Висенте Бласко Ибаньес - В поисках Великого хана

• Название: В поисках Великого хана
• Автор: Висенте Бласко Ибаньес
• Издательство: Калининградское книжное издательство
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1987

В романе рассказывается об открытии Нового Света отважными испанскими мореплавателями, дается сложный и противоречивый образ знаменитого открывателя Америки Христофора Колумба. Используя работы историков той эпохи, автор пытается воссоздать историю жизни Колумба, о котором до сих пор имеется очень немного достоверных сведений.

---

Вечером того же дня Куэвас явился к своему бывшему хозяину, адмиралу; опустив голову и теребя в руках красный берет, он заявил, что желает возвратиться в Испанию и что никогда не просил об оставлении его в этих краях.

Колон удивился этому заявлению Кузваса и приписал его страху.

— А я всегда думал, что ты храбрый малый и решительно ничего не боишься, — сказал дон Кристобаль. — Оставшись здесь, ты вскоре разбогатеешь. Да иедь тут будут полные до краев бочки золота!

Но, взглянув на Лусеро, которая, держась поблизости от него, делала вид, будто приводит в порядок табуреты из плетеных пальмовых листьев, хлопчатобумажные одеяла с цветными полосками и прочие вещи, присланные Гуанакари для жилища адмирала на суше, он вспомнил, что корабельный слуга и его паж — братья и что они, видимо, не хотят разлучаться друг с другом. На «Нинье» не было места, и возвращение в Испанию было связано с трудностями, но, тем не менее, адмирал снизошел к просьбе Куэваса.

В дни, непосредственно предшествовавшие отплытию каравеллы, молодые люди неоднократно встречали своего врага, бывшего буфетчика королевской четы.

Он успел уже прочно обосноваться на берегу, заняв целую хижину из числа предоставленных им Гуанакари.

Теперь он был первым помощником и непосредственным заместителем коменданта крепости Араны. И так как до этого он принимал участие в экспедиции, не неся никаких обязанностей, на положении друга дона Кристобаля, то новая должность, конечно, еще усилила его надменность. Два молодых матроса стали его личными слугами. Он держал, кроме того, при своей особе нескольких индейцев, подаренных ему, по его настоянию, Гуанакари.

Куэвас не раз замечал, как в лесных зарослях, расположенных на некотором расстоянии от побережья, Гутьерреса носили на плечах индейцы-рабы. Он был первым из белых, воспользовавшимся для этого рабами. Туземцы охотно сажали себе на плечи сыновей неба, когда те, пробираясь в глубь страны, оказывались вынужденными переправляться вброд через реки, озера и болотные топи. Бывший буфетчик, чтобы утвердить за собой, и притом наиболее убедительным образом, вновь присвоенное ему высокое положение, решил заставить индейцев постоянно носить его на руках, как это было в обычае по отношению к братьям туземного короля, которые во время религиозных процессий следовали сейчас же за носилками Гуанакари.

2 января Колон попрощался со своим другом — «благородным королем» Гуанакари, и последний еще раз попросил адмирала, — зная, впрочем, заранее, что его просьба невыполнима, — чтобы тот немного повременил с отплытием; он говорил, что если бы белые остались еще хотя бы на несколько дней, он смог бы подарить ему ту химерическую статую из чистого золота, которую якобы заказал.

Перед отъездом Колон отдал последние распоряжения Диэго де Аране и обоим его помощникам, Гутьерресу и Эсковедо. Он перечислил все, что оставлял им, дабы они могли продержаться в его отсутствие, во время которого на крепость Навидад прольется золотой дождь. Он уступал им решительно все товары, закупленные по приказанию королевской четы для обмена, а их было много, и все это были блестящие и издающие звон предметы, погремушки, купленные по дешевке, но находившие верный сбыт у туземцев и приносившие огромные барыши. Он оставлял в их распоряжении баркас с погибшего корабля, чтобы они могли плавать на нем вдоль берегов. Им следовало бы подыскать до его возвращения «более удобное место для основания новой колонии, ибо эта бухта не вполне удовлетворяла его; самое лучшее, впрочем, что могли они сделать, — это найти месторождение золота». Сухари и вино были у них в изобилии, а кроме того, они могли рассчитывать на съестные припасы, которыми их будут снабжать местные жители.

Помимо мастеровых разного рода, в Навидад для обслуживания ее гарнизона остались еще лекарь флотилии, а также хирург, равно как и ботаник маэстре Диэго, которому поручалось обследование лесов на предмет отыскания драгоценнейших пряностей, ибо в этой стране их, конечно, великое изобилие. Старшему бомбардиру «Санта Марии», «весьма сведущему в разнообразнейших механизмах», вменялось в обязанность следить за тем, чтобы крепость была всегда готова к обороне. И в тот же вечер, в среду 2 января, адмирал перебрался на «Нинью», чтобы больше уже не съезжать на берег.

