А. Бриллиантов - Труды по истории древней Церкви

• Название: Труды по истории древней Церкви
• Автор: А. Бриллиантов
• Издательство: «Издательство Олега Абышко»
• Жанр: Религия
• Год: 2006
• ISBN: ISBN 5–89740–131–7

"К вопросу о философии Эригены. К истории арианского спора. Происхождение монофизитства" - собрание работ выдающегося историка Церкви Бриллиантова, ученика Болотова. В настоящий том сочинений вошли многочисленные работы А. И. Бриллиантова, написанные им за период с 1899 г. по 1913 г. и касающиеся как философско–богословских тем, так и ключевых проблем древнехристианской истории вообще и арианства в частности. Труды ученого отличают тщательная разработка материала, продуманность и убедительность аргументации, взвешенность автора в итоговых выводах по всесторонне исследуемому вопросу.

Для всех интересующихся историческими путями Православия.

---

Между прочим, нельзя считать достигающей цели попытку А. Ф. Гусева и В. А. Керенского найти, в опровержение тезиса 7, § 2–3, в церковной литературе до IX в. места и у отдельных писателей, прямо подтверждающие формулу έκ μόνου τοΰ Πατρός. Место из сочинения св. Григория Нисского Πρός «Ελληνας' έκ των κοινών έννοιων,[588] как было замечено уже прот. П. Я. Светловым, не содержит буквально этого выражения. Что же касается ссылки на его смысл, то известно, что именно у Григория Нисского в сочинении Περί τού μή είναι τρεις θεούς,[589] есть рассуждение и совершенно иного, прямо противоположного характера (рассматриваемое у В. В. Болотова во введении к «Тезисам»). Не ведет к цели и ссылка на Άγκυρωτός св. Епифания Кипрского, поскольку в цитируемом месте «έκ μόνου», как видно из греческого текста, относится собственно лишь к ό μονογενής, и логическое ударение в этом месте вообще делается не на έκ μόνου, а на μόνος и μόνον.[590]

Что касается самого содержания августиновского воззрения, то В. В. Болотов, как он разъясняет это в письме к архиеп. Антонию 9/10 февраля 1893 г., считая восточное δϊ Υίοϋ выражающим вечные отношения божественных Лиц, находил, что было бы правильным признать ввиду этого «единство почвы августинизма и святоотеческого δί Υίου, решительно оспаривая тождество — так сказать — самых цветков, на этой почве выросших на Западе и на Востоке». По его мнению, через это и «восточное учение было бы ограждено от перетолкования его в смысле августинизма», и «не было бы принято на совесть тяжкое заявление, что никакой тени истины в западной форме воззрения нет и не было». Поэтому он считал возможным относиться и к августиновскому Filioque со снисходительностью, если только оно высказывается «без ватиканской уверенности, с августиновской непритязательностью частного — быть может, и неошибочного — мнения» («неошибочного» — по суждению держащихся его).

В. А. Керенским критическое отношение к «Тезисам» В. В. Болотова переносится, как замечено выше, и на мнения по вопросу о Filioque петербургской комиссии. Но если он хочет видеть внутреннее противоречие, будто бы, уже в самом первом ее мнении 1893 г., причем оно, будто бы, исчезает в мнении 1897 г. и снова появляется в мнении 1907 г., то обвинение это основывается собственно лишь на произвольном усвоении им 3–му положению комиссии в мнении 1893 г. — о допустимости воззрения о вечном просиянии Духа через Сына — такого смысла, которого оно вовсе не имеет на деле и который прямо и решительнейшим образом отвергается в 1 и 2 положениях, именно, будто бы в этом просиянии через Сына можно видеть указание на Сына как «вторичную причину» Св. Духа. Возражать против 3 положения комиссии можно бы, лишь исходя из предположения, что все святоотеческие места о просиянии Духа Св. через Сына нужно относить к временному посланию Его, но это потребовало бы более основательного, чем какое попытался дать проф. Гусев, опровержения 3 и 4 тезисов В. В. Болотова. Нетрудно «убедиться и в том, что и второе мнение петербургской комиссии 1897 г., в сущности, совершенно согласно в отделе о Filioque с первым и лишь повторяет его в несколько иной форме, ввиду уклонения роттердамской комиссии от утвердительного ответа на первое мнение и ввиду употребленного старокатоликами наименования Сына «вторичной причиной или сопричиной» Св. Духа, вопреки прямому отвержению этого наименования в первом мнении петербургской комиссии; говорится в нем и о возможности относить святоотеческие воззрения о просиянии Св. Духа через Сына к вечной жизни Божества, с тем именно ограничением, которое было указано и в 1 и 2 положениях первого мнения (об ΰπαρξις в 5 пункте мнения 1897 г. ср. тезис 8 В. В. Болотова). Несогласием В. А. Керенского, вслед за проф. Гусевым, с делаемым В. В. Болотовым различением между «условием» и «причиной» (тезис 7, § 1) определяется главнейшим образом критическое отношение его и к третьему мнению петербургской комиссии по вопросу о Filioque. Но едва ли можно признать это несогласие имеющим для себя серьезные основания.

