Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – властелин трех замков

• Название: Ричард Длинные Руки – властелин трех замков
• Автор: Гай Орловский
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-08177-1

Ричард Длинные Руки, благородный рыцарь, а теперь уже и феодал средней руки, спешит на турнир. Будучи человеком скромным, избегает конфликтов, ссор, диспутов, стычек. Но мир таков: кто избегает неприятностей, того они находят сами. В лице странствующих рыцарей, горных великанов, колдунов, магов, драконов, волшебников, чародеев, вервольфов, привидений, кобольдов, монахов-миссионеров и прочих-прочих интересных персонажей. А про самую большую опасность, женщин, вообще молчим.

---

Дорога тянулась по зеленой равнине, справа и слева глубокие выбоины, словно там прошли колонны танков, иногда в сторонке проплывает кучка деревьев. Иногда ничего необычного, иногда же я, хоть и не знаток деревьев, но мог поклясться, что таких не существует ни в лесах, ни в джунглях, ни в саванах.

– Разве что в лабораториях, – пробормотал я себе. – Моды, моды, модификации… генная инженерия на марше…

Сзади послышался топот, брат Кадфаэль догнал на своем муле, в самом деле скоростное животное, сказал торопливо:

– Там впереди, если чуть левее, нечестивый идол!

– Мы двигаемся к Югу, – напомнил я. – Чего ты ожидал?

– Здесь христианские земли, – возразил он твердо. Я посмотрел на него выразительно, на руки, где шрамы от штырей, Кадфаэль добавил торопливо: – В основном!..

– Я слыхивал, что сохранение мира требует усилий в сто раз больших, чем победа в самом лютом бою.

– С врагом никогда не будет мира, – заявил Кадфаэль твердо. – Никогда!

– Да-да, – согласился я, – Добро победит зло, поставит на колени и зверски убьет.

– Почему зверски?

– Ах да, церковь предпочитает без пролития крови… То-то у тебя вон дубина.

Он сказал, защищаясь:

– Это не моя! Мне ее вместе с мулом дали!

Я проследил за его взглядом, левее у дороги начал вырастать некий обелиск. Зайчик охотно повернул, ветер засвистел в ушах, и когда за спиной послышался дробный стук копыт мула, я уже несколько минут рассматривал странный памятник… если это памятник.

Пес, примчавшись со мной ноздря в ноздрю, пошел нарезать кругами вокруг, а я еще не успел даже рассмотреть саму скульптуру, как уже ахнул от восторга при виде пьедестала: стопка книг, очень умело высеченных то ли из розового мрамора, то ли из металла, но впечатление такое, что огромные толстые фолианты сложены аккуратно один на другой… ну, с той аккуратностью, какую могут проявить ученые, то есть кое-как, словом, в художественном беспорядке: чуточку вкривь, вкось, одни толще, другие тоньше, разного размера, от этого стопка книг выглядит удивительно живой.

И существо, забравшееся наверх, выглядит усталым библиотекарем, что не желает себе другого пьедестала, как родные книги. И чем стариннее эти книги, тем дороже, любимее, желаннее.

И тогда, когда всмотрелся в существо, по спине пробежал озноб, а нервы заледенели. Там сидит не человек, даже не млекопитающее. Скорее, нечто вроде спрута или осьминога.

– Это нужно уничтожить, – крикнул брат Кадфаэль яростно. – Это создание рук почитателей Сатаны!..

Я не мог оторвать взгляда от старинного обелиска.

– Знаешь, брат Кадфаэль… Самые непримиримые инквизиторы, что жгли всю империю майя, инков и ацтеков, начали собирать остатки их поверженной культуры. Понимаешь, мы – победители! А этот реликт уцелел от мира побежденных. Христианство – еще и милосердие, не слыхивал? Если повержен, уже не враг.

Вдали по дороге бодро катила повозка. Клотар и возница смотрели в нашу сторону, даже окошко приоткрылось, леди Женевьева Лира Рэд изволила полюбопытствовать, что мы делаем у языческого идола.

– Пойдем, – предложил я. – Не думаю, что я могу сокрушить то, что простояло века… и миллениумы.

Он посмотрел на меня с подозрением.

– Договаривайте, брат паладин. Дескать, если бы даже и могли…

– Такие вещи лучше оставлять недоговоренными, – сказал я мягко. – У нас хватит проблем.

Он некоторое время ехал рядом, теперь повозка маячит впереди, сказал вполголоса:

– Да, это верно. Я поговорил с кучером, он много чего рассказал… Человек словоохотливый. Словом, нам надо оберегать девицу не только чтобы ее не захватил Грубер, но и…

Он замялся, я спросил также шепотом:

– Что?

– Говорят, она по уши влюблена в этого Грубера.

– Что? – повторил я в полной растерянности.

– Так говорят, – ответил он торопливо и выпрямился, всматриваясь в повозку, что вроде бы ускорила движение. – Только поэтому старый граф и отправляет ее отсюда подальше.

Я тоже посмотрел вслед повозке.

– Тогда он прав. Обучить его дочь хорошим манерам в самом деле не мешает. И привить чуточку вкуса.

