Джозеф Ле Фаню - Проклятый остров

• Название: Проклятый остров
• Автор: Джозеф Ле Фаню
• Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-389-01416-9

Новым сборник англо-американских «готических» рассказов предлагает читателям захватывающие истории о привидениях и о многом другом, непонятном, страшном и сверхъестественном от таких корифеев жанра, как Дж. Ш. Ле Фаню, Монтегю Р. Джеймс, Э. Ф. Бенсон, Элджернон Блэквуд и др. Почти все переводы выполнены специально для этого издания и публикуются впервые.

«…И тут призрачно-белый, нечеткий столбик света, проворно мелькавший в тени крон, выступил вперед и, помедлив, как нерешительный ныряльщик, переместился на залитое луной пространство… Замершая на фоне сумрачных тисов, отчего все оттенки лица и платья уступили место молочной белизне, она походила не на человеческое существо, а на идеализированный образ девственницы, словно некий художник немногими штрихами воспроизвел в воске свое уже ускользавшее из памяти видение» (Дж. Д. Бересфорд. Ночь творения).

---

Махмут устроился в углу на корточках поудобнее, а я выдал ему клочок черного брезента. Для того чтобы впасть в сомнамбулическое состояние, при котором становится доступным ясновидение, требуется несколько минут, и потому я вышел прохладиться на балкон. Столь жаркой ночи еще не выдавалось: солнце уже три часа как закатилось, однако ртуть термометра все еще держалась около ста градусов по Фаренгейту.[85]

Небосвод был подернут серой дымкой, хотя обычно он казался затканным темно-синим бархатом, а свистящие порывы ветра с юга предвещали трехдневные песчаные налеты непереносимого хамсина.[86] Невдалеке на улице слева находилось небольшое кафе, у дверей которого вспыхивали и потухали крохотные светлячки кальянов, которые в темноте курили сидевшие там арабы. Изнутри доносилось позвякивание медных кастаньет в руках танцовщиц — сухое и отрывистое на фоне гнусавого завывания дудок, сопровождающего плясовые движения, столь любимые арабами, а европейцам несимпатичные. На востоке небо было светлее: всходила луна, на моих глазах красный обод огромного диска показался над горизонтом в пустыне, и как раз в этот момент, по забавному совпадению, один из арабов, расположившихся возле кафе, затянул дивную песню:

Не спится мне из-за тоски по тебе, о Луна;
Далеко твой над Меккой престол — сойди же ко мне,
                                                                       о любимая.

Тут послышалось монотонное бормотание Махмута, и я поспешил обратно в комнату.

Мы установили, что опыты давали скорейший результат при непосредственном контакте: это служило для Уэстона подтверждением того, что мысль способна каким-то причудливым образом передаваться, но каким именно — мне, признаться, никак в толк было не взять. Когда я вошел, Уэстон что-то писал за столом у окна, но сразу же поднял голову.

— Возьми Махмута за руку, — велел он, — а то речь его пока что бессвязна.

— Как ты это объясняешь?

— По мнению Майерса, подобный феномен — близкий аналог разговору во сне. Махмут толкует что-то насчет гробницы. Подай ему намек: посмотрим, правильно ли он его уловит. Махмут на редкость восприимчив — и на твой голос отзывается быстрее, чем на мой. Возможно, на гробницу его навели похороны Абдула!

Меня осенила неожиданная мысль.

— Тише-тише, я вслушаюсь.

Голова у Махмута была слегка запрокинута, и клочок брезента он держал перед собой довольно высоко. Как всегда, говорил он очень медленно — коротко и отрывисто, что обычно было ему совсем несвойственно.

— По одну сторону могилы, — вещал он, — стоит тамариск, и возле него фантазируют зеленые жуки. По другую сторону — глинобитная стена. Вокруг много других могил, но все они спят. А эта могила — та самая, она не спит, и она сырая, не песчаная.

— Я так и думал, — произнес Уэстон. — Он говорит о могиле Абдула.

— Над пустыней красная луна, — продолжал Махмут, — прямо сейчас. Задувает хамсин, он принесет много песка. Луна красная от песка, потому что висит она низко.

— Он все еще отзывается на внешние воздействия, — заметил Уэстон. — Ущипни его, прошу тебя.

Я ущипнул Махмута, но тот и ухом не повел.

— В конце улицы есть дом, в дверях стоит человек. Ай-ай! — вдруг вскрикнул Махмут. — Он дружит с черной магией. Не впускайте его сюда. Он выходит из дома, — взвизгнул Махмут, — идет сюда, нет, повернулся и пошел к луне и к могиле. Он дружит с черной магией, он умеет поднимать мертвецов, у него при себе нож для убийства и лопата. Лица его я не вижу, черная магия мешает мне видеть.

Уэстон вскочил со стула и, как и я, жадно ловил слова Махмута.

