Николай Нагорнов - Вечная Любовь

• Название: Вечная Любовь
• Автор: Николай Нагорнов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Тихо откинута крышка рояля. Плавный затухающий звон.

- Утро туманное, утро седое, нивы печальные, снегом покрытые... - хрусталь слегка резонирует от двух ваших негромких голосов, что плавно вращаются в медленном вальсе.

- Все еще сбудется у тебя, Ирэн, - обняла Вас Элен, - наш милый кавалергард станет известным сценаристом и вспомнит однажды этот вечер...

Шампанское медленно вытекает, как песок в песочных часах, и огонь свечей вспыхивает в гранях стекла.

Гостиная затуманивается. Пейзажи и гравюры на стенах кружатся в восхитительном вальсе вместе с нами. Элен за роялем.

Мысли растворяются за туманным горизонтом... Как назвать это искусство, что дано и Вам, и Элен? Искусство, которому учусь?

Это искусство быть невесомыми.

Словно мы это умели когда-то... давным-давно... до рождения. Вот, сейчас, последний легкий толчок, и воздух станет плотным - мы свободны как воздух, как ветер...

Слова пролетают мимо сознания, слова не нужны...

- Ступлю тихонечко на синюю волну, тебе, невидимому, руки протяну... взлетают ваши голоса над глиссандой рояля,

- ...И поспешу к тебе по следу корабля. Жить невозможно мне без моря и тебя!..

Звезды, словно маяки далекого берега.

Мы одной природы - Вы, я, звезды и ветер.

Снова бульвар у телецентра уходит вниз, к Реке.

- А сейчас мы расстанемся. Вот, здесь.

- Что это?

- Общежитие.

- И Вы живете в общежитии?

- Да, мой друг.

Вот она, эта минута!

Бархатная коробочка слева, у сердца. Лишь достать...

- Ирина Алексеевна, дайте Вашу руку.

- Пожалуйста...

Вы снимаете перчатку.

А сейчас - надеть Вам на руку вот это фамильное золотое кольцо с бриллиантом.

- Это скромный знак моей... моего... моего уважения к Вам.

- Бриллиант? Ты сошел с ума...

Искры волнения и растерянности в Вашем взгляде, губы полуоткрыты... Легкая дрожь Вашей руки передается мне.

- Я готов был бы отдать за Вас и жизнь.

А теперь - поцеловать Вам руку... Слегка... Словно сквозь воздух.

- Не надо, мой милый, подожди... не сейчас... не здесь...

Сумочка и цветы падают в снег...

Что это? Поцеловать вот это прекрасное, неземное лицо... не может быть, не может быть...

- Хватит, мой милый рыцарь... Завтра... Завтра...

Какая тонкая печаль, какая глубокая боль вдруг всплыла на миг в Вашем голосе и снова исчезла, скрылась за Вашим привычным умением держать себя в руках...

Вы мягко отстраняете меня, быстро подходите к двери.

- ...Завтра... - прошелестело последнее Ваше слово.

- Когда? Где?

Мелькает тень среди силуэтов деревьев, Ваша тень:

- ...завтра...

Ваш голос дрожит и прерывается.

- Здесь. После пяти.

И словно тонкое пение льдинок осталось в воздухе, в легко звенящем пространстве, где только что были Вы...

Нет, сегодня опять не заснуть до утра, сегодня снова будет написано что-то прозрачное, хрустальное, белым стихом, уже для Вас, для Вас...

Вы сама и есть оживший белый стих.

Глава 10

Белый день

Нет, это не сон, не мираж... Это вчерашний день.

И этот белый стих тонкими черными росчерками на белом листе рядом, плод прошедшей ночи, тоже не сон, не мираж:

Блуждая в электронных джунглях мира,

Возможно ли представить некий облик,

Привязанный телесным воплощеньем

К земной тщете, но ею не плененный?

И где найти грань соприкосновенья

Одной души, надземной, отрешенной,

С душой другой, лишь пробующей крылья,

Взлетающей порой к вершинам духа,

Но падающей неизбежно вниз,

Распятой между звездами и тленом?

А сегодня - лишь прожить, эти несколько часов прожить до синих таинственных сумерек...

И тогда часы ударят пять раз.

А теперь незаметно исчезнуть сей же миг отсюда, из этого дома, и весь день бродить по Старому Городу, ведь здесь томиться невозможно... Даже за роялем, даже со всеми сонетами Шекспира и "Снежной маской" Блока...