– Брат паладин, – проговорил он невесело, – боюсь, что придется приглядывать и за нею тоже.

– В смысле?

– Чтоб как-нибудь не сбежала на привале, если этот красавец барон окажется поблизости.

Я стиснул челюсти, огляделся по сторонам. Пока что по сторонам равнина с редкими островками леса, но встречаются и овраги, густо заросшие кустарником. Когда дорога проходит по самому краю, становится неуютно. Но дороги прокладывают осторожные купцы, так что овраги пока что в сторонке. Повозка идет резво, кони прекрасные. Теперь понятно и то, почему отец постарался дать нам самых быстрых коней.

– Боюсь, – сказал я, – в этом случае Грубер уже знает, куда мы везем его невесту.

Кадфаэль зябко повел плечами.

– Да уж… А здесь не в городе, к народу за помощью не обратишься.

– За помощью? – переспросил я. – Народ предпочитает оставаться в сторонке.

Он вздохнул.

– Беда в том, что это Грубер может в этих краях собрать народу немерено. Здесь его земли. Ну, не совсем его, но край здесь пустынный. А он в таких местах – король.

Глава 8

Клотар подстрелил еще одного оленя. Не понимаю, зачем нам столько, целую неделю надо сидеть на месте и жрать не переставая, но, оказывается, я забыл, что здесь зеленые еще не создали своих партий, а нормы отношения к природе несколько иные. Клотар моментально вырезал самую нежную филейную часть и бросил кучеру, остальное осталось позади на дороге на радость ястребам и мелким лесным зверькам.

Досадуя, я взял в руку молот, Зайчик идет ровной рысью, лес справа и слева, но деревья жалко… ага, вот!

Справа от дороги выплыла массивная скала, даже не скала, а причудливое образование, когда ветры, дожди и прочие непогоды подтачивают почему-то снизу, в результате чего от могучей каменной пирамиды остается столб с массивной шляпкой. Такое вот стоит тысячелетиями, удивляя проезжающих купцов, а потом будет удивлять туристов…

– Не будет, – сказал я вслух.

Молот вырвался из моей ладони, затрещал воздух. Донесся глухой удар, подобный подземному грому. Я видел, как в нашу сторону смотрит и Клотар, и даже леди из повозки, хорошо, пусть видят, кто здесь сильнейший.

Основание скалы треснуло, черные зигзаги исполосовали камень, затрещало сильнее, и вся многотонная шляпка, даже многосоттонная, начала опускаться, разваливаться. Земля задрожала от тяжелых ударов.

Я повесил молот на седельный крюк и поехал себе дальше, словно ничего не случилось. Пусть сравнят убойную мощь сраного арбалета и моего чудо-оружия. Зайчик постепенно набирал скорость, Кадфаэль что-то закричал позади, ветер свистит в ушах, я в мгновение ока догнал повозку, окошко тут же захлопнулось.

Я хмуро вспоминал Грубера, его внешность, манеру говорить и сидеть на коне, гордый разворот плеч, смуглое мужественное лицо. Такие всегда нравились и всегда будут нравиться женщинам. Женщины – дуры, ничего не видят, кроме внешности, хотя и любят поговорить о каких-то иных достоинствах мужчины, кроме того, которое в моем прошлом мире заменило все остальные достоинства.

Грубер, барон-разбойник, романтичный герой, который не страшится самого короля, а на своих землях вершит суд, не считаясь даже с церковью. Сильный, значит, мужчина. А женщины инстинктивно липнут к сильным, это глубинный зов природы, ведь только сильные могут обеспечить выживаемость рода…

Конечно, такой вспыльчивый красавец завладеет воображением любой дурочки. А эта Женевьева – дурочка, по ней видно. Раз красивая – то дура, это любой знает, а если очень красивая – то дурочка в степени.

Постепенно я привычно выдвинулся далеко вперед, наконец за спиной застучали копыта мула. Кадфаэль поехал рядом сумрачный, поглядывал на меня искоса, но в разговор не вступал.

– Если вас ударили по щеке, – проговорил я наконец, – надо подставить задницу, верно? Будет менее больно и более звонко.

– Не понимаю вас, сэр Ричард…

Чаще всего он зовет меня братом паладином, но когда вот так пытается выразить неодобрение, то я для него – сэр Ричард. Я оглянулся на повозку, на хорошей скорости идет по дороге, в то время мы стараемся держаться в сторонке, чтобы не заставлять благородную леди глотать пыль.

Кадфаэль перехватил мой взгляд.

– Заметили, что не торопится?

– Да, – пробормотал я, – теперь это понятно. Ждет, когда нас догонит Грубер с его командой. У него кони не такие резвые.

– Может быть, как-то принудить… Боже правый!

Повозка замедлила движение, кони свернули в сторону могучего развесистого дуба. Едва остановились, конюх соскочил и принялся их расседлывать.

Поворотив коня, я понесся во всю прыть. Дверь распахнулась, Женевьева спустилась по ступенькам сама, двигается грациозно, и, словно бы не замечая скачущего в ее сторону главного охраняющего, повернулась к небольшому ручейку, что вытекает из-под корней дуба.