Белла Ахмадулина - Поэзия народов Кавказа в переводах Беллы Ахмадулиной

• Название: Поэзия народов Кавказа в переводах Беллы Ахмадулиной
• Автор: Белла Ахмадулина
• Издательство: Дедалус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-902879-06-0

В настоящее издание включены переводы из грузинской, армянской, абхазской и балкарской поэзии, осуществленные Беллой Ахмадулиной, творчество которой стало одним из самых ярких и значительных явлений в русской словесности второй половины XX столетия.

Сборник включает в себя также избранные статьи и стихи поэтессы, связанные с Кавказом.

---

1900

Цюрих

«Здороваюсь — молчишь. Ну, что ж…»

Здороваюсь — молчишь. Ну, что ж,
Я расстелюсь землей — иди же,
Лишь помни: ты во мне живешь
И нет тебя родней и ближе.

Черней скворчиного крыла
Глаза мои, они лишь средство
Суть отразить, как зеркала.
Так с чем сравню я темень сердца?

1900

«Эй, брат мой зеленый, весь мир тебе рад…»

Эй, брат мой зеленый, весь мир тебе рад,
С добром ты приходишь, зеленый мой брат.

Фиалки на склоне, и жук на ладони,
И жаворонок наступившего дня,
И солнце зеленое и золотое,
Все вместе: — Иди! — понукали меня.
Я ринулся в горы и думал: ужели
Вернулась листва к молодым деревам?
Деревья, ущелье, и речка в ущелье,
И травы, — о, как я завидовал вам!
Опять соловьи и сады безмятежны.
Садам, соловьям и расщелинам скал
Кричал я: — Вы те же, вы те же, вы те же! —
Но я-то — другой! Я иссох и устал.
Все горы, все кущи живыми остались,
Живей и новей их былая краса.
О, мне бы их участь! Печальный скиталец,
Шепчу: — Вы всё те же, поля и леса…

Эй, брат мой зеленый, ты явишься снова
С добром для людей, для полей и ветвей
И с нежною зеленью мха голубого
Для бедной и сирой могилы моей…

1902

Кахзван

«От суеты сокрылся я в пустыню…»

От суеты сокрылся я в пустыню.
Торжественная воцарилась ночь.
Душа изнемогла. Но я постигну
Премудрость ночи…
Этой ночью вновь
Проснулись звёзды и из мглы смотрели.
Души не стало.
Дивной новизны
Был миг исполнен — я не знал доселе,
Как много в этом мире тишины…

1902

«Грустная песня, бездомная птица…»

Грустная песня, бездомная птица,
Лучше б ты в сердце моём умерла:
Станешь скитаться, и рыскать, и биться,
Негде тебе успокоить крыла.

Глыбы нависли, душе угрожая,
Нет тебе места средь терний сухих,
Жизнь и страдание, всем ты чужая,
Птица, творящая песнь для глухих…

1902

«Слов изумруды, сновидений роскошь…»

Слов изумруды, сновидений роскошь,
Великая любовь твоей души
И поцелуи средь цветов возросших —
Пришли с весной и навсегда ушли.

Гнезда себе не свил ты, как иные,
Ты — птица бурь и сирота земли.
Пришли на время годы молодые,
Чуть побыли — и навсегда ушли.

Все, кто тебя любили и простили,
Иль умерли, или живут вдали.
Скиталец сирый, мыкайся в пустыне,
Шли мимо караваны и ушли.

Прислушайся во мгле осенней, темной.
Услышь, как сердце плачет тяжело.
В чужом краю ты — нищий лишь бездомный.
Всё, бывшее на миг, — навек ушло.

1904

«В закрытые двери, как ветер бездомный…»

В закрытые двери, как ветер бездомный,
Стучал я, но ты не открыла мне двери.
Я бросился в горы, я плакал, безумный,
О горе, как небо — о высохшем древе.

Я бился о скалы, и ведомо скалам,
Что я был свободен от помысла злого.
Я плачем ущелья потряс, как обвалом,
Но я не промолвил недоброго слова.

1904

«Шел бедуин[172], и в мираже песчаном…»

Шел бедуин, и в мираже песчаном
Тень девушки мелькнула перед ним.
Он весел был, а сделался печальным.
В тень девушки влюбился бедуин.

Его пустыня зноем истерзала,
От лютой жажды рот его иссох.
Он любит высоко и несказанно
И умирает, пав лицом в песок.