Это мартовское солнце ослепительно дарит себя всем, растапливает лед на крышах и скользких тротуарах, делает их прямо на глазах удивительно мягкими, искрящимися всеми цветами радуги... Есть ли еще когда-нибудь на Земле такой контраст зимы и весны, Солнца весеннего и зимнего? Давно ли, плененное пеленой тяжелых свинцовых облаков, оно лило свой серый свет торжественно-печально, унылые серые силуэты сонно пыли ссутулившись по узким лабиринтам Старого Города, что утонул в вековых снегах, почерневших от дыма, февральские метели пригибали головы людей все ниже и ниже и, казалось, еще немного зимы и жизнь замрет навсегда в мертвенном оцепенении, но Солнце пробилось сквозь тучи, вырвалось из плена прочь на опьяняющую свободу и празднует победу над ними, бушует водопадами огня, торжествует, ослепляя, согревая, заставляя забыть о суете и обыденности, оно зовет в немыслимую даль, где навеки царит "мне нравится" и навсегда побеждено "так надо", где все люди - братья, и навсегда в черную глубь времен, в ничто, ушли "политические инциденты" и "противостояние систем", злоба с завистью и войны локального значения, жадность и глупость, грубость и ненависть...

Оно плачет медленно катящимися слезами хрустальных сосулек о веках и эпохах, что канули в Лету, когда можно было только жить, просто жить в мире Золотоволосой Посланницы Далеких созвездий, что превращается в Птицу, а потом - в волну, просто жить и жить, сливая ритмы сердца с рассветами, закатами и новолуниями, прорастаниями почек и ледоходами, с полетом Утренней Звезды и вращением Галактик, с пульсацией невидимых соков Жизни, что поднимаются по капиллярам почвы, потом по стволам деревьев и стеблям цветов - к Солнцу, соединяются с ним по мановению Мудрого Дирижера, управляющего всей Вселенной, затем уходят с новыми силами питать почву и снова возвращаются от Праматери-Земли к Праотцу-Солнцу, и в этом гениальном исполинском оркестре мироздания все живое и неживое изливает себя в единой симфонии, возносимой в пространство мириадами инструментов, из который каждый - необходим и всякий прекрасен, и можно ли спорить, что лучше, благороднее и возвышеннее - скрипки, что прикасаются к самой Небесной гармонии или чудовищно-оглушительный органный VOX DEI, и каждый человек на Земле - это инструмент в оркестре, и нет инструментов хороших и плохих, прекрасных и безобразных, высших и низших, есть только разные диапазоны, тональности, тембры и регистры, но скрипку-соло в этом исполинском оркестр ведет Ваш голос, Исчезающая, этот звук, летящий по волнам моей памяти.

Это вечное аллегро нон мольто летит и кружится вихрем среди звездной пыли...

Тень звука имени, летящая в небе quasi una fantasia за рубиконом разума ответь мне, кто же я теперь, - лишь человек или вся Вселенная?

Тень звука имени, ответь мне...

Дома роняют резкие черные тени на ослепительный тающий снег, а в воздухе растворяется прозрачно-белая дымка, и от тротуаров и крыш поднимается едва заметный матовый пар, а в пронзительной синеве, что распахнулась из космоса, парит облако-парус, облако-письмо, не отправленное мной...

Взлететь над городом, снова и снова взлететь над вечным городом, слиться с лучами плывущего к горизонту Солнца и раствориться навсегда в этой синеве и бесконечно лететь и лететь над заснеженными городами, падать вниз, рассекая воздух и снова взмывать под самое Солнце - неповторима и чудесна каждая секунда, каждый миг, каждое мгновенье, стоит только взглянуть: вот Солнце незаметно уплыло к западу, и все его тени уже плавно поплыли, и все цвета стали иными, и все оттенки, и все очертания, и само настроение стало иным... нет, совсем иным, но та же полетность, но та же полетность.

Словно уже наступило всемирное братство, и сам ты стал братом всем живущим и уже ушедшим с Земли... Словно весь мир поет величественный гимн Вечному Небу, слышимый не земным слухом.

Но об этом нельзя говорить много слов. Слова все испортят. Просто чувствовать сердцем - это важнее, это глубже, это сильнее.

Белый день...

Он бывает раз в тысячелетие...

Почему же в душе моей, улетающей в Небо вместе с прозрачным паром от тротуаров, такая светлая непонятная горечь? Оттого, что этот день не повторится. Будут другие дни, похожие на него, будут, быть может, еще блистательнее и ярче, но он, именно он - не вернется. Он ушел навсегда.

Этот день можно будет лишь вынуть через много лет из памяти, словно засушенный цветок из старинной книги, вобрать его аромат и вспомнить все: каждый оттенок чувства, тончайшее несходство настроений, малейшие вибрации души... А потом - скрыть обратно этот цветок памяти. Нельзя вспоминать такой день слишком часто - блеск его может стереться и потускнеть.

Горечь...

Этот день, Белый День, слишком прекрасен для все-уносящих волн времени.

Такой же мучительно-прекрасной может быть только музыка, что слышится впервые, но изумляет напоминанием о чем-то, оставленном где-то вдали... словно сам сложил ее когда-то за горизонтом памяти. Она звучит в душе бесконечно.