Ольга Романовская - Лепестки и зеркало

• Название: Лепестки и зеркало
• Автор: Ольга Романовская
• Жанр: Фэнтези

2 книга серии.

Убита молодая содержанка. Казалось бы, дело ясное: либо ограбление, либо преступление на почве ревности. Только ничего не пропало, а тело жертвы посыпано лепестками роз и зеркальными осколками. И она лишь первая в череде убийств с одним и тем же почерком.

---

  - Ты пожалеешь, - шёпотом пообещал он. - Но до казни доживёшь. И эта женщина придёт посмотреть на твой танец с верёвкой.

  - Я дворянин, - напомнил Хаатер.

  - Это решается. Особенно в твоём случае.

  - Подготовьте обвиняемого к дыбе, - приказал Брагоньер. - С калёным железом познакомите его чуть позже.

  Отбросив плеть, соэр вернулся на место. Сделал пару записей в протоколе, пока палач освобождал Хаатера и тащил к дыбе.

  Помощник экзекутора живо связал руки обвиняемого за спиной, перебросив свободный конец верёвки через кольцо лебёдки.

  Брагоньер велел прикрепить к ногам Хаатера свинцовые гири. Снял сюртук, расправил его и повесил на спинку стула.

  Закатав рукава, соэр размял пальцы и подошёл к дыбе. Хаатер хотел плюнуть ему под ноги, но во рту пересохло.

  Брагоньер усмехнулся и ударил обвиняемого кулаком по лицу.

  Палач присвистнул и с уважением глянул на следователя. Сразу видно, что инквизитор с намётанной рукой: чуть челюсть не свернул и зуб выбил.

  - Будете и дальше отпираться, господин Хаатер? - Брагоньер сильно дёрнул за верёвку, закрепил её на барабане и флегматично начал крутить лебёдку.

  - Да, я убил их всех! - прохрипел обвиняемый.

  Соэр сделал вид, что не расслышал. Не так просто и быстро.

  - Чего вам ещё? - выплюнул Хаатер.

  - Чистосердечное признание. Палач, щипцы! А после усадите его в 'кресло'.

  Хаатер невольно обратил взгляд на утыканный шипами предмет мебели. Знакомство с ним означало медленную, мучительную смерть. А себя Хаатер любил. Да и умереть хотелось красиво, как и подобает мученику за веру. Он уже заготовил речь, обличающую пороки и призывавшую гнев богов на головы палачей, но с вывернутыми суставами, истекающим кровью, произнести её будет невозможно. Слова звучат иначе, когда язык еле ворочается, а сознание перемежается.

  Лебёдка вновь заскрипела, до предела растянув тело Хаатера.

  Зафиксировав поворотный механизм, чтобы не провернулся назад, Брагоньер обошёл вокруг обвиняемого.

  - За что же вы так невзлюбили людей, господин Хаатер? - голос соэра сочился сарказмом. - Не потому ли, что они оказались счастливее вас? Их кто-то ценил, любил, они получали удовольствие от жизни - а вас обделили, господин Хаатер. И вы решили, что мир, не любящий вас, не живущий по вашим правилам, не достоин существования. Признайтесь же, что все ваши пафосные речи - блеф.

  - Из вас плохой врачеватель душ, - сквозь зубы процедил Хаатер.

  - Неужели? - вскинул брови Брагоньер. - Боюсь, я знаю о вас слишком много. О ваших отношениях с женщинами, к примеру.

  - Они твари, - яростно выкрикнул обвиняемый. - Шлюхи, продающиеся за золото!

  - И многие вам продались?

  Хаатер промолчал, а потом презрительно бросил:

  - Я верен заветам богини и чист перед ней. У вас же руки по локоть увязли в грехе. А у вашей разлюбезной госпожи Тэр - по самое тухлое сердце. Она давно не девица и сношается с мужчинами ради....

  Брагоньер не дал ему договорить, вместо продолжения фразы вырвав крик боли.

  - Вы ошибочно родились мужчиной, - не скрывая гнева, сказал соэр. - К счастью, в моей власти исправить эту оплошность и сделать вас тем, кем вы являетесь.

  Насвистывая, палач взялся за раскалённые щипцы и направился к Хаатеру. Через минуту стены пыточные отразили его душераздирающий крик.

  Брагоньер и бровью не повёл. Он не сомневался, что теперь Хаатер перестанет упорствовать. Так оно и случилось.

  Уходя, соэр обернулся к распластавшемуся на полу Хаатеру:

  - Как видите, я всегда держу слово. Вы поступили опрометчиво, впутав в это дело женщину. Через две недели суд. Через три вас казнят. Как - на усмотрение судьи. Если вас действительно избрала Сората, то она сделает руку палача лёгкой. Но я буду настаивать, чтобы вас утопили или повесили: такие, как вы, позорят дворянство.

  Расследование подходило к логическому завершению.

