Мария Романушко - Там, где всегда ветер

• Название: Там, где всегда ветер
• Автор: Мария Романушко
• Издательство: Гео
• Жанр: Проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-98296-008-X

Отрочество. И снова предельная искренность, обнажённость души. Ценность и неповторимость каждой жизни. Мы часто за повседневными заботами забываем, что ребёнок – не только объект для проверки уроков и ежедневной порции нравоучений. Чтобы об этом задуматься, очень полезно прочитать эту книгу.

Воспоминания подобраны таким образом, что они выходят за рамки одной судьбы, одной семьи и дают нам характерные приметы жизни в нашей стране в 60-е годы. Те, кому за 50, могут вспомнить это время и узнать здесь свою жизнь, свои переживания и вопросы, на которые в то время невозможно было найти ответы. Да и все ли их искали? Автору повезло. Она вырвалась из духоты режима, из вериг окружавших её взрослых в мир поэзии.

---

И вот эта Параллель меня невзлюбила. Не сразу, а после зимних каникул. Не знаю, что на неё нашло, и чем я вызвала такие сильные отрицательные чувства.

Третья четверть – самая длинная. Очень длинная. Можно сказать – нестерпимо длинная, если в школе у тебя что-то не так. А у меня было не так очень сильно.

На каждом уроке географии Параллель вызывала меня отвечать – и ставила… двойку! При том, что предмет для меня – пустяковый, я его знала назубок, у меня всегда была по географии пятёрка. А что же ещё можно иметь по географии? Тем более, я так любила путешествовать по карте!…

А тут – двойка, двойка, и ещё одна, и ещё… Я уже боялась идти в школу.

И вот опять урок географии, ставший ненавистным – и всё повторяется!

– Домашнее задание отвечает Романушко! – говорит Параллель своим отвратительным ядовитым голосом.

Подымаюсь из-за парты. И не успеваю даже открыть рта…

– Садись, два! – рявкает она.

– Я же ещё ничего не сказала…

– Я и так вижу, что ты ничего не знаешь! Садись! Два!

И с наслаждением рисует в журнале напротив моей фамилии очередную жирную, как червяк, двойку…

Главное – не заплакать… не заплакать… не заплакать… Закусить до крови губу, сжать кулаки под партой так, чтобы ногти впились в ладонь… Физическая боль отвлекает от той боли, что внутри…

Смотри в окно, говорю себе, смотри в окно – там небо, там птицы, ветер… снежок летит… там – жизнь. Здесь – ужас, кошмар, здесь – смерть… Господи, когда это кончится?!

* * *

А на следующем уроке всё повторяется – как в дурном сне, и на следующем, и на следующем: «Садись, два! Садись, два! Ты всё равно ничего не знаешь! Два! Два! Два!»

К концу четверти у меня по географии восемь двоек!!! За восемь школьных лет у меня столько не наберётся.

Меня вызывает в учительскую Марьюшка. Она в панике:

– У тебя по географии двойка в четверти получается! Что ты себе думаешь? Что с тобой стряслось? Что ты там выучить никак не можешь? Это же география, это просто!

– Да, просто. И я всё знаю. Но она не даёт мне открыть рта.

– Что значит не даёт открыть рта?! Ты могла бы ответить письменно, как ты обычно отвечаешь.

– Но она не даёт! Не даёт ответить ни устно, ни письменно…

– Тогда будешь отвечать при мне. Я приду сегодня к вам на географию.

…Ну, в присутствии Марьюшки очкастая Параллель была, конечно, совсем другой. Даже какое-то подобие улыбки изобразила: смесь горчицы с хреном.

Я отвечала, по просьбе Марьюшки, письменно. Целый список вопросов. Ответила быстро, никаких проблем. Параллель ядовито улыбнулась:

– Ну вот, наконец-то ты выучила! Жаль, восемь двоек не позволяют выставить тебе в четверти хорошую оценку.

История с зелёным шлёпанцем

Я и раньше знала, что мама может впадать в неистовство. Но то, что произошло на этот раз…

Всё началось с классической трёпки. Да, из-за этой злополучной тройки по географии. Только я переступила порог дома, прямо в прихожей, когда я пришла в последний день третьей четверти домой.

– Ну, какие оценки? – спросила мама мрачно.

Я вытащила из портфеля и протянула ей табель, где всё, как всегда, было очень даже прилично: по гуманитарным – пятёрки, по точным – четвёрки. Даже по ненавистной химии четвёрка. И только одна злополучная тройка по географии, как злобно изогнувшаяся змея.

Ну, мама тут же и набросилась на меня… Хотя раньше за оценки меня никогда не били. Ругали – да, даже за четвёрку по математике. За тройку по химии ругали. Но не били же! А тут мама точно взбесилась. Она как будто, наконец, нашла повод выместить на мне все свои огорчения из-за того, что у неё дочка «не как у людей»…

Пока она колотила меня, я не издала ни звука. Я умею терпеть. Я ведь «партизанка», как меня называет бабушка.

Но, видимо, маме захотелось быть более убедительной. Видимо, она решила, что коль я молчу и не сопротивляюсь, то, может, ничего и не чувствую. Или руки у неё устали колотить по худой отроковице. А под рукой не оказалось ничего подходящего для усиления педагогического эффекта.

