Сергей Раткевич - Наше дело правое

• Название: Наше дело правое
• Автор: Сергей Раткевич
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-28667-6

Кто из нас ни разу не слышал, что великих людей не существует, что подвиги, в сущности, не такие уж и подвиги — потому что совершаются из страха либо шкурного расчета? Что нет отваги и мужества, благородства и самоотверженности? Мы подумали и решили противопоставить слову слово. И попытаться собрать отряд единомышленников. Именно поэтому и объявили конкурс, который так и назвали «Наше дело правое», конкурс, который стартовал в День защитника Отечества. Его итог — эта книга.

При этом ее содержание никоим образом не привязано к реалиям Великой Отечественной. Ее герои бьются на мечах, бороздят океаны на клиперах и крейсерах, летают на звездных истребителях. Они — и люди, и эльфы, и вуки, и драконы, и роботы, наконец. Главное не декорации и даже не сюжет, а настрой, уверенность в том, что «наше дело правое, враг будет разбит и победа будет за нами».

С уважением Ник Перумов, Вера Камша, Элеонора и Сергей Раткевич, Вук Задунайский.

---

— Сейчас я уйду, а вы не шевелитесь, пока не сосчитаете до ста. Попытаетесь встать — найдете не дверь и не меня, а мой нож.

Ничтожество. О Мудрые, какое ничтожество! Разумеется, он ее не любил. А значит… Проклятье! Так вот в чем дело!

Когда-то давно Лэйри рассказывала про свою магию, черпающую силы из любви. Может быть даже, она втайне ждала в ответ его признания. Это он, правда, понял только сейчас. Тогда, в свои семнадцать, Вэр сделал совсем другой вывод: лучше им остаться добрыми друзьями, не с его легкомыслием быть источником магической силы, от которой зависит судьба всего королевства! Лэйри — замечательная девушка, но способен ли он любить так крепко и верно, как надо и, кстати, как она того достойна? Словом, признаваться ей в любви он не стал, гулял у нее на свадьбе, своеобразным способом обеспечив там благопристойность: самая шумная публика во главе с ним, потанцевав с дамами, отправилась продолжать праздник в столичных кабаках. Потом то болтался по морям, то путешествовал посуху, изредка появляясь в столице и еще реже — при дворе. Года три назад подался в гвардию. Как выяснилось, зря: столичная жизнь и непыльная служба для его деятельной натуры оказались тесны. Пошли дуэли, пьянки, гауптвахта, опять пьянки, гауптвахта, опять дуэли, гауптвахта, любовные истории, дуэли, гауптвахта, долги, дерзости вышестоящим… строгое предупреждение, которого он, видимо, не расслышал… городская тюрьма, побег и роскошный кутеж в ознаменование успеха… королевская темница. Основание: сил нет, надоел.

В темнице было не так уж плохо — даже светло, окно выходит на море, только в нем не просто решетка, а каменный переплет. Кормили хорошо, кандалов не надевали. Оставшуюся часть ночи и половину следующего дня узник проспал после упомянутого кутежа, потом осматривался, ночью опять поспал. Утром открылась дверь, и звонкий голос произнес:

— Доброе утро!

— Утро добрым не бывает, — проворчал он, предвкушая долгое поддразнивание хорошенькой дочки тюремщика.

— Кому как, — очень знакомо усмехнулась ранняя гостья. Вэр рывком сел на своем соломенном ложе. На пороге стояла Лэйри.

— Может, все-таки поздороваешься? — Она насмешливо рассматривала встрепанные русые волосы с запутавшимися в них соломинками, ссадину на скуле, небритую и неумытую рожу, расстегнутую на груди рубаху, в которой он, похоже, еще в предыдущей тюрьме сидел или в канаве побывал.

— А что, раздолбаям вроде меня можно здороваться с королевой?

— Да уж. Хорош! — Смех все такой же, будто не было пяти лет на троне. — А здороваться следует всегда и со всеми. — Прошла через камеру, подпрыгнув, уселась на широкий подоконник, как и все в этой темнице, за исключением отдельно взятого узника, безупречно чистый, прислонилась темной головкой к каменному переплету. — Полезай, что ли, сюда и признавайся без утайки, как дошел до жизни такой, что комендант у меня в неурочный час аудиенции просит и чуть не в ноги валится: «Смилуйтесь, государыня, заберите смутьяна Вэрелена Айльри в королевскую темницу, а то на гауптвахте от него никакого порядка не стало, я его в городскую тюрьму посадил, так он, подлец, оттуда удрал, и ладно бы из города тягу дал, так нет же — сидит пренахально в кабаке и побег празднует!»

— Что, прямо такими словами и сказал? — рассмеялся Вэр, устраиваясь на другом краю подоконника.

— Понятно, что не такими! Он же с государыней разговаривал, а не с обормотами всякими чумазыми!

— А можно полюбопытствовать, чего государыня только сейчас пришла, раз заранее знала, что за обормота ей в узники подкинули?

— У нее, знаешь ли, дел хватает. Да и жалобы на известного бузотера сперва почитать следовало, дабы соблюсти королевскую справедливость.

— Уж не подумала ли государыня, что он совершил какие-нибудь серьезные преступления? — Улыбка Вэра стала напряженной.

— Подумала, что он мог — не подумав, — тихо, но твердо сказала Лэйри. — Так в чем же дело?

— А нечистый его знает… — пожал плечами Вэр. — Скучно было.