Забывшись невещественным и вечным
Глубоким сном, кто знает — сколько лет
Всё ищет он в пространстве бесконечном
Бессмертно грациозный силуэт…

1904

«Бледная осень в садах непогоды…»

Бледная осень в садах непогоды
Тихо играет — полна позолота
Музыки желтой и желтого пенья.

Будто бы птицы в пылу перелёта
Сбросили нежные белые перья, —
Призрачный снег оседает на горы.

В сердце истаяла нежность до срока,
Что ж, так бывало во все времена,
Нет ей возврата! За чашей вина
Помни об этом и плачь одиноко.

1922

«Раскачивая яхонты в ушах…»

Раскачивая яхонты в ушах,
Та девушка взошла на мост Риальто[173],
И волосы, словно река впотьмах,
Были черны, черны невероятно.

Двух черных солнц огонь неугасим —
Ее глаза чернели и сияли,
И легкий стан струился и скользил
Внутри цветастой и просторной шали.

Мой взгляд не вынес черного огня,
Потупился я в робости великой,
Когда она взглянула на меня
С неясной, вечно женственной улыбкой.

Мой — опыт мук, твой — опыт красоты,
Я не наивен, ты не виновата.
Такая ж чернобровая, как ты,
Как ты, смотрела на меня когда-то…

1925

Венеция

«Ах, лучше бы не родиться на свет…»

Ах, лучше бы не родиться на свет,
Не слышать пения — там, где снег,
Трава, пастухи и стада.
Любимую не любить никогда,
Земли упоительной благодать
Не воспевать, не страдать.
Ах, лучше бы не родиться, не знать,
Не видеть, не слышать, не помнить мать
И — за это —
Не умирать…

1935

Сильва Капутикян[174]

КЛЕОПАТРА[175]

Воители, уставшие от войн,
Как много вы гордились и грозились,
А ныне грезите, как бедуины: вон
Оазис, что затеял бог Озирис[176].
А это — я. Я призываю вас!
Идите же! Я напою вас влагой.
Отважная, я проявляю власть,
Гнушаясь вашей властью и отвагой.
Стране врагов внушая страх и жуть,
Как доблестно глумились вы над нею!
Я — тоже воин и вооружусь
Всей силою, всей слабостью моею.
Идите же! Теперь моя пора.
Вы славите, объятые смятеньем,
Светильник, возожженный богом Ра[177].
А это — я. И мой ожог — смертелен.
Страшитесь, победители морей!
Благие ветры вашу жизнь спасали.
Но из пучины нежности моей
Вам не уйти под всеми парусами.
Маяк удачи вас к себе манил,
И мчались вы. Как долго длилось это!
Но кончилось! Во мглу страстей моих
Судьба не шлет спасительного света.
Пусть царственное мужество мужчин,
Чье тело прочно, как стена Хеопса[178],
Вас приведет принять нижайший чин
Безмолвного и вечного холопства.
Идите же в пески моей земли!
В глубь сердца, милосердного иль злого,
Проникну я, как холодок змеи…
Змея? Зачем мне страшно это слово?
Неужто переменчива любовь
Богов ко мне? Но это после! Ныне —
Короны, шрамы и морщины лбов —
К моим ногам! В ночах моей пустыни
Вы властные мужи, падите ниц!
Вовек вам с рабской участью мириться
И ластиться ко мне, как старый Нил[179]:
«Прости, златокоронная царица!»
Идите же, цари! Я — царь царей.
Я — всё, словно вселенная и вечность.
Я — суть судьбы и возраженье ей.
Я — женщина. Я — бог. Я — бесконечность.

1940

«Объятый именем моим…»

Объятый именем моим,
идешь по улице с другой.
Я, с кем-то чуждым и другим,
иду по улице другой.
Несчастливы и я, и ты,
и те, чьи милые черты
Нам не милы. О, плач земной:
Всегда — с другим, всегда — с другой!

1953

«Мне в радости иль в грусти пребывать…»

Мне в радости иль в грусти пребывать?
Но что скрывать: влекомая толпой,
Я не страшусь увидеться с тобой,
Давно губам моим не тяжек труд
Небрежно молвить: «Как дела, мой друг?»
Давно душе забывчивой легки
Сладчайшие сокровища тоски,
И темный взгляд, летящий меж людьми,
Внушает мне предчувствие любви…

Мне в радости иль в грусти пребывать?

ПРИГОВОР