Джеймс Типтри-мл. - «Если», 2000 № 08

• Название: «Если», 2000 № 08
• Автор: Джеймс Типтри-мл.
• Издательство: ООО "Любимая книга"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2000
• ISBN: 0136-0140

ФАНТАСТИКА
Ежемесячный журнал
Содержание:

Джеймс Типтри-младший. ДЕВОЧКА, КОТОРУЮ ПОДКЛЮЧИЛИ, рассказ

Вернисаж

*Вл. Гаков. ЧУЖАК В ЧУЖОЙ СТРАНЕ, статья

Кир Булычёв. ЧЕГО ДУША ЖЕЛАЕТ, рассказ

Видеодром

*Атлас

--- Галина Компаниченко. НА РОДИНЕ РОБОТОВ, статья

*Скандал сезона

--- Вл. Гаков. «НО НЕ ЛЮБИМ МЫ ЕГО НЕ ЗА ЭТО…», статья

*Рецензии

*Экранизация

--- Дмитрий Байкалов. СТРАННАЯ ИСТОРИЯ СО ЗНАМЕНИТЫМ РАССКАЗОМ, статья

Брайан Олдисс. ВИДИМОСТЬ ЖИЗНИ, рассказ

Владимир Хлумов. МОЛЧАНИЕ КОСМОСА, статья

Александр Громов. ВЫЧИСЛИТЕЛЬ, повесть

Джеймс Келли. КРОШКА-МОШКА-ПАУЧОК, рассказ

Александр Ройфе. В ПОИСКАХ НОВОГО ИДЕАЛА, круглый стол

Конкурс «Альтернативная реальность»

*Валерия Илющенко. НАКАЗАНИЕ ПЕРВОЙ СТЕПЕНИ, рассказ

Владимир Михайлов. ХОЖДЕНИЕ СКВОЗЬ ЭРЫ, окончание эссе

Рецензии

Крупный план

*Дмитрий Володихин. ИЛЛЮЗИЯ РЕАЛЬНОСТИ, статья

2100: история будущего

*Алексей Зарубин. НА ЧАРЕ ВСЕ СПОКОЙНО…, рассказ

Курсор

Personalia

_{На обложке иллюстрация И. Тарачкова к повести Александра Громова «Вычислитель».Иллюстрации А. Филиппова, А. Жабинского, А. Балдина, И. Тарачкова, О. Дунаевой.}

---

Я не знала, что говорить и как реагировать. Поскольку в руке была чашка чая, я отпила. На мгновение запах чая и апельсиновой цедры вновь перенес меня к тому дню, когда девочкой я сидела на кухне бабули Фанелли в мокром купальнике и пила «Констант Ком-мент», который отец заварил, чтобы я не выбивала дробь зубами. Сосновые стены тогда глядели на меня карими глазками, а зеленый линолеум сделался скользким — с купальника натекла целая лужица.

— Ну и как?

— Ничего, — заметила я рассеянно и приподняла чашку. — Да нет, отлично, совсем как в детстве.

Она захлопала в ладоши и продолжила:

— А теперь расскажи мне, какой была мама?

Совершенно немыслимый вопрос, и я попыталась не заметить его. Мы замолчали, высматривая друг друга через разверзнувшуюся пропасть пережитого. Вопрос утонул в безмолвии.

Мама умерла всего три месяца назад. Мне вспомнилось, как после развода с отцом она всегда отвечала на мои звонки, если только оказывалась у себя в офисе, даже когда было уже очень поздно; как умело надавливала на воображаемые тормоза, когда я пыталась завезти ее куда-нибудь не туда; как я была благодарна за то, что она не стала устраивать сцену, узнав, что мы с Робом разводимся. Вспомнилось, как в четырнадцать лет она на год отправила меня в Антибу, вспомнился запах ее духов на отцовских премьерах, их вальсы в патио нашего дома в Уолтеме.

Уэст ринулся с мячом вперед…

Набивной пуфик, на котором я сидела, был развернут к окну. За моей спиной — я услышала это — возле книжных полок открылась дверь.

