А. Бриллиантов - Труды по истории древней Церкви

• Название: Труды по истории древней Церкви
• Автор: А. Бриллиантов
• Издательство: «Издательство Олега Абышко»
• Жанр: Религия
• Год: 2006
• ISBN: ISBN 5–89740–131–7

"К вопросу о философии Эригены. К истории арианского спора. Происхождение монофизитства" - собрание работ выдающегося историка Церкви Бриллиантова, ученика Болотова. В настоящий том сочинений вошли многочисленные работы А. И. Бриллиантова, написанные им за период с 1899 г. по 1913 г. и касающиеся как философско–богословских тем, так и ключевых проблем древнехристианской истории вообще и арианства в частности. Труды ученого отличают тщательная разработка материала, продуманность и убедительность аргументации, взвешенность автора в итоговых выводах по всесторонне исследуемому вопросу.

Для всех интересующихся историческими путями Православия.

---

1) В I, 2 «Мнения» Роттердамская комиссия замечает: «Dass nich «einige Kirchenlehrer» den immanenten Ausgang des hi. Geistes aus dem Vater durch den Sohn gelehrt haben». Но, продолжая свои рассуждения, она кончает положением, которое по смыслу равносильно[618] выражению: nicht «einige Kirchenlehrer», sondern — «einige Kirchenlehrer». Насколько я понимаю, прилагательному ♦einige» логически противоположны лишь «Niemand» с одной стороны и «а11е» с другой. Но почтенные ученые, из которых состояла Роттердамская комиссия, не могли утверждать, что так мудрствовали «alle Kirchenlehrer», и в результате получился список имен einiger [всего 9] Kirchenlehrer.[619] В этом списке не следовало бы стоять Дидиму. Его воззрение, по моему мнению,[620] было своеобразной природы, и притом, после V Вселенского собора, имя Дидима у православных богословов (ср. Послание св. Софрония Иерусалимского и определение VI Вселенского собора)[621] имело не слишком добрую репутацию:[622]ссылаться на его «авторитет» в богословских спорных вопросах не очень удобно. Далее, всякий русский, конечно, заметит, что в этом списке «блещет своим отсутствием» имя св. Златоуста, одного из прославляемых нашей Церковью τρεις ίεράρχαι καΐ της οικουμένης διδάσκαλοι. И этот пробел[623] выясняет положение дела, словно знаменитое «яйцо Колумба».[624] Св. Златоуст был представитель Ан–тиохийской богословской школы, так же как и Феодорит Киррский.[625] Конечно, Феодорит не был ангел, но он был несомненно Ehrenmann. Из слов св. Кирилла Александрийского «ίδιον αύτοΰ (του Υίοΰ) Πνεύμα», «собственный Дух Сына» Феодорит сделал следующий вывод:[626] εΐ δ' [ίδιον τό Πνεύμα του Υίοϋ εφη] ώς έξ Υίοϋ, ή δι' Κ/οΰτην ΰπαρξιν εχον, ώς βλάσφημον τοΰτο και ώς δυσσεβές άπορρίψομεν. «Если же он наименовал Духа «ϊδιον τοϋ ΥίοΟ» в том смысле, что Он имеет бытие из Сына или через Сына, мы отвергаем это учение как богохульное и нечестивое». Без дальнейших рассуждений в выражение δί Υίοΰ влагается арианский смысл![627]Феодорит, конечно, так не поступил бы, если бы теологумен «δί Υίοΰ», «через Сына»,[628] был распространен и в районе влияния Антиохийской школы, был и здесь ходячей монетой. Все 9 имен, перечисленные «Мнением», принадлежат представителям Александрийской богословской школы. Следовательно, и θεο–λογούμενον об исхождении Св. Духа от Отца через Сына[629] точнее можно назвать александрийским, чем обще–восточным.

С. От θεολογαύμενον'β я различаю «достаточно резко»,[630] быть может даже слишком резко,[631] богословские мнения.[632] Главный отличительный признак последних — отсутствие в них авторитета. Это — лишь частные мнения[633]тех, которые в моих глазах не более как только богословы. А на богословов и я, как богослов, licet indignus, должен, по принципу, смотреть как на моих pares. Если я принимаю, в качестве моего частного мнения, богословское мнение Фомы Аквината, Петавия, Перроне,[634] то делаю это на том же самом основании, по которому соглашаюсь и с положением 2x2=4: для меня совсем не важно, что так думал и великий Пифагор; я сам тоже нахожу, что 2 х 2 = 4 и даже не мог бы думать иначе, и этот последний момент — субъективный — для меня имеет решающее значение. — А если основания, приводимые в пользу богословского мнения,[635]меня не убеждают, то я просто его отвергаю, и, если потребуют обстоятельства, буду его критиковать pietatlos, даже беспощадно, если только для этого у меня найдется достаточно критической проницательности.

