Евгений Лотош - Ничьи котята

• Название: Ничьи котята
• Автор: Евгений Лотош
• Жанр: Научная Фантастика

Этот мир жесток и холоден. Тех, кто возвышается над толпой, преследуют всегда. Взрослым проще: они знают правила игры, они могут затаиться, замаскироваться, не выдавать себя. Но детям, которым не известно о существовании правил, спрятаться невозможно. Особенно детям, чьи особые способности не может объяснить современная наука. Усилием воли они рвут листовую сталь и крушат железобетон, но беспомощны перед лицом равнодушной государственной машины, перемалывающей судьбы. Любая технология в первую очередь используется для создания оружия — а если ее нет, ее следует создать. Пусть даже для этого потребуется истязать десятилетних.

Тем, кто попал в западни секретных лабораторий, не вырваться. Темные стальные камеры, дурман в крови, ошейники-блокираторы и «научные стенды», более всего напоминающие пыточные машины — вот их судьба. Девиантами становятся в возрасте от восьми до десяти лет, и если дети не в состоянии сознательно помочь военным создать новое оружие, тем хуже для них. Надежды нет ни для кого: даже родные родители не в состоянии защитить своего ребенка от Акта о принудительной спецопеке. А сироты… кто когда-нибудь вспоминал о сиротах?

И даже тем, кому чудом удалось сбежать, вырваться из страшных лабораторий Института человека и не умереть от превентивно введенного смертельного яда, голода и болезней, все равно не выжить. Ищейки идут по следу, и давно заброшенный отель в старой мароновой роще на окраине южного приморского города может стать местом, где пуля спецназовца поставит точку в финальном акте затянувшейся трагедии.

Ей тринадцать. Ее зовут Карина. Она девиант. Она забыла лица своих давно умерших родителей. И у нее нет будущего — если только молодая пара, с которой свела ее судьба, не сумеет укрыть ее от жестокого холода окружающего мира…

---

Он шагнул к двери, но остановился.

— Кстати, как тебе наш новый жилец?

— Саматта? — глупо переспросила Цукка, чувствуя, что невольно краснеет. — Ну, он вроде бы неплохой человек…

— Хорошо, что неплохой, — широко ухмыльнулся Дзинтон. — Потому что он, вероятнее всего, задержится здесь надолго. Что бы он ни думал, найти работу в хоть какой-то службе безопасности для человека, с позором вышвырнутого из армии, весьма непросто. А для того, чтобы пойти к бандитам, он слишком горд и наивен. Так что начинай к нему привыкать.

Он подмигнул и вышел. Щеки девушки вспыхнули еще сильнее, и она порадовалась, что Дзинтон ее больше не видит. Ее как-то сразу очаровал этот большой сильный человек, его внимательные карие глаза на широкоскулом лице, сдержанная грация большого сильного тела с перекатывающимися под тонкой рубашкой мускулами, почтительная вежливость, столь нехарактерная для мужчин его возраста… Она фыркнула и гордо вздернула нос. Еще чего! Влюбиться в едва знакомого, да еще и такого пожилого мужчину в первый же день? Не дождетесь!

* * *

Интерком коротко пискнул.

— К тебе посетитель, господин директор, — прошелестел голос секретаря.

Директор седьмой муниципальной средней школы коротко выругался сквозь зубы. Кого еще принесло на его голову в разгар рабочего дня? Откуда они сегодня лезут, словно где-то мешок с визитерами прорвался? На пару секунд он всерьез задумался о том, чтобы послать очередного посетителя самым дальним маршрутом.

— Господин Дзинтон Мураций по поводу своих детей, — деликатно напомнил секретарь, тонко чувствовавший настроение шефа.

— Пусть войдет, — вздохнул директор, сдаваясь. Видно, судьба у него сегодня такая — тратить день на пустые разговоры. Дзинтон, Дзинтон… Что-то там с ним, кажется, не так?

Посетитель удивил его своей молодостью. В двадцать лет или около того — и устраивать в среднюю школу «своих» детей? Да он сам, наверное, недавно старшую школу закончил! Да нет, разумеется, не детей, а братьев с сестрами. Если родители умирают, оставляя сирот, то совершеннолетние дети автоматически назначаются опекунами несовершеннолетних.

— Блистательный господин Сэки Арикуй, директор школы? — осведомился посетитель, останавливая посреди кабинета. — Я Дзинтон Мураций. Рад познакомиться, прошу благосклонности.

— Радость взаимна, блистательный господин Дзинтон, благосклонность пожалована, — сухо откликнулся директор. — Чем обязан визитом?

— Я по поводу устройства в школу своих детей. В четвертый класс, точнее. Мальчик и девочка, по десять лет обоим.

— Своих детей? — директор выделил слово «своих» нажимом. — Господин, ты не слишком ли молод для того, чтобы иметь десятилетних детей?

— Я приемный отец, — безмятежно пояснил парень. — Так получилось, что мне пришлось взять на себя ответственность за их судьбы. Все документы, включая свидетельства органов опеки, я пересылал вам два дня назад.

Ах, да. Теперь директор вспомнил. Действительно, пару дней назад приходили какие-то документы, но времени на просмотр у него не хватило. Он поводил пальцем по сенсорной площадке — к новомодным объемно-сенсорным панелям он так и не привык — и действительно обнаружил в разделе входящих документов объемистый пакет.

