Сергей Есин - Дневник, 2006 год

• Название: Дневник, 2006 год
• Автор: Сергей Есин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Его фраза: «Надо прекратить использование залов музеев для всяких завтраков на «Авроре» и праздников», — вполне прозвучала прозрачно. Боряский сказал то, что никто и никогда еще здесь не говорил.

Приехал в институт около часа, прямо к перерыву в собеседовании. Что-то даже поел за казенный счет. Слушали студентов Алексея Варламова, а потом — дети, проза, критика и публицистика. Все прошло благополучно, хотя и медленно. Как всегда, зондаж: что вы ждете от института? — и круг чтения. Варламов вел свою линию уверенно, спокойно и абсолютно доброжелательно. Мне почему-то кажется, что в институте ему уготовлена долгая и удачная жизнь. Интуиция меня обычно не подводит, хотя памятны и те три случая, когда я ошибся с людьми. В инициалах это выглядит так: М.В., М.Ю. и А.В. О последнем персонаже со мной очень интересно говорил Алексей. Еще когда персонаж поступал в аспирантуру, то сидя с Алексеем на бульваре, показал на здание и сказал: когда-нибудь я там буду ректором. У меня вообще есть ощущение, что должность ректора Литинститута для каждого четвертого из работающих в институте кажется вполне подходящей. Правда, у троих из этих «четвертых» хватает ума это не декларировать.

На собеседовании произошел занятный эпизод. Не очень молодая абитуриентка-заочница на вопрос «круг вашего чтения?» вдруг стала рассказывать о коллективном чтении в общежитии книги Есина «Попутные мысли». Может быть, для него они и попутные, а для нас это так важно. Мне, естественно, было приятно, остальным пришлось сжевать. Закончилось собеседование около восьми, и сразу же поехал к Копыловым.

Тоня Копылова написала новую книгу о своей семье и ее друзьях. На этот раз она ограничилась временем, когда они жили в Навои. В книге есть и фрагмент, связанный со мною. Здесь две стороны: во-первых, книга о семье и молодых годах, сама по себе знаковое явление. Во-вторых, Навои, атомная промышленность — это знаменательный фрагмент когда-то секретной эпопеи. Секретность закончилась, и все пропало. Хорошо, что Тоня все это восстановила.

Был еще один повод поехать в гости. Прилетел с Коморских островов Дима Копылов. Пока они кормили меня дыней, я поговорил о его переезде туда вместе с немалой семьей. Невероятно экзотическое место, куда самолет летит с несколькими остановками и первая в Дубаях. Я восхитился здоровым чувством авантюризма младшего Копылова. Как переменилось время! У меня уже переменились суждения о людях, легко отъезжающих на другой конец света. В душе они всегда остаются русскими. Обязанность человека перед собой быть счастливым. Я загорелся как-нибудь, ЕБЖ, слетать, на Коморы.

23 августа, среда. Расчетливо приехал на последнее собеседование тремя часами позже. Для себя, после того как оставил пост ректора, я решил: пусть хоть земля лопнет, но сначала я посижу час над романом у компьютера. Чуть-чуть продвинул вперед сцену со Ставским. При упорной работе всегда что-нибудь интересное возникает. Кстати, вчера я задал вопрос о Ставском, не знает ли он что-либо об этом герое 37-го года, и он припомнил его отношения с Пришвиным. Я об этом тоже читал. Пришвин, Ставского не любил, но тот помогал ему в истории с разводом. Вот и этот маленький штрих лег в роман.

Приехал домой около десяти, а, может быть, и позже и еще долго, поставив машину, дослушивал передачу по «Маяку». Военные специалисты говорили о войне Ливана и Израиля. Это для меня как попутное действие любовной истории Михаэля и Ханы, которую я сейчас читаю. Кажется, действительно неплохой роман, по крайней мере, в неумении точно держать женскую психологию — роман написан от лица героини — автора не упрекнешь. Другое дело, все время отрываюсь на что-то документальное, которое захватывает сильнее. Но, возможно, это особенность времени. Сначала это был Георгий Иванов с его воспоминаниями, а вот теперь возникла прекрасная ЖЗЛовская книжка о Франсуа Виньоне. Гениально построенный сюжет: комментарий к персонажам, событиям и предметам «Большого завещания». Но я, увлекшись, ушел от темы. Итак, дослушивал передачу. Теперь уже в прямую говорят, о проигранной Израилем войне. Выводы у специалистов такие: а) исчез миф о непобедимости израильской армии; б) лопнуло представление об израильской разведке как лучшей в мире; в) оказывается, не всегда сильное вооружение гарантирует армии победу. Арабы подбили 40 израильских танков. Говорили также о советском оружии, которое, видимо, действовало на стороне арабов.

