Юрий Щеглов - Бенкендорф. Сиятельный жандарм

• Название: Бенкендорф. Сиятельный жандарм
• Автор: Юрий Щеглов
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-010531-2, 5-271-02952-2

До сих пор личность А. Х. Бенкендорфа освещалась в нашей истории и литературе весьма односторонне. В течение долгих лет он нес на себе тяжелый груз часто недоказанных и безосновательных обвинений. Между тем жизнь храброго воина и верного сподвижника Николая I достойна более пристального и внимательного изучения и понимания.

---

В давние годы прекрасный наездник, Бенкендорф учил великого князя искусству обхождения с лошадьми. Императрица-мать вполне доверяла ему сына, и Николай привык советоваться с флигель-адъютантом отца и брата. Великий князь, однако, недолюбливал семеновцев — шефом полка отец сделал наследника, да и командовали полком люди, которым великий князь не симпатизировал — генерал-майор Депрерадович, один из прямых виновников печальных событий одиннадцатого марта, немца полковника Карла Криднера и генерал-адъютанта Якова Потемкина великий князь ставил невысоко. Но Бенкендорфа он отличал, и у Марии Федоровны потеплело на сердце, когда один из сыновей, и вовсе не тот, на которого она рассчитывала, подружился с сыном Тилли.

Бенкендорф опустился на одно колено, поцеловал край платья императрицы, а затем протянутую руку и оставался в этой позе до тех пор, пока она не поцеловала его в лоб. Тогда он поднялся и с грустной улыбкой произнес:

— Ваше величество, позвольте мне принести извинения за все то беспокойство, которое я вам причинил.

— Ах, Алекс, — улыбнулась императрица, — я была готова к худшему. Ты еще милостиво со мной обошелся.

— Mutti, ваша ангельская доброта, — тут же вмешался великий князь, — представляет мне случай тоже попросить у вас прощения.

— За что, мой друг?

— Да за все! И впрок!

Последнее слово он произнес по-русски. Старший из сыновей Тилли Марии Федоровне нравился меньше. Бесконечные войны, долгие отлучки из Петербурга и рассеянная жизнь огрубили его. А младший сын Тилли — Константин — вылитая подруга ее детства. Мягкий характер, острый, глубокий ум, умение понять другого и проникнуться сочувствием. Константин доставлял куда больше радости своими успехами. Еще аббат Николя писал ей о душевных качествах младшего сына Тилли. Старшая сестра Доротея и старший сын Александр отличались, конечно, от младших взрывным темпераментом, страстностью и стремлением к самостоятельности, но младшие больше походили на Тилли в минуты сердечной близости, когда ничто не мешало подругам открывать друг другу самые сокровенные тайны.

— Я очень довольна, Алекс, что ты, наконец, остепенился. Елизавета производит прекрасное впечатление. У тебя теперь будет свой дом. Хватит жить в наемных квартирах и отвратительных отелях. Ты не будешь проводить столько времени в театральных креслах и где ты его там проводишь…

— Теперь ты, Александр, почтенный отец семейства, — сказал великий князь. — Ты, матушка, напрасно волнуешься. Манеж и чистокровных кобыл он любит сильнее, чем балет и кулисы.

Заключительные фразы великий князь опять произнес по-русски. Речь императрицы всегда была пересыпана русскими предложениями, и она предпочитала, чтобы ей отвечали на такой же смеси французского с русским.

— Государь доволен твоей службой, и можешь быть уверен, Алекс, что он тебя не забудет. Он ценит твою храбрость, преданность трону и твой ум, но, ради Бога, постарайся быть более осмотрительным в расходах. Я понимаю — ты сейчас в сложном положении. Ты можешь взять часть денег, лежащих на твоем счету. Я уже сделала соответствующие распоряжения. Только не благодари меня.

Бенкендорф знал редкостную манеру императрицы опережать любые просьбы. И сейчас она поступила как всегда. Он не успел и слова вымолвить.

— Я не забыла, что ты мечтаешь приобрести мызу под Ревелем и построить там дом. Я благословляю тебя и очень хочу, чтобы у тебя был дом. Покойная Тилли всегда мечтала о своем очаге. Но ответь мне искренне: ты счастлив? Бог уберег тебя от пули узурпатора, и мне было бы досадно, если бы сейчас твоя жизнь не доставляла бы тебе радости.

— Ваше величество, я счастлив, как никогда. Я хотел все-таки поблагодарить вас и за вашу заботу, и за ваши молитвы.

— Служи хорошо, мой друг, и после возвращения в Петербург — я надеюсь — ты получишь то, чего заслуживаешь.

— Будь в том уверен, генерал, — кивнул великий князь. — Мы все за тебя. Васильчиков — я сам слышал — государю не раз намекал, что лучшего помощника он и не желает.