— Нижайше прошу присаживаться, — кивнул он на стул, начиная просматривать присланное. Так… свидетельства о рождении детей, свидетельства о смерти родных родителей, свидетельства об усыновлении и удочерении… меньше недели назад? Ну ничего себе! Так, метрика за третий класс мальчика, метрика за третий класс девочки… сдавала заочно, на дому? Она что, болела? Характеристика на мальчика из детского дома… на девочку нет, видимо, не успела там побывать — повезло малышке, сразу нашелся добрый человек. А здесь у нас что? М-да… еще похлеще метрик об усыновлении: аттестат доктора психологии на имя Дзинтона Мурация. Директор пристально взглянул на посетителя. Да что же за парень такой, что в двадцать один год уже имеет аттестат, который десять лет в университете зарабатывать положено? Небесное дитя, юное дарование? А вот свидетельство о допуске к экспертной психологической оценке несовершеннолетних при судебных разбирательствах? В двадцать один год!!?

— Все документы подлинные, — парень, удобно устроившийся на гостевом стуле, вернул изумленному директору безмятежный взгляд. — Да, я доктор психологии и официальный государственный эксперт по делам несовершеннолетних.

— Прости меня, господин, но… — директор замялся.

— Я слишком молод для таких регалий? — усмехнулся парень. — Все нормально, господин директор. Долгая запутанная история, но все совершенно законно. Видишь ли, есть дополнительные неафишируемые обстоятельства, о которых чуть позже. Пока можешь просто считать меня юным гением. Сейчас же меня интересует, смогут ли дети приступить к занятиям в следующий перидень? Я понимаю, что оформление документов займет некоторое время, но они могут начать посещать занятия до завершения процесса. Они и так много пропустили, незачем усугублять.

— М-да, господин Дзинтон… — директор снял очки и устало потер глаза руками. — Буду с тобой откровенен: я крайне удивлен сложившимся обстоятельствам. Я тридцать лет учу детей, но впервые в жизни вижу настолько молодого мужчину, являющегося официальным приемным отцом. Да еще и холостого мужчину — ты ведь не женат, если я правильно понимаю? Прости меня за невежливый вопрос, но ты уверен, что сможешь воспитать двоих детей? Тем более принятых в таком довольно взрослом возрасте?

— Уверен, господин директор, — посетитель безразлично шевельнул бровями. — Более того, у меня есть еще одна приемная дочь. Ей тринадцать, но об ее устройстве в школу речь пойдет только следующей весной — в силу непреодолимых обстоятельств она очень много пропустила, так что сейчас самостоятельно нагоняет упущенное, чтобы не заниматься в одном классе с младшими.

— Хорошо, — не стал спорить директор. — Я не стану возражать против решения органов опеки, по крайней мере, не имея достаточно оснований. Я не вижу формальных препятствий к тому, чтобы принять детей в школу. Хотя, боюсь, мальчик… Палек — он из детского дома, а там обычно проблемы как с дисциплиной, так и с усвоением преподаваемых знаний.

— Насчет дисциплины я позабочусь, — усмехнулся Дзинтон. — А вот успеваемость — забота учителей. Вашу школу я выбрал именно потому, что у нее репутация действительно хорошего заведения, где детей учат по-настоящему. Хотя со своей стороны могу пообещать, что приложу все старания к тому, чтобы стимулировать мальчика учиться.

— Хорошо. В таком случае… — директор задумался. — Ты, конечно, хочешь, чтобы дети попали в один класс? Тогда, пожалуй, мы определим их в класс четыре-два.

— Спасибо, господин директор, — кивнул парень. — Но, как я уже заметил, есть дополнительное обстоятельство, о котором тебе следует знать. С девочкой не все так просто, как обычно. Период назад она потеряла родителей в автокатастрофе, а сразу затем ее похитили. Две психических травмы подряд — достаточно серьезно даже для простого ребенка.

— Весьма печально, но ведь ты имеешь в виду не травмы? В чем же сложность девочки? — директор настороженно посмотрел на посетителя.

— Она девиант.

Резко выдохнув, директор отпрянул назад. Его лицо исказила гримаса страха.

— И ты, господин Дзинтон, на полном серьезе настаиваешь, что она должна учиться в моей школе? — саркастически произнес он. — Чтобы она убила или искалечила нормальных детей? Извини, но я…

— Я мог бы и не упоминать о данном обстоятельстве, — бесцеремонно перебил парень, и директор вновь поморщился — на сей раз от невежливости гостя. — Однако хотя бы один человек в школе должен быть в курсе. В силу Закона о защите прав несовершеннолетних я настаиваю на том, чтобы ни один сотрудник школы, кроме тебя, не знал о данном обстоятельстве.

— И не узнает, — саркастически ухмыльнулся директор. — Потому что она не станет здесь учиться. Я не имею права принять ее, так что я отказываю…

— Нет, ты не отказываешь, — снова перебил посетитель, разглядывая ногти. — Потому что если ты так поступишь, заинтересованные лица узнают, что твой племянник также является незарегистрированным девиантом.

Директор задохнулся. Как он узнал? Откуда? Ведь ни одна живая душа в мире, если не считать его самого и брата с женой, не подозревает! Да ведь мальчик почти и не девиант! Он едва-едва способен взглядом сдвинуть с места спичку! Так несправедливо…

— Я понимаю, что наношу удар ниже пояса, господин директор, — гость поднял взгляд. — Но мою девочку родные родители скрывали от государства точно так же, как ты с родственниками скрываешь своего племянника. Они пошли на огромные жертвы ради того, чтобы дочь не попала в руки… уполномоченных организаций, и даже несчастного случая, убившего их, могло не произойти, если бы они передали дочь властям. Неужели ты не сочувствуешь моему ребенку?