24 августа, четверг. Сегодня день траура по погибшим в невероятной авиационной катастрофе нашего самолета, летевшего из Анапы в Ленинград. Погибло 170 человек, и так как Анапа детский курорт, — очень много детей. Версий несколько, и главная — самолет попал из-за грозы в плоский штопор. Ни одного спасшегося. Как всегда: материальная помощь родным и близким; ленинградцы, их около пятидесяти, будут похоронены на одном из центральных кладбищ; Путин подписал указ о дне траура. МЧС работает — это все время повторяет телевидение — четко, все отлажено: сбор трупов, автобусы для родственников, поиск черных ящиков, генетическая экспертиза. Такое ощущение, что только МЧС и работает без сбоев, а все остальные ждут катастроф и чрезвычайных ситуаций.

Утро работал над дневником, потом поехал в «Наш современник». В 8-м номере появились «Выбранные места за 2005 год». В тот же день все и прочел. Отредактировано (Женей Шишкиным, с которым мы раньше препирались) довольно неплохо, нет резкостей, хотя, если бы мне показали гранки или верстку, то еще я бы подубрал кое-что: в частности одно не очень справедливое суждение о Кирееве, навеянное книгой Яковлева, и одно место о Волгине: вопрос с его двойным профессорством давно решен, он «исправился», пора бы мне и уняться. В редакции поговорил с Сережей Куняевым. Он сейчас пишет книгу о Николае Клюеве и, в связи с этим, кое-что рассказал мне о Яр-Кравченко, с которым был знаком. А главное — Сережа расширил искомый мною список литературных предательств. За Люсечевским, оказывается, экспертиза не только на Заболоцкого, но и на Бориса Корнилова. Вроде бы в 90-х годах это напечатано в «Литературной России», возможно, есть и в словаре В.Огрызко.

Встретился с Юр. Авдеевым, питались с ним японской едой в кафе «Терра» возле его дома. Я делал вид, что японская кухня для меня привычна. Дома пили чай, говорили о живописи и разглядывали прекрасную акварель Семена Кожина — пейзаж Ирландии. Если бы у меня были свободные деньги, я, пожалуй, эту акварель купил бы. Что может быть лучше, чем, сидя за компьютером, время от времени поднимать взгляд и видеть фиолетовые холмы, озеро, схватку облаков над землей. Тут же вспомнил о Саре Смит и Стэнфорде. Был бы я человеком богатым, купил бы для них.

Вечером разбирался с Витей, который где-то долго гулял и выпил пивка. В качестве лечения предложил ему арбуз, купленный при возвращении из редакции. Безусловное достоинство Вити: во хмелю не агрессивен и чувствует себя виноватым.

25 августа, пятница. Утром вывез В.С. на воздух — на дачу к С.П. Пока не пошел дождь, косил траву, потом, лежа на верху, занимался дневником, пока не устала спина. Разговаривал по телефону с Ильей Кирилловым и Максимом. У Максима стихи пошли в «Новом мире» и в «Дружбе народов». Я не ошибся в нем — и когда его брал в институт, и когда после первого сборника назвал его выдающимся будущим русским поэтом. Будущее превращается в настоящее.

Но закончился день не так легко. Я не смог отговорить В.С. от самостоятельной поездки в Дом кино, где сегодня начинается фестиваль. Начинается с «Живого» Велидинского. Это фильм о как бы материализовавшейся тени солдата, убитого в Чечне. Ничего подобного, особенно о Чечне, я смотреть не хочу, за этим всегда, даже если автор очень талантливый человек, стоит какая-то историческая либо этическая неправда. В.С. пошла одна, упала уже по дороге, потом позвонила мне из Дома кино. Я был готов сразу за ней приехать, но она сказала, что все же пойдет на фильм. Кончилось тем, что все-таки я съездил за нею, бинтовал разбитую руку, утешал. Днем читал роман Амоса Оза «Мой Михаэль». Надо согласиться, что здорово написано, вне привычной сегодня конструкции, что и привлекает, и затягивает. Интересно будет встретиться с автором, видимо, во время книжной ярмарки в начале сентября.

Россию и Ленинград преследуют катастрофы. Я полагаю, что это связано с тем, что начальство все занимается «глобалкой», решением общих вопросов, имитацией заинтересованности в общем деле, а дела мелкие, повседневные — уходят на задний план. Сгорел знаменитый Троицкий собор, построенный Василием Стасовым. Выгорел огромный деревянный купол. Даже в Советское время остался живым и целым, а тут открыли, начали ремонтировать, во время реставрации — сгорел. Боюсь за институт. БНТ, похоже, все хозяйственные дела передоверил Колобку, а тот живет лишь сегодняшним днем и исполнением желаний начальства. Сейчас ремонтирует кабинет Стояновского. Из института ушел Слава — маляр, которого я долго берег. Я знал о его запоях, но когда он работал — работал замечательно, упорно и быстро. Теперь даже мой бывший кабинет, по рассказу Максима, ремонтируют какие-то смуглые люди с юга. Может быть, так и стоит жить, легко и непринужденно. Гони «видуху». Я все время помнил о том, что, раздав институтские деньги пришлым, на сторону, меньше оставим нам самим, на зарплату преподавателям. Платим ведь из общего котла.