Джонс и Гудрич идет в атаку…

Я оглянулась. Великий Питер Фэнси совершал свой выход на сцену.

Мама когда-то говорила мне, что отец принадлежал к тому типу актеров, в которых просто невозможно не влюбиться. Он пользовался огромным успехом в ролях Стенли Ковальски в «Трамвае…», Ская Мастерсона в «Парнях и куколках» и виконта де Вальмона в «Опасных связях». Годы успели источить его красоту, однако не сумели полностью справиться с ней: издали он по-прежнему был хорош. Коротко стриженные волосы сохранились, только голова стала седой. Прекрасные скулы остались на месте, и подбородок был таким же точеным, как в день первой пробы. Серые глаза смотрели куда-то вдаль — с легкой задумчивостью, — словно внимание их всецело поглощала, скажем, война Алой и Белой Розы.

— Джен, — спросил он, — что здесь творится?

Голос отца сохранил прежнюю мощь и без всякого микрофона добрался бы до любого закоулка второго яруса. На миг мне показалось, что он обращается ко мне.

— У нас гости, папуля, — сказал анд писклявым голоском четырехлетней девочки, полностью заставшим меня врасплох. — Это леди.

— Я прекрасно вижу, что леди, моя милая, — вытащив руку из кармана джинсов, он прикоснулся к пульту на поясе, и экзоноги чопорной поступью перенесли его через комнату. Он представился: — Питер Фэнси.

— Это миссис из Строберри-Филдс, — выглянув из-за отца, анд метнул в меня взгляд, полностью определивший условия моего дальнейшего пребывания здесь: если я разрушу иллюзию, меня выставят.

— Она зашла проверить, все ли в порядке у нас дома.

Я поднялась с пуфика, и отец наделил меня игривой улыбкой, из тех, что были превосходно мне знакомы.

— А как у этой миссис насчет имени? — Должно быть, он только что побрился: когда отец подошел ближе, я заметила парочку свежих царапин. Возле уха остался клочок седой щетины.

— Ее зовут миссис Джонсон, — объяснил анд. Фамилия моего бывшего мужа, но я никогда не становилась Дженифер Джонсон.

— Вот что, миссис Джонсон, — сказал он, зацепив карманы брюк большими пальцами. — В нашем туалете идет ржавая вода.

— Я… э… постараюсь, чтобы это исправили. — Я уже не знала, что говорить дальше, когда меня вдруг осенило. — На самом деле я пришла совсем по другому поводу.

Андроид заметно напрягся.

— Не знаю, видали вы когда-нибудь наш местный бюллетень «Вчера»… Дело в том, что я переговорила с вашей соседкой, миссис Чизли, и она рассказала мне, что раньше вы были актером. Нельзя ли получить у вас интервью? Несколько вопросов, если у вас найдется время. Я подумала, что вашим соседям…

— Был?! — переспросил он, сразу подтянувшись. — Когда-то?.. Мадам, я остаюсь актером и всегда буду им.

— Мой папочка — знаменитость, — вставил анд.

Меня чуть не перекосило: именно так я и говорила когда-то. Отец прищурился:

— Так как, вы сказали, вас зовут?

— Джонсон, — ответила я, — Джейн Джонсон.

— Значит, вы репортер? Скажите, а вы точно не критик?

— Не имею к этой братии ни малейшего отношения.

Отец казался довольным.

— Питер Фэнси, — он протянул руку. Покрытая пятнами костлявая старческая ладонь трепетала, как отражение в озере. Те чары — или искусство хирурга, — что сохранили лицо моего отца, явно не распространяли своего действия на его руки. Их дряхлость настолько смутила меня, что, задержав в своей руке холодную ладонь, я три или четыре раза пожала ее. Кожа была суха, как листы мертвых книг. Он махнул в сторону пуфа.

— Присаживайтесь, — попросил он. — Располагайтесь.

Когда я устроилась, он прикоснулся к пульту и подошел к разрисованному окну.