Лэйри совершенно не по-королевски присвистнула.

— Вот те раз! Так кто ж тебя держал в гвардии?

Вэр задумался.

— То есть никто и ничто, — уточнила Лэйри. Он кивнул. — Ну, раз так, дело поправимое. Хочешь в пограничные охотники?

— Зверье, что ли, ловить, которое через границу к нам забегает?

— Балаболка! — отмахнулась Лэйри. — Не знаешь, кто такие, — так и скажи, объясню. Но тебе там самое место, и не спорь.

Предложение его устроило. Пожив недельку в светлой темнице и дождавшись оказии (на границу лучше было ехать с рекомендацией), преобразившийся из чумазого обормота не в щеголеватого гвардейца, а в бывалого путешественника, что и было, в конечном счете, его истинным обликом, Вэр отправился к месту службы, которое не покидал в последующие два года. В ту неделю Лэйри забегала к нему каждый день, то опять с утра поболтать и посмеяться, то днем в мужском платье и с двумя шпагами — проверить, насколько ей далеко как фехтовальщику до прославленного забияки, — кстати, оказалось ближе, чем можно было предположить, — то с книгами Ноэле, которые нравились ему не меньше, чем ей, то с гитарой. Дерзнул и он поспрашивать ее, как жизнь, и наслушался в ответ развеселых, причем совершенно правдивых, историй из жизни двора и Королевского совета, рассказывать которые она была великая мастерица. Словом, все прекрасно, только что-то у нее в последнее время не ладилось с магией, как будто немного разучилась.

— Да устала ты просто, работаешь как проклятая! — успокоил он. Нет бы задуматься…

Какой это ужас — по капельке терять волшебную силу, которая ей была так же привычна, как сила рук и ног, способность говорить и мыслить! А потом этот чародейский негодяй ее убил и распространил грязный слух… Стой! А как же королевские цветы? Не может быть, чтобы они не сгорели черным пламенем! Это должны были увидеть люди, поднять бунт против убийцы… что-то не так!

Кто у нас живет на Королевской площади?..

Так и не сумевшему сомкнуть глаз после ночного визита во дворец Вэру стоило немалого усилия воли дождаться часа, когда можно стучаться в дом, хозяйку которого знаешь только по рассказам и по ее книгам. Наконец, несчетное количество раз измерив шагами Королевскую площадь, вдоль, поперек, по кругу и во всех прочих направлениях, проглядев дырки в нарядных фасадах и кружевной решетке, он с боем часов постучал в дверь. Открывший ему мальчик больше всего походил на принца из какой-нибудь доброй и веселой сказки. Вэр назвался — исключительно для порядка, не предполагая, что в этом доме слышали его имя — спору нет, весьма известное, но только среди определенной публики… В ответ на него воззрились как на выскочившего из книжки победителя Проказников и стремительно пригласили входить.

— Мама! Господин Айльри приехал!

— Откуда вы меня знаете? — воскликнул Вэр с порога гостиной, растеряв от изумления остатки вежливости.

— Наслышаны. — Грусть в голосе и улыбке не оставила сомнений — от кого. Струящееся серебристое платье, чуть тронутые сединой черные локоны госпожи Ноэле в сочетании с этой улыбкой показались трауром.

— Госпожа Ноэле, вы верите?

— В черную чародейку Лэйри? — Грусть сменилась горечью. — Не больше вас! Чтобы там ни рассказывали про опасные опыты ради блага государства. Скорей уж, кто-то другой заигрался или зарвался, и Лэйри не смогла спасти нас, иначе как…

Недосказанные слова повисли в комнате болотным туманом, извиваясь, складываясь в ужасные картины…

— Когда увяли королевские цветы? — Вопрос прорезал наваждение, как луч от потайного фонаря пограничных охотников.

— Их выкопали ночью, когда умерла Лэйри. Постойте… — Госпожа Ноэле изменилась в лице. — Вэр, но ведь… это против традиции: когда умерли родители Лэйри, выкапывание увядших цветов было частью похоронного ритуала! Значит… о Мудрые!

— Спасибо… — потрясенно выговорил Вэр и, не в силах владеть собой, почти выбежал из комнаты.

Как никто не подумал об этом раньше? Может, чары, а может, просто потрясение. Королеву Алаириэн обожали, и вдруг такое известие. Почему поверили? А как не поверить королю, которого, все помнят, она сама выбрала себе в мужья? Которому присягали, как и ей?

Неважно. Лэйри жива! Где она, что с ней?.. Главное — жива. Замолчи, предательский голосок, шепчущий: была жива, когда тайно выкапывали цветы. Где тебя искать, Лэйри? Только бы знать! И знать бы, как «завязать» — так, кажется, ты это называла — твою магию на мою любовь. Сказать вслух? Прокричать на площади, что я тебя, оказывается, люблю? Уж точно сильнее, чем твой предатель-муж, — как иначе объяснить, что я чуть не умер, услышав, что ты мертва, и чуть не стал бессмертен, когда появилась надежда!

Господин министр не любил пеших прогулок по столице, но ломать традиции было рановато. Потому он и шествовал в сопровождении немногочисленной свиты по воскресным улицам, раскланиваясь с немного низшими, кивая в ответ на поклоны много низших. Равных у него не осталось, высший доживал в таковом качестве последние дни, самое большее, недели. Начнется война, с командованием королю не справиться, так что — отречение, «увы», неизбежно.