Сердце у Бенкендорфа сжалось. Генерал-адъютант Васильчиков — командир гвардейского корпуса не очень жаловал начальника штаба генерала Сипягина. Прочили на еще пока не вакантное место разные кандидатуры. Но император Александр никогда не спешил с перемещениями.

— Я думаю только о благе России и о благе той прекрасной и доброй женщины, которая заменила мне мать и забот которой я недостоин.

— Все мы недостойны заботы, все мы непослушные дети послушных родителей, — засмеялся великий князь. — До свидания, матушка. Отпусти Алекса со мной, если ему больше нечего сказать.

— Передай привет супруге. Будь примерным отцом. — И императрица протянула Бенкендорфу руку, — До скорого свидания.

— Удивительная женщина императрица, — произнес Бенкендорф, садясь вместе с великим князем в коляску. — Рядом с ней чувствуешь себя свободным и счастливым, даже если ты кругом виноват.

— Не было дня, чтобы она не вспоминала Тилли. Вот у кого надо поучиться умению дружить и творить добро. Я приказал берейтору взять твоего аргамака. Он доставит его в манеж. Не беспокойся!

Бенкендорф осторожно прикрыл дверцу коляски, и никто — ни он, ни великий князь Николай, ни императрица-мать — не мог представить сейчас, сколько сотен верст они проедут вместе в другой коляске с государевым гербом и какие на том пути их будут ожидать передряги.

Бенкендорф оглянулся. Берейтор Карл сел на лошадь и ласково похлопал по холке. Молодец! Хороший наездник!

Сестра

Государь Павел Петрович любил рассуждать о справедливости. Известно, однако, что люди, напоказ стремящиеся к справедливости, часто совершают несправедливые поступки, впрочем, оборачивающиеся впоследствии против них. От людей подобного сорта несчастного императора отличала способность к раскаянию и душевной скорби. Прогнав Тилли Бенкендорф из Павловска и став в какой-то степени причиной ее ранней смерти, государь, конечно не без влияния супруги, решил устроить судьбу Дарьи Бенкендорф. Приступил он к задуманному привычным для себя способом.

Государь давно приблизил к себе родовитого семеновского офицера графа Христофора Ливена, сделав в двадцать с небольшим лет начальником военно-походной канцелярии. Ливен — курляндец, получил неплохое образование, от природы сметлив и решителен. По заведенному порядку он каждый день на рассвете докладывал государю о случившихся происшествиях в войсках и мерах, предпринимаемых для поддержания спокойствия.

Однажды во время доклада государь нетерпеливым взмахом руки прервал молодого генерала:

— Послушай, Христофор, меня и оставь пустяки…

Ему не терпелось поделиться с тем, кого намеревался облагодетельствовать.

— Служить они будут с эспантонами. Недовольных под арест. Шпаги отобрать и доставить во дворец. С этим покончено.

Ливен низко поклонился, зная, что возражать бесполезно.

— Я подыскал тебе прекрасную невесту. Молоденькую!

— Спасибо, государь. Я готов и давно влюблен.

— Но знаешь ли ты ее имя? — удивился государь, которого, казалось, ничем нельзя было удивить.

— Без сомнения. Это старшая дочь генерала Бенкендорфа Доротея.

— Но как ты догадался, что мой выбор остановился на юной фрейлине? Не подслушиваешь же ты мои разговоры?

— Нет, ваше величество. Но за годы службы при вашей особе я стал во многом походить на вас.

Государь пришел в прекрасное расположение духа и расцеловал бывшего начальника военно-походной канцелярии и с сегодняшнего дня военного министра.

— Тем паче, что она Христофоровна, а ты и сам Христофор, — засмеялся государь. — Верный признак будущего счастья.

Однако залогом счастья было вовсе не совпадение отчества невесты с именем жениха. Залогом оказались черты характера и внешности девушки, едва успевшей выйти из стен Смольного института. Высокая, немного худощавая, с гордой осанкой, Доротея привлекала окружающих неизъяснимой прелестью черных глаз, лебединой шеей и умением говорить правду, никого между тем не обижая: Император Александр высоко ценил дипломатические способности Дарьи Христофоровны. Ее салон в Берлине и Лондоне успешно соперничал с салоном герцогини Дино в Париже, в котором господствовал Талейран. Ее называли дипломатической Сивиллой, и сам Меттерних был без ума от сестры русского генерала Бенкендорфа. Император Александр пригласил графиню на конгресс в Ахен и нередко советовался с ней. Она вела потом большую часть дипломатической переписки мужа — посла в Англии и сообщала императору такие подробности о европейских событиях, которые ускользали от внимания других агентов. Несмотря на отсутствие систематического образования, отчеты и письма Дарьи Христофоровны на протяжении многих лет представляли собой искусные образцы анализа разного рода происшествий, которым суждено было стать историческими. Она играла, безусловно, более значительную роль в принятии важных решений северного властелина, чем старший брат, во всяком случае до того момента, пока он не стал вторым человеком в России после императора Николая Павловича.