— Барбара Чизли — сломленная старая женщина. И я не стал бы обедать с ней ни при каких обстоятельствах.

Сказав это, он принялся разглядывать улицу.

— Да, папочка, — вякнул анд.

— По-моему, она голосовала за Клинтона, так что теперь нечего жаловаться. — Очевидно, удовлетворившись тем, что подслушивающих соседей вблизи не оказалось, он прислонился к подоконнику, обратившись ко мне лицом.

— Миссис Томпсон, сегодняшний день может оказаться удачным для нас обоих. Я хочу сделать заявление. — Он сделал эффектную паузу. — Я подумываю о роли Лира!

Анд опустился на один из небольших стульчиков.

— О, папочка, это великолепно!

— Единственная роль из большой четверки, которую я не сыграл. В 99-ом мы должны были сниматься в Стратфорде, штат Онтарио; Корделию предстояло играть Полли Мэтьюз. Вот это была актриса, умела растрогать даже камень. Но тут у моей жены Ханны настала очередная плохая пора, и мне пришлось взять на себя Джен. И мы вдвоем засели в домике моей матери, на Мысе; весь сезон я утюжил пляж. А когда Ханна вышла из клиники, она решила, что больше не хочет жить с безработным актером. Тогда-то и мне пришлось затянуть ремень. Впрочем, наверное, это к лучшему. Мне было тогда только сорок восемь. Для Гамлета слишком стар, а для Лира слишком молод. Как вы знаете, моего Гамлета приняли отлично. Ребята с Пи-Би-Эс уже делали заходы относительно записи, но тут Би-Би-Си р'ешила выпустить шекспировский сериал этого доктора… как там его звали?.. Ах да, Джонатан Миллер. И поэтому вместо Питера Фэнси мы получили Дерека Якоби, не придумавшего ничего лучшего, чем кататься по сцене, с пеной у рта выкашливая строчки, словно взбесившийся енот! Можно подумать, он увидел инопланетянина, а не призрак собственного отца… Вот вам и еще одна упущенная возможность, хотя, конечно, я был тогда слишком молод. Опыт — важная штука, правда? Поэтому мне еще нужно сыграть Лира. Неоконченная работа… Мое возвращение…

Он поклонился, потом торжественно повернулся, так что я увидела его профиль в рамке окна.

— Где был я раньше? Где я нахожусь? Что это, солнце? — он поднял трясущуюся руку и заморгал, не узнавая ее. — Что ответить? Моя ль это рука? Не поручусь.

Внезапно анд вскочил на ноги.

— О, сэр, взгляните на меня, — прозвучал ее детский голосок. — Благословите.

— Не смейся надо мной, — отец мой креп на глазах в потоке утреннего света. — Я старый дурень восьмидесяти с лишним лет. Боюсь, я не в своем уме.[8]

Он украдкой бросил взгляд в мою сторону, проверяя реакцию на импровизированное представление. Строгий взгляд остановил бы его, неосторожное слово могло раздавить. Возможно, мне стоило заговорить, но я боялась, что он вновь заведет речь о маме, открывая мне то, чего я знать не хочу. И я смотрела на него, прикованная к месту.

— Признаться, я начинаю что-то понимать… — он на мгновение опустил руку на голову анда, — и кажется, я знаю, кто вы оба.

Отец прикоснулся к пульту, экзоноги понесли его через комнату ко мне. Приближаясь, он словно бы сбрасывал с себя лишние годы.

— Поймите, я не знаю, где я, своей одежды я не узнаю, где я сегодня ночевал, не помню. Пожалуйста, не смейтесь надо мной! Поспорить с вами я готов, что это — дитя мое. Корделия.

Он глядел прямо на меня, пронзая деланное безразличие к ране, которую я носила в себе все эти годы, ране, так и не зарубцевавшейся с тех пор. Тоненький и грустный голосок в душе моей пищал: «Ты оставил меня и получил по заслугам». Я почти дрожала.

Анд воскликнул: