Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – властелин трех замков

• Название: Ричард Длинные Руки – властелин трех замков
• Автор: Гай Орловский
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-08177-1

Ричард Длинные Руки, благородный рыцарь, а теперь уже и феодал средней руки, спешит на турнир. Будучи человеком скромным, избегает конфликтов, ссор, диспутов, стычек. Но мир таков: кто избегает неприятностей, того они находят сами. В лице странствующих рыцарей, горных великанов, колдунов, магов, драконов, волшебников, чародеев, вервольфов, привидений, кобольдов, монахов-миссионеров и прочих-прочих интересных персонажей. А про самую большую опасность, женщин, вообще молчим.

---

Дорога постепенно опускалась, дальше в низине желтеют соломенными крышами аккуратные домики. Как я обратил внимание, все на невысоких, в половину моего роста, столбах, словно здесь частые наводнения, все тщательно побелены, ставни из толстых массивных досок, дома просторные, крылечки широкие.

Мы идем достаточно споро, я присматривался к домикам, по ним многое можно понять и о хозяевах, заметил, что в селе, судя по их виду, нет хаты старше, чем в два-три года, за домами огромные сады, ветки гнутся под тяжестью яблок и груш, старики заботливо подпирают рогульками, чтобы не переломились, или же подвязывают веревочками. Огромные круглые чаши оранжевых подсолнухов, лепестки – как язычки огня, множество цветущих маков…

Смутно чувствовал, что в этом какой-то сбой, маки вроде бы цветут ранней весной, как и подсолнухи, но если предки баловались с генами растений, то здесь может быть всякое…

Впереди необозримые просторы болот, темная вода зловеще чернеет между кочками серой осклизлой травы. Вот почему дома в деревне на столбиках, весной здесь все заливает на мили. Болото распахнулось вправо и влево, лишь в миле впереди упирается в темный берег. Там уже опускается огромное багровое солнце, зловещий красный огонь побежал по земле, вспыхнули верхушки болотных трав, а темная вода стала еще темнее.

Но по ту сторону гигантского болота виднеются стены крупного города. Подъехал Кадфаэль, сказал тусклым голосом:

– Странный город… Я там не был, но о нем много говорят.

– Что именно?

– Поговаривают, что там правят простолюдины. Его так и называют плебейским городом. А зря ты, брат паладин, позволил этому зверю убить пленного…

– Пленных захватывают в сражениях, – напомнил я, – не при грабежах. Воры, террористы и демократы – вне закона. Их сразу на виселицу по определению. Думаю, брат Кадфаэль, в этом городе нам понравится.

Он посмотрел на меня с удивлением, а я пустил вперед пса, указав на город, а сам направил Зайчика по его следам. За спиной слышал голос Клотара, он велел кучеру не отставать от впередиидущих.

Плебейский город, так ужасающий брата Кадфаэля, странен и необычен только потому, что он пока что, видимо, первый. Жаль, я не знаю номера выигрышных билетов или какая лошадь придет первой на скачках, но помню хорошо, что именно плебейские города и похоронят в будущем родовитую знать. Вообще города не возникли бы без предпринимателей и ремесленников. Это они создали и финансировали цеховые союзы, что противостояли знатным родам, и скрепленное клятвой братство ремесленников оказывалось не менее крепким и стойким, чем рыцарские ордена. И сейчас мы приближаемся к стенам города, который мне должен быть ближе…

В раскрытые ворота въезжали последние торговцы с телегами, нас остановили, потребовали предъявить разрешение на въезд, плату за топтание земли, а также за ввоз четырех коней с повозкой, что наносит ущерб новенькой мостовой славного города. Я скрипел зубами, привык к рыцарской щедрости, но плебейство в том и проявляется, что при всякой демократии возрастает количество взяточников, хапуг, мздоимцев и обыкновенных вымогателей.

Я заплатил, нас еще некоторое время мурыжили, стараясь придраться и заставить заплатить еще за что-нибудь, здесь ведь товарно-денежные отношения, законы рынка, но я наконец взялся за рукоять меча и попер конем на слишком уж обнаглевшего чиновника, пусть и средневекового.

Он заорал, начал звать стражу, но второй поморщился, сделал нам знак проезжать, а ему начал что-то объяснять строго и внушительно. Как мог я догадаться, нечто вроде недопустимости чрезмерного выжимания, а то ведь и до военного переворота недолго. У кого меч в ножнах, тот может и вытащить…

Я сразу же направил наш караван к постоялому двору, велел расседлать коней, леди Женевьеву отвести в верхние покои и присматривать за нею, а сам спустился в нижний зал. За столами не столько едят, сколько пьют, я выбрал местечко у стены, чтобы видеть весь зал, заказал обильный ужин на пятерых.

– Это единственный постоялый двор? – спросил у хозяина.

– Через две улицы еще один, – ответил он с чувством полнейшего превосходства. – Но там намного беднее, проще, вовсе нет отделения для благородных.

– Отлично, – сказал я. – Распорядись, чтобы на стол подали, что я заказал. Мое пусть не жрут, скоро вернусь.

Хозяин этого двора гордился им не зря: через две улицы я увидел приземистый одноэтажный дом, кладка старая, крыша покосилась, двор невелик, кроме кузницы, там ничего и нет, даже хлеб пекут неизвестно где. У коновязи двое коней смирно жуют овес, простые коняги, а когда я поднялся на крыльцо и вошел в помещение, откуда пахнуло кислыми щами.

Пес поглядывал на меня неодобрительно, на предыдущем дворе пахло вкуснее. Выбрав стол в таком же стратегически важном месте, чтобы видеть всех и вся, я заказал себе вина, к которому не притронулся, осматривал зал, а пес залез под стол и стал ждать падающих кусков мяса, а еще лучше – мозговых косточек. За соседним столом гудят, как шмели, чем-то встревоженные скотоводы, крепкие плечистые ребята, но абсолютно непригодные к приключениям, дальше трое странных типов, одеты неплохо, под плащами угадываются ножи и короткие мечи.

И лишь в противоположном от меня углу сидит угрюмый плечистый солдат, может быть, и не солдат, но мне показался именно бывалым солдатом: жилистый, с коротко обрезанными волосами, грубое обветренное лицо, широкая грудь с выпуклыми мышцами и длинные руки. Он невесело смотрел в кружку с элем, взгляд мрачный, немного тоскующий. Пышные усы печально повисли, я подозвал пробегающего парнишку, дал монетку и велел отнести на стол к усачу кувшин вина.

– Какого, ваша милость?.. Есть фальское, ринское…

Я покачал головой.

– Простого. Не стоит баловать рядового.

Я попробовал отхлебнуть вина, едва не выплюнул обратно, походит на испорченный уксус. Когда усачу поставили вино, он что-то спросил, парнишка указал в мою сторону. Усач бросил быстрый взгляд, рука его сграбастала кувшин и кружку.

Усач приблизился, во взгляде подозрение. Я молча указал на свободное место напротив. Он сел, взгляд мгновенно охватил и мой кувшин с дорогим вином, и по-царски зажаренного гуся.

– Чем обязан? – спросил он хрипловатым голосом, глаза у него оказались светлые, холодноватые, но лицо мне понравилось: суровое и добротное, если можно так сказать, умело слепленное, не пожалели материала на кости, на скулы, на мощные надбровные дуги. Квадратная челюсть, глубокие складки, но мелких морщин нет, да и откуда им взяться на такой выдубленной коже.

– Мне нужен крепкий солдат, – объяснил я. – Так уж получилось, что мне навязали в спутницы одну молодую особу женского пола. Я пообещал доставить ее в целости в земли герцога Нурменга.

Он буркнул:

– Это близко.

– Да, – согласился я, – однако и девица не горит желанием туда попасть, и нашлись люди, что хотели бы девицу умыкнуть…

Он хмыкнул:

– И что же?

– Мне нужен человек, – объяснил я, – кто сменял бы меня на страже, когда заночуем у костра. Со мной едет еще один, но я ему не доверяю. А третий так вовсе не человек, а монах.

Он подумал, сказал медленно:

– Если будем только вдвоем, то это десять серебряных монет…

Он замолчал, в глазах сомнение, готов торговаться, сбросить, но я лишь кивнул.

– Хорошо. Ты прав, двое – маловато. Можешь подыскать еще одного по своему выбору. За ту же цену.

Он впервые улыбнулся.

– Сторгую за пять. Нагрузка все-таки поменьше… Меня зовут Альдер.

Я выложил на стол пятнадцать серебряных монет.

– Конь у тебя есть?

– Нет, но оружие в порядке.

– Что?

– Меч, топор, два ножа, еще кираса и железная шапка.

Я бросил на стол золотой.

– Купи коня. Не скупись, подбери хорошего.

Он кивнул с самым серьезным видом.

– Не сомневайтесь. Когда от коня порой зависит жизнь… А что, девицу хотят умыкнуть очень серьезно?

– Очень, – согласился я. – Идиоты. Я бы ее сам отдал, да еще приплатил бы, но… пообещал довезти, куда денешься.

Он задумался, я уж решил, что хочет отказаться или повысить цену, но он лишь поинтересовался:

– Тогда и для второго коня?

– Да. Но предупреди, что дело вообще-то опасное.

Он смотрел на меня прищурившись.

– Но вы-то взялись?

Я поморщился, развел руками.

– Дело в том, что я – рыцарь…

Он понимающе покивал, мол, это то же самое, что написать на груди «Дурак» крупными буквами и расхаживать по улицам, а то и добавить: «Люди! Плюйте на меня».

– Рыцарь – это хорошо… наверное. Но как случилось, что вы… по-простому? Или доспехи пришлось отдать? Слыхал я, что у вас, благородных, такой обычай: отдавать доспехи и коня победителю.

Я ухмыльнулся.

– Просто не хочу драться с каждым болваном, возомнившим, что его дама сердца – самая дамистая. Доспехи у меня в мешке, а меч стараюсь не вынимать из ножен… лезвие уж очень заметное.