Важнее другая сторона дела. В выборе моих частных богословских мнений[636] я свободен, но не безусловно. Граница моей свободы — в обязательном требовании, чтобы эти мои частные мнения[637] не стояли в противоречии с догматом. Если я избираю свои частные богословские мнения в кругу святоотеческих θεολογούμενα, я ставлю себя ipso facto вне всякого подозрения в противоречии с догматом. Никто разумеющий дело не потребует от меня даже доказательств этого. Противоречащий догме θεολογούμενον отца Церкви звучит для уха кафолика как самое вопиющее contradictio in adjecto, как, например, «темный свет».[638] Напротив,[639] если я свои частные мнения[640] выбираю только из круга богословских мнений,[641] я отвечаю за них как за свои собственные догадки,[642] и на мне самом лежит onus probandi, что, мудрствуя так,[643]я не противоречу догмату.

Вот почему представляется важным, чтобы в рассуждениях о тайне Св. Троицы богословы не сходили с относительно твердой почвы патристических θεολογούμενα на шаткую почву богословских мнений,[644][685] чтобы они даже в качестве формул держались отеческих изречений.»

«Для пояснения этого положения приведу лишь один пример. В1,2 «Мнения» читаем, что «не «некоторые учители Церкви» учили об имманентном исхождении Св. Духа от Отца чрез Сына, следовательно, признавали Сына Его «вторичной причиной», но…». За один раз высказывается как достаточно бесспорное утверждение факта («…учили об имманентном» и пр.), так равно и рискованный вывод («…следовательно, признавали Сына вторичной Его причиной»), onus probandi которого, по моему мнению, не уступает весом земному шару; мало того, рекомендуется как «единственно правильное», вопиюще непатристическое выражение «вторичная причина»! Прошу рассмотреть мой 8–й тезис.[645]

В практическую осуществимость теоретически и принципиально конечно не оспариваемой возможности «усовершенствования» патри–стического наследства[646] верится с трудом: где у нас ресурсы для подобного усовершенствования?

Как я понимаю содержание θεολογούμενον'β отцев Церкви об исхож–дении Св. Духа от Отца чрез Сына, δί YioG,[647] изложено в моей первой заметке, предпосылаемой вместо введения к моим тезисам.[648] In писе мой взгляд изложен в длинном примечании на с. 592.[649] Читателю, который почувствует себя смущенным ввиду некоторых слишком реалистичных красок в моем рассуждении, я позволю себе ответить: пусть он предложит и живописцу написать образ всесвятейшей пресущественной Троицы только с помощью невещественных несозданных красок. Психологически данное есть палитра богослова. И чтобы уяснить мою точку зрения в отличие от обычных западных termini technici, я замечу, что, как я понимаю, стеклянное окно не есть причина, хотя бы только вторичная, солнечного света в комнате, но есть необходимое условие. Не есть причина: это без лишних слов доказывается фактом, что в осенние ночи бывает совсем темно даже под стеклянными крышами фотографических ателье. Ибо действует только причина: условие совершенно непродуктивно. И Св. Дух вечно просиявает через Сына.[650]

И богословские мнения, и θεολογούμενα[651] составляют в сущности роскошь, не необходимость. Если бы душевная жизнь человека слагалась только из процессов логического мышления, мы, вероятно, довольствовались бы только догматом: нам было бы достаточно знать только истинное, от вероятного мы могли бы легко отказаться.[652] Но человек иногда менее точное,[653] но эстетически упорядоченное представление о факте предпочитает совершенно точному понятию о нем. Математики знают геометрическое π как эмпирически постигаемую величину достаточно точно,[654] они могут без всякого труда выражать это π через двадцатизначное число или двадцатизначный логарифм;[655] однако история математики с почетом произносит имена Валлиса, Лейбница, Мэчина,[656] которые предложили формулы для вычисления приблизительных величин π.[657] То же наблюдается и в истории астрономии: не довольствуются достаточно точным знанием расстояний [686] планет от Солнца; Тициус, Вурм находят простые правила для вычисления этих расстояний, устанавливающие ряды чисел, которые хотя довольно неточны, но выражают прогрессию этих расстояний проще, нагляднее, даже изящнее с эстетической точки зрения.[658] Удивительно ли, что богословие знает, подле догмата, еще θεολογούμενα и богословские мнения?[659] Простые натуры,[660] конечно, довольствуются догматом, т. е. истинным познанием основных фактов веры;[661] но умы более пытливые желают хоть приблизиться только к вероятному усвоению Quomodo этих фактов.[662]

До сих пор нас и старокатоликов разделяет скорее потенциальная, чем наличная разность отношений к θεολογούμενα. Мы и они стоим на различных ступенях культурной жизни. У нас[663] весьма многие еще не чувствуют потребности — иметь, подле догмата, еще θεολογούμενα или частные богословские мнения;[664] напротив, у старокатоликов богословские мнения[665] уже выработаны. Но эта потенциальная разность обратится в фактическую,[666] если мы, русские, и в будущем (как надеемся) останемся достойны нашего прошедшего, пребудем неуклонно верны нашим культурным историческим началам: и наша богословская наука выработает тогда свои определенные богословские мнения,[667] основанные на θεολογούμενα отцев Восточной церкви.[668] Между тем, в основе наличного богословского мнения® старокатоликов лежит чисто западный θεολογούμενον блаж. Августина.[669] Вот в чем трудность положения!