Мария Романушко - Там, где всегда ветер

• Название: Там, где всегда ветер
• Автор: Мария Романушко
• Издательство: Гео
• Жанр: Проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-98296-008-X

Отрочество. И снова предельная искренность, обнажённость души. Ценность и неповторимость каждой жизни. Мы часто за повседневными заботами забываем, что ребёнок – не только объект для проверки уроков и ежедневной порции нравоучений. Чтобы об этом задуматься, очень полезно прочитать эту книгу.

Воспоминания подобраны таким образом, что они выходят за рамки одной судьбы, одной семьи и дают нам характерные приметы жизни в нашей стране в 60-е годы. Те, кому за 50, могут вспомнить это время и узнать здесь свою жизнь, свои переживания и вопросы, на которые в то время невозможно было найти ответы. Да и все ли их искали? Автору повезло. Она вырвалась из духоты режима, из вериг окружавших её взрослых в мир поэзии.

---

Сумасшедшие качели

Нет, это не жизнь – это какие-то жуткие качели! Это сумасшедшие лодочки, которые я ненавижу с детства, на которых меня укачивает, на которых я падаю в обморок! У меня очень плохой вестибулярный аппарат, господа взрослые, я не выношу таких резких перепадов высоты: из рая – прямиком в ад… Пощадите!!!

Ну, за что, за что они все на меня напустились? Ещё и Фёдор подключился, пошёл на кухню выискивать, чего я там недоделала, обнаружил на плите невымытую сковородку и тут такооое началось!… Он кричал, что я плохо выполняю свои домашние обязанности. Что это – моя работа, а работу нужно делать только на отлично. Что нечего прикрывать сковородки крышками и делать вид, что я их не заметила. Что именно на таких мелочах и виден человек. Что этот человек, который ему, Фёдору, виден, его не очень-то радует. «КОМУ ТЫ ОСТАВИЛА ЭТУ ГРЯЗНУЮ СКОВОРОДУ?!!»

А тут ещё и бабушка подлила масла в огонь: «И когда полы моет, хожу за ней по пятам и твержу: не забудь помыть в углах, не забудь помыть в углах… Ведь если не напомню, то обязательно забудет, как пить дать!» Ну, и мама – последней каплей: «Кстати, а кошачий горшок ты когда последний раз выносила? В туалет нельзя войти из-за этого ужасного запаха! И почему тебе обо всём надо постоянно напоминать?!»

Трудно, когда…

Очень трудно жить, когда:

– тебе не нравится своё имя,

– ты в обиде на природу, которая сотворила тебя девочкой, а не мальчиком,

– тебе не нравится своя внешность,

– ты стыдишься своей странной, не такой как у всех, речи,

– тебе приходится отвечать устные уроки письменно, и ты это считаешь позорным явлением своей жизни,

– у тебя трудные взаимоотношения с домашними,

– тебя игнорирует отчим, а отец, видимо, и вовсе забыл о тебе,

– к тому же, ты то и дело оказываешься в эпицентре школьных конфликтов,

– с тобой не очень-то дружат одноклассники, считая тебя какой-то «не такой»,

– тебе некуда пойти и некуда спрятаться, когда тебе грустно и больно.

* * *

Я прячусь в поэзию. Она стала мне лучшей подругой, моим домом, моим пристанищем, она примиряет меня с моими странностями, с моими трудностями, она дарит мне новое представление о самой себе…

Улечу на Цереру…
А лучше –
Поселюсь на падучей звезде…
А быть может, на синем цвете
Семицветной, счастливой радуги…
Я забуду тебя,
Забуду,
И засяду-ка за учебники,
И заочно, быть может, кончу
Академию жизни.
Но однажды июльским утром
На лицо на твоё, на волосы
Вдруг осыплется семицветная
И счастливая, видно, радуга…
Ты поймёшь – это я.
Ты вспомнишь…

Решительное воспитание

Фёдор в очередной раз решил взяться за моё воспитание. Ему, оказывается, надоели мои ангины, он называет меня «сосиской» – такое вот у меня теперь добавочное имя. Он заставляет меня обливаться холодной водой по утрам. Я плачу (но обливаюсь), мне после этих обливаний очень плохо. Плохо не физически, а психически. Резко портится настроение и почему-то очень трудно говорить.

Любимая книга

У меня есть маленький географический атлас. Я обожаю в нём ЖИТЬ. Я погружаюсь в волнующую музыку названий: Барнаул… Тбилиси… Мурманск… Сахалин…

Всё-таки во мне сильна цыганская кровь, хоть и малая капля её во мне, но брожение от неё в жилах и в мозгу очень сильное…

Я ЕДУ ВЗГЛЯДОМ по красным железным дорогам, и кровь в висках стучит, как поездные колёса на стыках…

Этот атлас – моё спасение дома и в школе. Когда я смотрю в него дома, то бабушка, поглядев через плечо, решит, что я готовлю уроки и не станет меня дёргать понапрасну. А в школе, на скучном уроке, можно так глубоко нырнуть в него, что и не слышишь никакой тягомотины…

И опять наступал май

Опять наступал кукурузный май, радость, что конец сидению в классе, по утрам – в школу с тяпкой на плече, потом – тряский грузовик с песнями, потом – солнце в зените и кукурузные рядки до горизонта…

Встреча с грузовиком

Жорка дал мне покататься на своём гоночном велосипеде. Дал на целую неделю! Это не простой велосипед, а заслуженный – на нём Жоркин двоюродный брат выиграл чемпионат мира.