Зато на ногах у мамы были шлёпанцы! Зелёные шлёпанцы на толстой деревянной подошве, тогда такие были в моде – что-то эдакое во французском средневековом духе. Вот один из этих шлёпанцев и пошёл в дело… (Главное было – прикрыть лицо и голову, всё остальное – ладно… всё не прикроешь).

…Мама на мгновение очнулась, когда деревянная подошва, не выдержав твёрдости моего организма, переломилась надвое… В момент маминого замешательства я вырвалась из её цепких рук. Именно тогда-то (ах, нет! ещё раньше, когда бабушка меня колотила головой об стенку), я заметила, что люди в бешенстве становятся жутко сильными. Я ведь тоже была не соплёй, всё же спортом занималась, но вырваться из маминых рук до этой минуты её замешательства не могла.

Я рванула в ванную и накинула дверной крючок, мама с криками пыталась открыть дверь, неистово колотила в неё, дёргала так, что сотрясалась притолока, кричала, чтобы я немедленно открыла, что мне хуже будет, если я не открою… Но я же не дура, какой-то инстинкт самосохранения во мне теплился, и я решила, что пока мы дома вдвоём, не открою ни за что.

Вот так глупо умирать совсем не хотелось. Умирать нужно героически – в небе! А не от шлёпанца…

…Потом пришла бабушка, привела Маришку из садика.

– А где Ленка?

– Заперлась в ванной.

– Ревёт, что ли?

– Уже нет. Но всё равно не выходит, – усталый, равнодушный голос мамы. Злость из неё уже вся вышла, как из лопнувшего шарика.

– Ну, эта вечно в своём репертуаре! Артистка погорелого театра… – ворчит бабушка. – Давай, выходи, ребёнку руки помыть надо! – стучит она в дверь ванной.

Господи, как же не хочется жить!…

* * *

…Потом, через много-много лет, я спросила маму:

– А помнишь, мама, как ты на мне шлёпанец разбила?

Я думала, мама упадёт в обморок от моего вопроса: от того, что я до сих пор помню эту постыдную историю. И станет вымаливать у меня запоздалое прощение (лучше поздно, чем никогда).

– Помню! – сказала мама и… засмеялась своим белозубым, искрящимся смехом. Она смеялась так весело, будто я ей напомнила какой-то очень смешной анекдот.

– Скажи, пожалуйста, а что тогда случилось, что ты меня так колотила? Ведь не из-за тройки же по географии.

И она рассказала. Действительно, это не имело отношения к моей географии, но имело прямое отношение к географичке. Скучнейшая взрослая история: встречали мои родители и географичка со своим мужем Новый год в одной компании. Ну, кто-то в кого-то там влюбился, кто-то за кем-то охотился, кто-то кого-то к кому-то ревновал… А точнее: охотилась географичка за Фёдором, буквально преследовала его. А он на неё не обращал внимания. А она из-за этого бесилась. И вот, я оказалась под рукой – такой прекрасный козёл, точнее – козлица отпущения. Ставя на каждом уроке мне двойку, она хотела досадить Фёдору, сделать ему больно. Ему!… Ха-ха-ха.

Вот они все и выместили на мне всё своё: географичка – обиду на то, что была отвергнута, мама – беспочвенную глупую ревность… Две обезумевшие женщины. К счастью, муж географички, видя, что у той окончательно поехала крыша, поспешил увёзти её из нашего городка. Так что издевалась она надо мной всего лишь полгода. Целых полгода!…

Потом пришёл другой учитель географии. (Странно, но я совершенно не помню, кто был после Параллели Меридиановны. Или у нас больше не было предмета географии?… Не помню!)

Вот такая история. И теперь, когда я её вспоминаю, я вспоминаю и тот шлёпанец, и мамин весёлый смех…

Учитель жизни

Мама была хорошим учителем жизни. Как говорится, учителем наоборот.

Всё отрочество и всю юность я говорила себе: «Я со своими детьми так поступать не буду!» И это так глубоко укоренилось во мне, что к тому времени, когда у меня родился сын, я уже имела большой негативный педагогический опыт моей мамы и очень хорошо знала, как с ребёнком поступать не надо. Никакие мудрые книги меня так хорошо не научили бы. (Говорят, в буддийских монастырях монахи бьют своих учеников палками: для смирения). Спасибо, мама, за все жизненные уроки. Я искренне благодарна тебе. Когда прошли синяки, осталась мудрость. И твёрдое убеждение: у детей надо просить прощения.

Надо сказать, что быть «учителем наоборот» – психологически очень трудно и радости это приносит мало: как учителю, так и ученику. Куда приятнее быть для детей положительным примером! Но, наверное, я действительно сама во всём виновата: я так любила всё делать наоборот, что другого пути наставить меня на путь истинный не было: только с помощью учителя наоборот. И эту тяжкую роль взяла на себя моя бедная мама. (И, частично, любимая бабушка). Но всё это я поняла значительно позже и благодарность ощутила далеко не сразу. По крайней мере, не в те минуты, когда сидела, запершись в ванной, и плакала под шум воды…