К вопросу о Filioque[591]

I «Тезисы о Filioque» Предисловие[592]

Нижеследующие страницы предлагают на суд благосклонных читателей частное мнение единичного лица.[593] Переведены они с русской рукописи, которая не предназначалась даже для печати и содержание которой до сих пор было известно — если не ошибаюсь — только трем русским богословам.[594] Эти наброски (за исключением лишь немногих страниц, переделанных[595] ad hoc) являются в том виде, в каком они написаны несколько лет тому назад. В то время я не мог знать о содержании тех заключений, к которым пришла Санкт–Петербургская комиссия в 1893 г. Следовательно, я не мог и думать о какой; бы то ни было полемике против «Мнения» Роттердамской комиссии 1896 г. И если в моих набросках содержится как бы ответ на некоторые строки «Мнения», то он получается совершенно непреднамеренно.

В интересах посильного уяснения нашего взаимного положения позволю себе здесь о некоторых пунктах высказаться подробнее.

Роттердамская комиссия находит, что Санкт–Петербургская комиссия, по–видимому, «недостаточно резко отличает догмат от богословского мнения».[596] Если предположить, что это замечание обращено ко всем русским богословам, и что, следовательно, и я в качестве одного из них[597] имею здесь право голоса,[598] то я находил бы, что этот упрек несправедлив. В действительности дело обстоит совсем иначе:[599] старокатолики строго различают а) догмат и Ь) богословское мнение; а я лично» различаю (и смею надеяться, что и некоторые другие русские богословы, когда им сделаются известны из «Revue Internationale de Theologie» эти строки, не усмотрят принципиальных оснований со мной не соглашаться): а) догмат, b) θεολογούμενον[600] и с) богословской мнение.[601] [682]

1) Кто знаком с обычной жизнью русских богословов, тот хорошо понимает, почему «Я» под пером каждого из нас лишь в крайне редких случаях может переходить в «Мы» не без некоторого нравственного права. У нас нет отдельных богословских школ в смысле направлений, последовательно выдержанных и — что называется — спевшихся между собой не только в принципах, но и в отдельных тезисах. Каждый русский богослов является в сущности представителем только своего личного мнения.

A. Относительно того, что такое догмат, между нами и старокато–ликами нет и не должно быть[602] никакого разногласия.

B. Но меня могут спросить, чту я имею в виду под θεολογούμενον. В своем существе это — то же богословское мнение, но только мнение тех, которые для всякого кафолика—более чем только богословы: это — богословские мнения святых отцев единой неразделенной Церкви; это — мнения тех мужей,[603] среди которых стоят и те, которые достойно именуются «учителями Вселенной», οί διδάσκαλοι της οικουμένης

2) Титул в главном и существенном аналогичный западному «doctores Ес–clesiae».

Θεολσγούμενα я ставлю высоко,[604] но во всяком случае не преувеличиваю их значения, и думаю, что «достаточно резко»[605] отличаю их от догмата.

Содержание догмата — истинное;[606] содержание θεολογούμενον^ — только вероятное.[607] Область догмата — necessaria; область θεολογούμενον^[608] — dubia: In necessariis unitas, in dubiis libertas!

Никто разумеющий дело[609] не властен воспретить мне — в качестве моего частного богословского мнения[610] держаться θεολογούμενον^, высказанного хотя бы только одним из отцев Церкви, если только не доказано, что компетентный церковный суд уже признал это воззрение по–грешительным.

3) А раз это последнее доказано, это воззрение ipso facto перестает для меня быть θεολογούμενον.

Но, с другой стороны, никто разумеющий дело не властен требовать от меня, чтобы я, в качестве моего частного богословского мнения, следовал θεολογούμενον^, высказанному некоторыми отцами Церкви, коль скоро этот θεολογούμενον не пленяет меня своей возвышенной богословской красотой, не покоряет меня — доступной и моему разумению—державной мощью[611] своей аргументации. Одно, в [683] данном случае, для меня ясно: если этого θεολογούμενον^ не держусь я сам, я все же не вправе осуждать тех, которые ему следуют. И если, в силу[612] обстоятельств, я буду вынужден на обсуждение этого θεολο–γούμενον'β,[613] и тогда я буду держать себя почтительно,[614] с благоговением, подобающим авторитету[615] свв. отцев.

Один отец Церкви или многие следовали данному θεολογούμενον^, этот вопрос не может иметь существенного значения, но для меня он далеко не безразличен. Каждый из свв. отцев Церкви имел нравственное право сказать о себе вместе с ап. Павлом: «Думаю, и я имею Духа Божия» (/ Кор. 7, 40).[616] И если известного θεολογούμενον^ держится целый сонм таких носителей высокого религиозного духа, [684] то во мне крепнет субъективная уверенность, что и я стою на твердой почве, что это вероятное есть в высшей степени вероятное,[617] что оно весьма близко к истинному. Но конечно θεολογούμενον, даже самый распространенный, не есть догмат.