С. И. Смирнов - Духовный отец в Древней Восточной Церкви

• Название: Духовный отец в Древней Восточной Церкви
• Автор: С. И. Смирнов
• Издательство: Православный Свято–Тихоновский Богословский институт
• Жанр: Религия
• Год: 2003
• ISBN: ISBN 5–7429–0117–8

Книга проф. С. И. Смирнова (1870–1916) посвящена истории развития института духовничества в Древней Церкви (рассматривается период Вселенских Соборов). Старчество в древних восточных монастырях и его организация, особенности совершения исповеди и покаяния в миру и монастыре — эти вопросы получают всестороннее освещение в широком контексте истории древнего монашества. Несмотря на то, что книга вышла отдельным изданием еще в 1906 году, она не утратила своего значения и поныне.

---

Допуская в Церковь блудников и прелюбодеев, хотя и покаявшихся, римский епископ должен был несколько отступить от первобытного учения о Церкви как обществе святых. И действительно, он уже сравнивает ее с полем, на котором растут и пшеница и плевелы, с ковчегом Ноевым, в который вошли как чистые, так и нечистые животные[663].

Вслед за грехами плоти ослаблена была дисциплина относительно греха идолослужения — допущено принятие в Церковь падших[664]. Идолослужение было самым тяжким грехом по воззрениям Древней Церкви, но совершенно понятно, почему этот грех стал считаться более извинительным, чем грехи плоти: отречение от веры было для христиан грехом вынужденным, тогда как блуд и прелюбодеяние — грехами свободными[665]. Ослабление произошло в гонение Декия (249–251), когда явилось очень много падших. Известны споры, вызванные вопросом о падших в Карфагенской Церкви. Пять пресвитеров отделились от святого епископа Киприана вместе с некоторыми исповедниками, охотно дававшими мир падшим, и стали принимать всех их без покаяния (без исповеди, покаянных подвигов и возложения руки епископа). Это раскол Фелицисси- ма, не имевший большого значения. Киприан ослабил первоначальную строгость дисциплины, разрешив принимать падших лишь при смерти. Потом на соборе 251 г. Карфагенская Церковь постановила: принимать после раскаяния наименее виновных, за деньги получивших записки (libelli) от судей, которые удостоверяли их непринадлежность к христианству (т. н. libellatici), принимать также имевших намерение принести жертву идолам в случае невыносимых мук, но не успевших привести свое намерение в исполнение (после исповеди перед священником, т. е. епископом)[666]. Что же касается более тяжких падений — христиан, принесших жертву (sacrificati), или курение (thurificati), — то было постановлено принимать их лишь в опасности смерти. Только тех из падших, которые не обнаружат раскаяния в своем грехе и лишь в болезни и опасности станут просить о принятии в Церковь, св. Киприан решил не принимать. Падшие клирики должны были лишаться сана. Однако через год, на Карфагенском соборе 253 г., было постановлено принять всех падших ввиду надвигавшегося гонения (императора Галла)[667].

В Римской Церкви папа Корнилий (251–252) на большом соборе дал всем падшим (и не только перед смертью) средство спасения через покаяниие[668]. В Александрийской Церкви воссоединяли тогда падших, по- видимому, на смертном одре[669]. Постановление папы Корнилия вызвало широко распространенную и долго продолжающуюся схизму — раскол новациан. Нова- циан опирался на существующую древнецерковную практику, и этим объясняется распространенность и продолжительность новацианской схизмы как на Западе, так и на Востоке. И следы этой древней практики, исключающей окончательно из церковной среды христиан отрекшихся от веры, встречаются все время, пока были гонения[670].

Спор о принятии падших между новацианами и представителями Великой Церкви имел громадное значение для выяснения учения ρ Церкви.

Новациане признавали отлученными от Церкви, «не допускали к таинствам принесших жертву идолам и вообще сделавших после крещения какой бы то ни было смертный грех», потому что святая Церковь, по их учению, должна и состоять из одних святых — в смысле нравственно чистых (καθαρών); в противном случае она сама перестанет быть чистой невестой Христовой. Отсюда их название на Востоке — кафары. Разрешение падших новациане предоставляли не Церкви, а Богу, могущему и имеющему отпускать грехи[671]. Итак, они учили, что исключенный из Церкви может надеяться на спасение по милосердию Божию. Поэтому принадлежность к Церкви, по их учению, не есть conditio sine qua поп спасения. Церковь предрешает суд Божий не тогда, когда отлучает, а когда снова воссоединяет грешника. Она: есть общество крещеных, которые получили прощение от Бога, действительное общество спасения и спасаемых — святых. Поэтому она не может в среде своей терпеть грешных без того, чтобы не перестать быть святой: присутствие даже одного грешника уже возбуждало вопрос о законности Церкви. Иерархия не имеет в Церкви исключительного значения, ибо все верующие признавались духовными. Таково учение но- вациан. Однако историческая Церковь новациан не была выше со стороны нравов, чем православная.