  Некромант нашёл и поднял бродягу, который помогал Хаатеру. С помощью мага удалось взять показания у души убитого, засвидетельствованные независимым волшебником.

  Взамен на услугу государству некромант был отпущен, чему немало обрадовался.

  Господин Диюн, всё ещё томившийся в застенках, с радостью изобличил в изувеченном Матео Хаатере своего наставника и, упиваясь собственной значимостью, часами разглагольствовал о подлости и опасности того для общества.

  В тюрьме ученик не только предал учителя, но и успел кардинально поменять убеждения. Теперь господин Диюн утверждал, будто бы всегда ратовал за власть и хотел подловить Хаатера, чтобы потом сдать его в руки правосудия.

  - Я ведь всегда знал, что он мне не друг, господин соэр, - подобострастно улыбаясь, тараторил Диюн. - Он аморален. Сами послушайте, что Цинглин говорит. А ещё в Префектуре служил... А если кто господину соэру дурное обо мне рассказывал, то это другой человек в мои одежды нарядился, имя присвоил. Его найти и покарать надо. А всем сказать, что господин Диюн ничего такого не говорил. Вот и господина соэра обманули, сказали, будто бы господин Диюн к волнениям призывал, обижал кого-то, женщин тех же. Так это двойник мой. Я очень уважаю господина соэра, что скажете, то и сделаю. Вы только намекните, что нужно. Я и невысказанные желания всегда выполняю. Когда арестовывали, в Управление везли, взятку господину капралу дать пытался, только он не взял, постеснялся.

  - Значит, в храме вы не проповедовали? - дознаватель не преминул сделать пометку о новом вскрывшемся правонарушении свидетеля.

  - Да то просто проверка была. И реакция положительная, по-моему. Как проверка выглядела? Я о морали говорил, о том, что многие нарушают, ведут себя дурно, что совесть у людей нечиста, Сорату забыли. Так кто не такие - разве я их оскорблял? Ну и на кого господин Диюн показывал? На некто. Что тут обидного и противозаконного? Но проверка точная. Даже жрец в грехе погряз, раз господина Диюна выгнал и донос написал. И не только он гневился - значит, я на верном пути.

  Следователь оборвал пафосную речь Диюна, напомнив, что его фантазии мало согласуются с реальностью, в которой имела место быть иная трактовка событий. А если у него раздвоение личности, то надлежало обратиться к врачу.

  Господин Диюн приуныл. Умильно закатывая глаза, попытался навязаться в друзья дознавателю и, заодно, всему Следственному управлению. И тут же изрёк, что друзей и честных верноподданных, изобличающих скверну, вроде Хаатера, сажать в тюрьму нельзя, а необходимо, наоборот, наградить.

  Увы, закон оказался суров, и Диюн отправился досиживать отмеренный срок.

  Письмо господина Моуса, восстановленное по оттиску на чистом листе, стало одним из козырей обвинения, неопровержимой уликой.

  Два пухлых тома доказательств с чистосердечным признанием Матео Хаатера, отправили в суд. Он обещал быть скорым и безжалостным.

  Господина Диюна также ожидало судебное разбирательство: на этот раз за взяточничество, пособничество преступнику и дачу ложных показаний. Увы, следователь не поверил, что Диюна оклеветали, надев его личину. Так что к сроку за оскорбление властей и общества обещал добавиться новый.

  Эллина Тэр вернулась в Сатию в начале сентября, в самый разгар затянувшего судебного разбирательства. Оно стало самым громким событием года, приковав к себе внимание как высшего света, так и простых обывателей.

  Целители-маги знали своё дело и в кратчайшие сроки поставили пациентку на ноги.

  Гоэта знала, что ей предстоит выступать свидетельницей, поэтому не удивилась, найдя под дверью повестку в суд. В Сатию, к слову, её любезно доставили с помощью артефакта перемещения, избавив от необходимости трястись по половине дорог Тордехеша. Перенос заказало и оплатило Следственное управление.

  Первым делом Эллина навестила подругу: та шла на поправку. Гоэта предпочла не рассказывать Анабель о кладбищенском кошмаре, туманно обмолвившись, что её похитили и держали в заложницах:

  - А потом люди из Управления меня освободили.

  Вечером того же дня, как Эллина переступила порог своего дома, Тенистую улицу навестил Брагоньер. Он приехал прямо с судебного заседания, где, по словам многих, произнёс лучшую свою обвинительную речь.

  Гоэта радушно встретила его, засуетилась, устраивая в гостиной. От её благодарностей звенело в ушах.

  Брагоньер слушал и хмурился: слова отзывались в голове мигренью, да и их смысл ему не нравился. Эллина опять говорила о долге, о том, что отработает потраченные на неё деньги.

  - Госпожа Тэр, не утруждайте свою совесть, - откинувшись на спинку стула, соэр прикрыл глаза. Он безумно устал, и, кажется, в довершение всех бед, ему где-то надуло шею.

  Гоэта замолкла и внимательно взглянула на гостя.