Ночная Всадница - Дочь Волдеморта

• Название: Дочь Волдеморта
• Автор: Ночная Всадница
• Жанр: Фэнтези

Пэйринг: Гермиона Грейнджер/Люциус Малфой/Новый Мужской Персонаж, Лорд Волдеморт/Беллатрикс Блэк/Джинни Уизли, Гарри Поттер, Нарцисса Малфой/Люциус Малфой/Северус Снейп, Рон Уизли, Драко Малфой, Новый Персонаж

Рейтинг: R

Жанр: General/Drama/Romance/Adventure

«…В дощатом этом балагане

Вы можете, как в мирозданье,

Пройдя все ярусы подряд,

Сойти с небес сквозь землю в ад…»

---

— Нет же, Пашенька, ты сказал, что утром видел монаха.

— Монаха?

— Да, ты сказал.

— Да, монаха… Плохой монах!

— Плохой? Почему? Что он сделал?

— Он? Я не знаю.

— Ты помнишь его? Как он выглядел, Паша? Легилименс!

Сплошной туман. Туман и гул. Какие‑то тени… Гермиона убрала палочку. Паша всё еще смотрел на нее.

— Ты… Ты — Ева?

— Да, Паша, — безнадежно сказала Гермиона. — Попробуй вспомнить, что ты говорил о монахе?

— Монахи живут в монастыре, — сказал несчастный юноша. — В монастыре убили монаха. Я был в монастыре… Девушка…

— Нет, Паша, это было давно. Постарайся вспомнить, что было утром.

— Утром? Я… Монах.

— Какой монах? Белый Монах?

— Белый?

— Светловолосый?

— Я не… Моя бабушка. У меня умерла бабушка. Приходил священник. Давно, пять лет назад. Правда?

— Правда, Паша, — мрачно сморщилась Гермиона, вставая на ноги. — Sleep! — добавила она.

Окутанный побегами магического растения парень качнул головой и погрузился в сон.

* * *

— Мы могли бы отправить его в больницу святого Мунго, — задумчиво протянул Генри. — Возможно, память удалось бы вернуть, со временем. Пусть частично…

— А тут мы это как объясним? Пропажей? И что он будет делать, если ему вернут память? Через годик эдак?

— Так что же, выгнать его в лес — белок пугать?

— Не знаю. Добавлять еще одно исчезновение? Сюда скоро настоящие следователи из Питера приедут!

— Но если мы просто отпустим его, стерев из памяти след о вашей короткой беседе, — это будет еще хуже, чем исчезновение!

— Давай инсценируем белую горячку? — предложила Гермиона.

— Что? — сморщился ее муж.

— Так магглы в России называют состояние, когда человек напивается до галлюцинаций. Delirium tremens[68]. Это может повредить и память, в принципе.

— Мы окончательно лишим парня возможности восстановить психику.

— Ему уже нельзя восстановить психику! Генри, на это уйдут годы! Да если даже и дни — после такого восстановления нельзя будет проводить никаких модуляций с памятью. И что потом? Выпишется от святого Мунго — и на ковре–самолете в свой Петрозаводск полетит? Про волшебников в лимонных халатах рассказывать? Так его в маггловскую психушку запрут!

— Хорошо, я же не спорю, — Генри мрачно оглядел безмятежно спящего на ковре парня. — Будь по–твоему. Фините! Империо!

Паша медленно поднялся, и пустые, без признака мысли глаза устремились на кончик поднятой волшебной палочки.

— Иди в бар, то есть, как это… шинок. Закажи водку. И шампанское, если будет. И коньяк. Сядешь в самый дальний угол — и пей. Если наливать перестанут, деньги давай. Вот, триста долларов — отдавай по сотне, если не захотят продавать. Пить будешь по рюмке с короткими перерывами. Шампанское — залпом, из горла. Так, еще не забывай при этом курить. И на все вопросы говори, что «мир, прокля́тый, поперек горла встал». Давай, вперед.

Парень кивнул и, не спеша, вышел из комнаты.

— Я пойду, отправлю в Министерство объяснительную и вернусь в участок. А ты прибери тут и через часик–два сходи, сними чары.

— Что мы будем со всем этим делать, Генри?

— Давай уберем отсюда графа, а там посмотрим. Я пойду, а то сейчас магический патруль прилетит…

* * *

Гермиона трансгрессировала в полутемный, пропахший сигаретным дымом и перегаром «шинок» через полтора часа. В темном углу ее никто не заметил — тем более что все, кто был в помещении, приглушенно переговаривались около «стойки бара», постоянно оглядываясь или махая рукой в сторону дальнего столика. Там, в полумраке, окруженный пустыми и полупустыми бутылками курил, глядя в пространство, молодой областной «милициянт» Павел Распутин. Вот он затушил о стол очередной из множества окружавших его окурков и налил полный стакан прозрачной жидкости из полупустой бутылки. Глядя вперед, Павел быстро выдохнул и выпил очередную порцию. За стойкой загалдели громче. Молодой человек полез в третью по счету пачку за очередной сигаретой.

— Фините инкантатем! — велела Гермиона, указывая на него палочкой из своего убежища.