Я гоняю на заслуженном велике целыми днями. Хотя отношения с ним у меня довольно сложные. После моего дамского лёгкого велосипедика, он мне кажется грубым. Такое ощущение, что это не механизм, а – живое существо, жёсткое, своенравное и неповоротливое. Я его побаиваюсь. Он какой-то слишком высокий, и когда я там – наверху – сижу, согнутая дугой (потому, что руль и седло на одном уровне) это страшно неудобно. И прямая рама лишает ездока (то есть меня) мобильности: быстро не спрыгнешь. Как будто сидишь верхом на необъезженном быке. Я его называю про себя овце-бык! Но мне очень хочется его укротить. И перестать в конце концов бояться его.

Через несколько дней мы с ним притёрлись друг к другу, хотя к жёсткому, как будто каменному седлу привыкнуть вряд ли возможно. Когда едешь по кочкам, ощущение мало приятное. Точнее – просто ужжжасное!

… И вот качу я по тихой улочке, в полуденном июльском мареве, среди сонных коттеджей, вокруг – ни души, а сзади тарахтит грузовик. Вообще, грузовики у нас по городу не ездят, и даже машины почти не ездят, всё грузовое движение вынесено за город – там, где стройки, а легковых частных машин в городе – наперечёт: штук десять, может быть. Но на них тоже никто по городу не катается: куда здесь ехать на машине-то? Если до всего- рукой подать.

На машине ездят куда-нибудь далеко – летом, в воскресение, например, на Днепровское водохранилище. Ну, может, ещё в Днепропетровск, хотя на электричке удобнее. Поэтому самый распространённый транспорт в городе – это велосипеды: Европа – да и только! Там тоже, говорят, ездят, в основном, на велосипедах, берегут чистоту воздуха. Так что да здравствует велосипед! И к другу смотаться, и на сад-огород. И просто погонять от души – единственный доступный всем вид спорта. Вскочил в седло – и кати по прямым пустынным улицам, только ветер в ушах свистит!… Красота!

И вот качу я на этом Жоркином овце-быке, а сзади пыхтит, тарахтит грузовик. Оглядываюсь – здоровый! Самосвал. Морда вся в пыли. И чего его занесло сюда? Наверное, шофёр едет на обед, используя общественный грузовоз как личный транспорт. Рёв мотора приближается… Я жмусь к обочине… Удар!!! и… продолжительный полёт, как на бреющем самолёте… лечу на зелёный газон… успеваю порадоваться, что приземляться будет нетвёрдо… Но тут – ещё один удар!!! уже не сзади, а снизу – от него у меня в глазах становится темно – и я отключаюсь…

Когда пришла в себя, где-то далеко вдали затихал звук убегающего восвояси самосвала… Стало быть, в отключке я была не так долго. Хорошо же он драпанул, шустро. Мог бы и поинтересоваться: жива я или нет?

Вокруг – по-прежнему ни души. Лежу на зелёном газоне, недалеко от меня – велосипед. Вставать почему-то не хочется. Хотя руки-ноги вроде целы. Голова – тоже, соображает. Правда, гудит… И при малейшем движении – резкая боль: где-то в самой глубине организма… И я знаю, отчего. Второй удар, от которого я потеряла сознание – это был удар при падении – о каменное седло…

Ну, повалялась я там ещё какое-то время, потом села, радуясь тому, в каком пустынном городе мы живём. Никакой толпы зевак вокруг. Сиди себе, отдыхай, набирайся сил. К счастью, велосипед не пострадал. Даже заднее колесо, по которому пришёлся удар самосвала, ничуть не повредилось – всё же крепкий этот овце-бык!

Приняли мы с ним вертикальное положение, взяла его за крутой, изогнутый руль, как за рога, и поплелись мы с ним домой…

Дома ничего никому не сказала. Зачем? Мне бы ещё и попало. Не могла я уже этого слышать: «Горе ты моё луковое! Вечно с тобой что-то происходит!»

На Жоркин велосипед больше не села. Да и на своём до конца лета уже не ездила. Боль первые дни была сильной, потом притупилась, а к началу учебного года я и вовсе о ней забыла.

И вспомнила я об этом происшествии только спустя много лет. Но это – уже другая история… И только диву даёшься, как детское приключение может иметь драматическое последствие в будущем. Только когда рожала своего первенца Антона, узнала, что же я там у себя внутри сломала, ударившись о то каменное седло. Только тогда вспомнила о нём и поняла, почему мне так больно и трудно.

Вот так в жизни всё сцеплено одно с другим, и ничто не бывает без последствий, радостных или грустных…

Васильевка

Поехали с бабушкой и Маришкой в Васильевку.

Здесь всё – как всегда. Беленькая хатка под тёмной соломой, под окошком – мальвы, розовые и вишнёвые, измазанные густой жёлтой пыльцой. Глубокий-преглубокий колодец с ведром на цепи… и эта цепь звонко гремит, когда ведро стремительно опускается вниз…