Сергей Клычков - Стихотворения

• Название: Стихотворения
• Автор: Сергей Клычков
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1991
• ISBN: 5-268-01382-3

С каждым годом творчество Сергея Клычкова завоевывает все большее признание читателей. После выпуска первых поэтических сборников «Песни» (1911) и «Потаенный сад» он примыкает к новокрестьянскому направлению, во главе которого были Н. Клюев и С. Есенин. С большим мастерством Клычков разрабатывал мотивы русской песни и сказки. В 1937 году он был незаконно репрессирован, и его самобытная поэзия и проза на многие десятилетия были преданы забвению. В настоящую книгу вошло лучшее из поэтического наследия С. Клычкова.

---

«Счастлив я иль одинок…»

Счастлив я иль одинок —
Все равно теперь уж…
Я тебе сказать бы мог,
Ты же не поверишь!

И не верь ты мне, не верь,
Коль нельзя поверить:
Запираю я теперь
На ночь крепко двери!

Время бережно кладу
В сердце по минуте
В те часы, когда в саду
Видно каждый прутик…

Видно капельки росы
С голубым отливом,—
В эти тихие часы
Я хожу счастливым!

Я не жду тебя, не жду
В глушь да по распутью…
А под месяцем в саду
Словно строки — прутья!

Словно строки из письма
В искосок с припиской,
Не поедешь ты сама,
Да и я не близко…

Я, должно быть, за чертой,
Где вся жизнь, как внове,
Со спокойной полнотой
Буйно бьющей крови!

Я не жду, не жду тебя,
А гляжу на двери…
Как же жить мне, не любя…
Не любя… не веря?!.

Я тебя и не зову…
Ты и не поедешь…
Я — во сне, ты — наяву
И ничем не бредишь!

Наяву или в бреду —
Я и сам не знаю,
Я не знаю, кто в саду
У меня гуляет.

И рука в моей руке…
И как тонкий локон,
Луч играет на щеке
Из узорных окон!

Словно прядь льняной косы
Льнет ко мне по ветру:
Есть со мной кто в те часы,
Никого ли нету —

Я и сам едва бы мог
Угадать теперь уж…
Я скажу, что одинок,
Ты же не поверишь!

<1929>

«Как прежде всё в знакомом перелеске…»

Как прежде всё в знакомом перелеске,
           Прозрачны синь и тишина…
Висят меж сучьев звезды, как подвески,
           И как на ниточке луна.

И то ль во сне скрипят вдали обозы,
          То ль в памяти родимых мест…
Но непохожи старые березы
          На пышный хоровод невест!

В лесу не раз слиняли шкурки куньи,
         Не раз сменилася листва,—
И эта ночь с колечком новолунья
         Уж не напомнит сватовства!..

Да и причудных стариц в перелеске
         С висков пробила седина,
И ждут они, рассыпавши подвески,
         Не жениха, а колдуна…

<1928>

«Месяц да метелица…»

Месяц да метелица,
          Да пушистый снег…
Светит в темноте лицо,
         Льется звонкий смех!

Кто же не побесится,
        Любя… не любя!
Далеко до месяца,
        Близко от тебя…

Катится, как яблочко,
       Месяц в облака…
Ты — в середку, я — с бочка,
       И с рукой рука!

Голова ли кружится,
       Твоя иль моя…
Снежится да вьюжится…
      Месяц, ты да я!

Месяц да метелица…
       Со снежинкой бровь…
В мире всё безделица,
      Только не любовь!

<1929–1930?>

«Любовь — неразумный ребенок…»

Любовь — неразумный ребенок —
         За нею ухаживать надо
И лет до восьми от пеленок
        Оставить нельзя без пригляда…

От ссоры пасти и от брани
        И няню брать с толком, без спешки…
А чтоб не украли цыгане,
        Возить за собою в тележке!

Выкармливать грудью с рожденья,
        А спать класть у самого сердца,
На стол без предупрежденья
       Не ставить горчицы и перца!

А то может так получиться,
       Что вымажет ручки и платье,
И жизнь вся пропахнет горчицей,
      А с горечью что ж за объятья!