Парень икнул, опустил незажженную сигарету, пошатнулся, обвел комнату плывущим взглядом и упал на стол, сбивая многочисленные бутылки…

* * *

До поздней ночи Васильковка галдела на все лады, обсуждая происшествие в шинке. Вскоре после того, как Павел отключился, вызвали следователя Бурлакова. Тот пытался растолкать помощника, потом послал за врачом. Сделали промывание желудка.

Бессмысленный взгляд откачанного никого не удивил. Бурлаков ходил как громом пораженный и вечером сам напился с горя. Лёшка сиял так, будто лично нашел и посадил за один вечер всех преступников округа. На каждом шагу шушукались и хихикали.

— А вот что интересно, Кадмина, — заметил Генри перед сном, — кроме меня, никто тут непростительных чар не применял. Я справлялся в Министерстве. Мы имеем дело с очень осторожным неизвестным.

— Не угостить ли брата Гавриила Сывороткой Правды? — ответила на это Гермиона. — Разумеется, неофициально.

— Может быть, может быть…

Над белым в красную крапинку пододеяльником вспыхнуло почтовое заклинание, нарисовав из воздуха зеленоватый конверт. Супруги переглянулись. Гермиона первая потянулась к посланию.

«Мне нравится твоя идея с призраком, Кадмина. Привозите его в Даркпаверхаус — до конца лета я придумаю, как обезопасить гимназисток. Поговорим, когда доставите останки — у меня сейчас нет времени писать.

Лорд Волдеморт».

Бросая на Генри победоносный взгляд, Гермиона краем глаза заметила какое‑то движение за окном. Но там никого не оказалось…

Глава VII: Капкан

Следующий день выдался еще утомительнее предыдущего. Утром приехали из области справиться о пропавшей журналистке Алисе Пригаровой. Тут же стало официально известно, что, покинув деревню, девушка так никуда и не доехала. Поднялась страшная суматоха.

Гермиона с трудом уговорила мужа, у которого обострилась недолеченная до конца простуда — итог ночных бдений на кладбище — отпустить ее в участок саму и отдохнуть. По правде говоря, молодой женщине было стыдно за то, что почти всю часть работы с разыгрыванием роли следователей исполнял один он, тогда как Гермиона сидела в домике (в самом прямом смысле слова).

Прежде чем уйти с настойчиво покашливающим в коридоре Лёшкой, который забежал ни свет ни заря, Гермиона серьезно предложила объявить об их официальном отстранении в связи с некомпетентностью.

— В конце концов, мы можем сказать, что мне в моем положении понравился здешний климат, и мы решили остаться как частные лица! — убеждала она. — Натянуто, но всё же! От этой «работы в участке» нет не то что пользы — от нее времени на расследование не остается! Всё, я пошла: Лёша кашляет так, будто это не ты, а он простудился — скоро горло сорвет…

В участке следователь Бурлаков с выпученными глазами кидался на всех и каждого. Пропажа журналистки стала последней каплей. Впрочем, казалось, его мало волновало исчезновение девушки. Его перестали волновать даже нераскрытые убийства. С раннего утра Бурлаков и местный эскулап Кареленский пытались привести в чувство несчастного Пашку. Разумеется, совершенно безрезультатно. Парень выглядел абсолютно невменяемым, людей не узнавал, пускал слюни и даже один раз разревелся.

Стоило Гермионе появиться в участке, Бурлаков напустился на нее: по собранным сведениям, именно после свидания с петербуржским следователем Павел обосновался в шинке.

— Какого лешего ты сказала ему?! — орал побелевший мужик, стуча кулаком по столу. — Какого ты сказала ему, что он так нажрался?! От вас, баб, только того и жди!

— Прекратите орать, — попыталась возмутиться Гермиона.

— Орать?! ОРАТЬ?! Да я еще рта не раскрыл! — взбеленился следователь, сжимая внушительные кулачища. Они были вдвоем в комнате, выделенной ему и Паше для работы. Бурлаков сидел за столом, а Гермиона стояла по другую сторону, скрестив на груди руки, и всеми силами стараясь сохранить самообладание.

— Вы пьяны! — наконец не выдержала она.

— Молчи, девка! Понаехали тут столичные штучки! Учить нас уму–разуму! Ни черта сами не делают, только сотрудников развращают!!! Ничего, и на вас управа найдется! Помяни мое слово, Измайлова! Я тебе этого так не оставлю! Ты мне за Пашку головой ответишь!

— Да при чем здесь я?!

— Ты при чем?! — опять двинул по столу кулаком Бурлаков. Жалобно звякнула пустая чашка. — Ты при чем?! Парень в рот не брал никогда, капли не брал! А ты что сказала ему?! Ну?! Отвечай!

— Павел искал Германа Федоровича, — холодно оборвала Гермиона. — И более ничего!

— Германа Федоровича искал! Конечно! Петушины утверждают, что парень больше часа просидел у тебя в комнатах! Что творила, а, дрянь? Что ты там творила с сотрудником милиции, покудова муж на работе?! ГОВОРИ! Петушин слышал шум! Ну, НУ?!

— На что это вы намекаете?! — окрысилась Гермиона. — Поговорите мне! Всё время мешали расследованию, скрывали данные, дерзили! Ваш помощник упивается до зеленых чертей, а вы обвиняете в этом меня, да еще и осмеливаетесь сыпать намеками?! Если у мальчишки психика не может выдержать полицейской работы, так нечего тащить его в полицию!