Киприан Карфагенский развивал противоположное учение о Церкви, которое и стало после него церковным достоянием. Киприан учил, что спасение доступно только тем, кто находится внутри Церкви, что окончательно отлученный от нее необходимо должен погибнуть (extra ecclesiam nulla salus). Отсюда выходило, что Церковь предрешает суд Божий, отлучая кого‑нибудь от общения. Наоборот, принятие падшего, разрешение его есть только необходимое условие его спасения: прогоняя уверенность в погибели, оно не предрешало окончательно судьбу обратно принятого. Церковь не есть уже действительное общество святых и избранных, которое исключает всех несвятых. Обнимая и святых и грешных, она есть лишь необходимый институт, из которого выходит общество святых. Ее религиозный характер устанавливается единственно ее необходимостью — тем, что только она дает возможность спасения. Сакраментальные священнодействия (каково и разрешение от грехов) не гарантируют непременно спасения — они предполагают известное моральное поведение верующего. Церковь свята как учреждение. Церковь — невеста Христова, целомудренная, святая, стыдливая. Но, как живой организм, представляя разнообразие сил, способностей и талантов, она имеет и болезни. Церковь свята, как источник благодати для всех верующих: «святая вода Церкви (крещение) не может ни испортиться, ни оскверниться». Святая по назначению и плодам своим, она стремится очистить нас и соделать тела наши жилищем Господа и храмом Духа Святого. Свята, наконец, Церковь, как невеста Христова, потому, что живет с ним одной жизнью, одушевляется Его духом. «Она одна хранит и обладает всею властию своего Жениха и Господа». Несовершенные члены Церкви исправляются Руководителем ее — Господом посредством гонений, возбуждающих спящую веру, и самой Церковью посредством дисциплины, прямая задача которой — проведение в жизнь христиан Божественных заповедей. Она есть учреждение, которое воспитывает для блаженства, и потому необходима; все добродетели получают цену пред Богом в ней и только в ней. Но и дар священнодействий и воспитывающая, судящая функция предполагают организацию и связаны со священством, а именно с епископатом, который в единстве своем гарантирует законность Церкви. Сообразно с этим Кип- риан развивает учение о различии иерархии и мирян и выдвигает господствующее положение первой[672].

Третий канонический грех — убийство. Древняя дисциплина относительно его оставалась без смягчения до начала IV в. Киприан, упоминающий о смягчении дисциплины за идолослужение и блуд, молчит о грехе убийства. Григорий Чудотворец (8–е прав.) не допускает вольным убийцам быть даже в числе кающихся (в чине слушающих). Только Анкирский собор (22–е прав.) дозволяет принимать их в разряд припадающих и удостаивать общения при конце жизни[673].

Так слагалась покаянная дисциплина в большей части Древней Церкви. В эту эпоху для образования и формирования ее и установления органа покаяния большое значение имели мученики и исповедники, которые еще при жизни своей пользовались великим уважением в Древней Церкви и всюду являлись высшей инстанцией в делах церковной дисциплины[674]. Предполагают, что, содержа строгую дисциплину относительно падших, Церковь прибегла для ее ослабления к помощи специальных откровений, а также к вмешательству мучеников в пользу падших. Простейшая и, вероятно, первобытная форма их вмешательства в это дело открывается из показания Дионисия Александрийского: «Божественные мученики наши, восседающие ныне со Христом, общники Царства и участники суда Его, производящие вместе с ним суд, принимали некоторых падших братий, виновных в жертвоприношении идолам. Видя обращение и раскаяние их и полагая, что оно может быть приятно Тому, Который вообще не хочет смерти грешника, но ожидает его покаяния, они допускали и вводили их в свои собрания и делали их общниками трапезы в молитвослови- ях и трапезах»[675]. Надо сказать, что все послание к Фабию, епископу Антиохийскому, откуда взяты приведенные слова, направлено против новацианства, которым заражен был Фабий, и имеет задачей доказать, что падших нужно принимать хотя бы перед смертью. И вот в прежней церковной практике Дионисий находит одно основание для своего тезиса — пример мучеников, принимавших в общение падших[676]. Ясно, что только одни мученики и были распорядителями этого дела, потому что именно они начали смягчать строгость Церкви III в. к падшим. Не было, очевидно, инстанции выше их, которая бы проверяла и утверждала их решение: епископы не считали это своим правом[677]. Принятие в общение производилось без всякой торжественности и состояло в простом факте общения мучеников с падшими в молитвах и трапезах, — факте, который свидетельствовал, что тяжкий грех падшего прощен. Но, с другой стороны, и решение мучеников не имело общеобязательного и полного значения — оно лишь уполномачивало, но не принуждало непременно церковную общину принимать падшего. Когда община следовала решению мученика и допускала грешника к общению в молитвах, она обращалась к епископу иногда с требованием сделать принятого участником святой чаши. Но это последнее решение оставалось во власти епископа[678].