И вот за хорошим уходом
      Поднимется дочь иль сынишка —
И брови крутые с разводом,
      И щеки, как свежие пышки!

Но так, знать, положено нам уж,
      Что счастью не вечно же длиться:
И дочь может выскочить замуж,
      И может сынок отделиться!

Ребенок же слабый и хилый,
      Во всем обойденный судьбою,
С тобой доживет до могилы
      И ляжет в могилу с тобою!

С ним только вот, кроме пеленок,
       Другой не увидишь отрады:
Любовь — неразумный ребенок,
       Смотреть да смотреть за ней надо

<1929>

«Ты проходишь такая лучистая…»

Ты проходишь такая лучистая,
          А земля в обиходе простом.
Пред тобою и сила нечистая,
          Как собака, виляет хвостом!

По князьку, под застрехой истлевшею
         От лучей золотая резьба:
Недопившая, недоевшая
          Смотрит сытой мужичья изба…

И мужик запотеет по вечеру,
         Коль обронишь ты в чашку лучок.
И пойдут в чашке с тюрей на печеве,
         Как от масла, кружки в пятачок!

И хозяйка с улыбкою строгою
         Губы вытерет подолом…
На всю ночь напролет над дорогою
        Ты повиснешь над каждым селом!

Над селом звезды бисером катятся,
       А земля в обиходе простом,
И соломенный голубь под матицей
        Вместо лапок — с лучинным крестом!

И недаром же новь у заказника
       Полегла, тяжела и черна,
Затаив к сокровенному празднику
        Дух и плоть золотого зерна!

<1929>

«От поля с мягкою травою…»

От поля с мягкою травою
Я нежность получил в удел,
И долго в этот мир глядел
Упавшей с неба синевою.
В лучах и звездном изумруде
Мир так велик, а я так мал!
И долго я не понимал,
С чего же усмехались люди?!.

Запевши робко и несмело,
Я каждый лишний год и день
Следил со страхом, как тучнела
К ногам положенная тень…
Как полнилась по капле ядом
Душа, раскрытая до дна,
Когда, как тихая лампада,
Пред миром теплилась она…

Я видел, как в глухой измене
Редеет и косится бровь,
И сам бросался на колени
Не раз за ложь, как за любовь!
И сам я лживо понемногу
Стал чувствовать и понимать…
И вот с годами и тревогой
Мне даже почужела мать!

Теперь оброс я крепкой шкурой,
Я, слава богу, огрубел,
И часто в сутолоке дел
Судьба мне в спину смотрит дурой…
А мир все тот же, и на взгорбьи
Все так же льется синева…
И в душу просятся слова
В венце и нежности, и скорби.

<1929,1935?>

«Когда ручьи обронят с горки вздохи…»

Когда ручьи обронят с горки вздохи
И побегут, как бирючи,
Замечутся в любовной суматохе
На ветлах лосные грачи…

Кружком засядут воробьи на липу,
Чирикая друг другу без ума,
И на реке крякун зайдется в хлипе,
И верша помрачит сома…

И мрачный коршун, незнакомый с пеньем,
Заклёкает, усевшись на стожар,—
Тогда ударит по людским коленям
И по хвостам звериным жар!

И крови человечьего отродья,
Звериная и птичья кровь,
И рыбья кровь сольются в половодье,
Дабы отпраздновать любовь!

И мир как будто голову поднимет,
Столь лучезарен и высок,
И каждых уст с такой любовью примет
Самоничтожный голосок!..

Облезут у зверей хребты и холки,
И глаз расширенных в зрачки
Полезут им бесчисленные щелки
И обомлелые торчки…

Один глухарь, как выродок, пред тайной
Глухарки скучной и рябой,
Поет перед подругою случайной,
Ее не видя пред собой!..

Поет не слыша, ничего не видя,
И, не дослушав до конца,
Слетит она и в страхе и в обиде.
Учуяв запашок свинца…

Пред ним стократ прекрасней и чудесней
Возник преображенный лик,
И он поет, пока за этой песней
Его не свалит дробовик!..

Звук поцелуя в песне этой птицы
И губ ответных полубред.
И с песней той, и с птицей лишь сравнится
Любовью раненый поэт.

<1929>

«Я не люблю бесчинства и попойки…»