМ (электронно- вычислительные машины). Отмели хорошее предложение – самосчет, то есть такое же как паровоз, самолет, пароход. А ведь английское название computer образовано от слова считать, вычислять.

Толчком к новому проекту послужили как пример Запада, так и насущная потребность экономики.

Основным экономическим законом социализма является закон планомерного пропорционального развития, открытый товарищем Сталиным. В соответствии с этим законом центр планирует предприятиям выпуск готовой продукции. Каждое предприятие передает в центр перечень материалов и комплектующих изделий, необходимых ему для выпуска своей готовой продукции. На основе этих заявок центр планирует работу других предприятий – изготовителей материалов и комплектующих.

Со временем в нашей экономике появились трудности. Количество видов изделий выросло, и расчет планов усложнился. Возникла проблема неопределенности (энтропия). Появилась дополнительная неопределенность. Поэтому некоторые заявки стали делать по наитию или наугад.

Все эти трудности возникли после Сталина. Начались сбои. Один из таких сбоев Колесов обнаружил на себе, когда ездил в Самару за подшипниками. Завод праздновал банкет по случае успешного выполнения плана в укрупненной номенклатуре, а договор по подшипникам не выполнил. Колесов негодовал: какая прореха в советской экономике!

Но он не знал, что плановики, среди которых были такие воспитанники Сталина, как Байбаков и другие руководители Госплана, уже боролись с такими прорехами: ввели дополнительный плановый показатель: выполнение договоров. К сожалению, уступили давлению директоров: разрешили считать план выполненным при 98-процентном закрытии договоров. Очевидно, подшипники попали в оставшиеся 2 процента.

Вводили и другие улучшения: торговые ярмарки для легкой промышленности, готовили оптовую торговлю оборудованием, магазины по продажам комплектующих для НИИ.

Проект по системам управления разворачивался так же как и предыдущие проекты века: центральное руководство выделило большие деньги – на технику, на кадры, на науку, на вузы и т. д. и т. п.

Но в отличие от предыдущих в этом проекте не нашлось фигуры уровня атомщика Курчатова и ракетчиков Янгеля, Королева, Челомея.

В атомном проекте Курчатов решал, что и как делать. Правда, его подправлял Сталин – заставил кроме оригинального варианта бомбы сделать также точную копию американской – для сравнения.

Ракетчики сами выбирали тип двигателей: жидкостный, твердотопливный или еще какой. Челомей сам выбрал новый тип ракет – крылатых, начал делать их раньше американцев.

В компьютерном проекте автор неизвестен. Тип техники определили минчане: НИИ и завод ЭВМ. В пятилетке 1966–1970 годов они выпускали Минск-22 – свою собственную разработку, ничего общего не имеющую с западными. «У советских собственная гордость, на буржуев смотрим свысока». Впрочем, дело даже не в гордости, а в желании поиметь побольше денег на собственные разработки. Поэтому они проектировали оригинальные машины, на которых нельзя было использовать западные системные программы, облегчающие разработку конкретных (прикладных) программ. Простейшее сравнение – ручная и машинная выделка ковров. Наши программисты были обречены на ручную выделку.

В этой пятилетке запланировали внедрить 100 систем. Минскому заводу ЭВМ поручили изготовить 100 машин Минск-22 для заводов плюс машины для проектных институтов, которым дали деньги для покупки машин. Заводам дали деньги на оплату проектов систем.

«Кадры решают все», говорил товарищ Сталин. Любому проекту требуется главный научный кадр. Кадр нашелся сам – академик Глушков.

Глушков до компьютерных систем занимался отвлеченными математическими теориями, фундаментальной наукой, которая не имеет (и не должна иметь) непосредственно практической отдачи, может принести пользу в далеком будущем. А может и не принести. Но его авторитет ученого, мощный интеллект, умение действовать в коридорах власти сыграли выдающуюся роль. Все постановления руководства страны по этим вопросам составлялись под его воздействием.

В Киеве построили величественные здания, закупили лучшее оборудование для созданного Глушковым института кибернетики.

Кибернетика – какое краткое и выразительное название! Дань уважения к основателю науки – американскому еврею Винеру.

Винер во время войны предложил некую идею по наведению ракеты на цель с упреждением. Идея не была реализована из-за технической сложности, да и война вскоре кончилась. Тогда Винер нарисовал три квадрата, соединил их стрелками и объявил о создании кибернетической системы управления с замкнутым контуром регулирования. То, что следящие системы с обратной связью издавна существовали в технике, его не смутило (или он не знал?).

В это же время инженеры создали компьютеры, к созданию которых Винер не имел никакого отношения. Но вот тут-то и пошла писать губерния – статьи, книги с самыми невероятными (фантастическими) предположениями о судьбе человека в мире роботов, искусственного интеллекта и т. п. В отличие от нашего академика Винер скорее был коверным на арене технического прогресса, удачно развлекавшим публику – он не участвовал в подготовке руководящих постановлений, тем более, что таковых там и не было. В нашей стране Винер стал большим авторитетом. Даже сомневающиеся или равнодушные предпочитали молчать перед бурным потоком передовой науки по оптимальному, системному и прочему управлению.