На следующий день, в четверг, сняться с якоря помешала погода. На море было волнение, и каравелла отстаивалась в спокойной бухте под прикрытием отмели. Кроме того, адмирал дожидался индейцев с первых открытых им островов, которые, съехав на берег, под различными предлогами откладывали свое возвращение на «Нинью».

Колон хотел отвезти их в Испанию, особенно женщин, и, обнаружив, что на корабль вернулось лишь несколько мужчин, он отправил на берег лодку с приказанием разыскать всех остальных; итак, он решил не отплывать до следующего дня, то есть до 4 января.

Фернандо Куэвас, бывший в приятельских отношениях с гребцами на лодке, также сел в нее, и Лусеро, уступая его настояниям, последовала за ним; она ссылалась при этом на необходимость собрать кое-какие мелочи из вещей ее господина, которые второпях она будто бы забыла в хижине, где он жил.

Высадившись на сушу, молодые люди незаметно прошли за ближайшие к крепости хижины, где Гуанакари разместил после кораблекрушения белых и их имущество. Куэвас бывал уже в этих лесах, расположенных на некотором расстоянии от берега. Они живо напоминали ему лес на Кубе, навсегда запечатлевшийся в его душе. Молодые люди считали, что они в последний раз видят землю по эту сторону океана. Отныне им предстояло ютиться на маленькой каравелле, пока они не достигнут Испании.

Они шли в таком же пантеистическом опьянении, какое им довелось уже испытать в кубинском лесу. Тут были такие же бабочки, порхавшие в зеленоватом воздухе, похожем на воду морских глубин; в полумраке под сводами из сплетающихся ветвей распевали такие же птицы. Но здесь не было ни одного дерева, которое могло бы сравниться с лесным исполином, предоставившим им приют, этим доброжелательным свидетелем первых содроганий опалившей их страсти. Здесь не было и того озера-моря, опоясанного цепью едва заметных подводных камней, где они наконец обнажились друг перед другом и ощутили себя райской четой в первые дни творения.

— О Фернандо, — вздохнула Лусеро, несомненно предаваясь сладким воспоминаниям и кладя голову на плечо юноши.

И думая о другой, оставшейся далеко позади лесной чаще, влюбленные в конце концов сели, а немного погодя и легли под одним из тех могучих деревьев с настолько сочной и зеленой листвой, что их листья казались черными, и с плодами, которые, хоть они и не были зрелыми, столько раз занимали собой воображение адмирала, сопоставлявшего их с привезенными им из Испании азиатскими пряностями.

На этот раз, быть может потому, что они утратили былую невинность, им было как-то не по себе, совсем не так, как в кубинском лесу.

Лусеро прямо трепетала при мысли о том, что в какой-нибудь четверти лиги, а может быть, и того меньше, выросло новое укрепление, около которого бродит сорок испанцев, жаждущих познакомиться в первый день своей вольной жизни с той землей, на которой им предстоят прожить более года.

Куэвас был спокойнее и увереннее в себе, так как во время обходов леса, которые он совершал вместе с матросами, он привык прислушиваться ко всякому шуму, раздающемуся в чаще деревьев или в кустах, и распознавать почти неслышную поступь этих голых людей.

И снова влюбленные забыли обо всем окружающем, забыли так же, как у подножия исполинского дерева. Познав радость плотского обладания, Фернандо ласкал Лусеро с нежностью и благодарностью. Он сидел на земле, положив ее голову к себе на колени, и молча осыпал ее поцелуями.

Вдруг он отстранил девушку и порывисто вскочил на ноги. Кто-то подходил к этому месту, и шаги этого человека не были шагами нагих людей. Быть может, то был кто-нибудь из крепости, наткнувшийся на них совершенно случайно.

Раздвинув кусты и просунув в образовавшийся просвет голову, сеньор Перо Гутьеррес в то же мгновение заметил Фернандо, которого уже давно разыскивал в лесных зарослях. Возможно, что он увидел молодых людей издали, когда они пробирались позади разбросанных у самой крепости хижин. А может быть, кто-нибудь из матросов случайно сказал ему в разговоре, что они оба съехали на берег.

Злобная и хищная усмешка на лице этого человека предупредила юношу о том, что последует дальше. Гутьеррес держал в правой руке две гибких и длинных, как дротик, тростниковых стрелы с наконечником из твердого дерева, рыбьим зубом вместо железного острия и пучком травы, укрепленной вокруг наконечника и предназначенной для отравления раны. Это были стрелы карибов, сохраненные местными жителями и выпрошенные у них Гутьерресом, как интересное экзотическое оружие.