— Надо идти, — воскликнул он. — Это шанс для проверки. Послушаем еще немного.

— Он идет, идет, идет, — монотонно бубнил Махмут, — идет к луне и к могиле. Луна уже не висит прямо над пустыней, она поднялась выше.

Я показал за окно:

— Это, во всяком случае, верно.

Уэстон забрал брезент из руки Махмута, и бубнеж прекратился. Махмут тотчас распрямился и протер глаза:

— Халас!

— Точно, халас.

— Я рассказывал вам о той леди, что в Англии? — спросил Махмут.

— Да-да, — подтвердил я, — спасибо, юноша. Белая магия сработала сегодня на отлично. Отправляйся-ка спать.

Махмут послушно заторопился уйти, и Уэстон притворил за ним дверь.

— Нам надо спешить, — заявил он. — Стоит пойти и устроить проверку, хотя зрелища хотелось бы повеселее. Занятно, что Махмут на похоронах не был, а между тем описал могилу в точности. Что вы об этом думаете?

— Думаю, что белая магия показала Махмуту человека, который, вооружившись черной магией, направляется к могиле Абдула — возможно, с целью ее ограбить, — уверенно ответил я.

— И что нам делать, когда мы туда доберемся?

— Понаблюдать черную магию в действии. У меня лично душа в пятках. У вас тоже.

— Никакой черной магии в природе не существует, — отрезал Уэстон. — Ага, понял. Дайте-ка мне вон тот апельсин.

Уэстон проворно очистил апельсин и вырезал из кожуры два кружка размером с пятишиллинговую монету, а также два продолговатых клыка белого цвета. Кружки он вставил в глаза, а клыки — в углы рта.

— Дух черной магии? — осведомился я.

— Он самый.

Уэстон достал длинный черный бурнус[87] и завернулся в него. Даже при свете яркой лампы дух черной магии выглядел весьма устрашающе.

— Я не верю в черную магию, — подытожил Уэстон, — но другие верят. Если необходимо положить конец всему, что тут творится, в том и забава, чтобы землекопа взорвать его же миной.[88] Вперед! А кого вы заподозрили — то есть о ком думали, когда передавали свои мысли Махмуту?

— Слова Махмута, — сказал я, — побудили меня вспомнить Ахмета.

Уэстон издал смешок, выражавший научный скепсис, и мы отправились в дорогу.

Луна, как нам описал ее Махмут, только что взошла над горизонтом, и по мере того как она поднималась выше, цвет ее менялся — от темно-красного, напоминавшего отблеск дальнего пожара, до бледновато-желтого. Горячий ветер с юга дул теперь не порывами, но с неуклонно нараставшей яростью и вместе с тучами песка нес с собой непереносимый, испепеляющий жар, так что верхушки пальм в саду опустевшего отеля справа от нас хлестали друг друга, громко шурша высохшими листьями. Кладбище находилось на окраине деревни, и так как наш путь пролегал между глинобитных стен тесно застроенной улицы, сам ветер не чувствовался, а разогретый до невозможности воздух казался дыханием раскаленного горнила. То и дело с шепотом и свистом, сменявшимся сильным хлопком, впереди нас на дороге, ярдах в двадцати, взвивался пыльный вихрь и разбивался, будто волна о берег, о какую-нибудь степу или обрушивался на дом, осыпая его песчаным дождем. Но едва мы выбрались из тесной улочки на простор, как тут же оказались во власти нестерпимой жары и напора ветра, забивавшего нам рты песком. Это был первый летний хамсин в нынешнем сезоне, и на мгновение я пожалел, что не отбыл на север вместе с туристами, маркером из бильярдной и перепелками: хамсин, выдувая костный мозг, превращает тело в лист промокательной бумаги.

На улице нам никто не повстречался, и, кроме ветра, мы слышали только собак, завывавших на луну.

Кладбище окружено высокой глинобитной стеной: укрывшись ненадолго под ней, мы обсудили, как действовать дальше. К центру кладбища вел ряд тамарисков, один из которых осенял нужную могилу: следовало прокрасться вдоль стены и в нужном месте осторожно через нее перелезть; буйство ветра помогло бы нам приблизиться к могиле незамеченными — в том случае, если бы там кто-то оказался. Едва мы приступили к осуществлению нашего плана, ветер вдруг ненадолго прекратился, и в наставшей тишине мы явственно услышали, как в землю вонзается острие лопаты, а с темного небосвода донесся вдруг крик ястреба — охотника за падалью, — крик, который заставил меня похолодеть.

Выждав минуту-другую, мы в тени тамарисков стали прокрадываться к месту погребения Абдула. Вокруг нас, жужжа жесткими крыльями, беспорядочно метались в воздухе крупные зеленые жуки, обитающие на деревьях, и раза два они с силой стукались мне прямо в лицо. Приблизительно в двадцати ярдах от могилы мы остановились и, осторожно выглянув из нашего укрытия, увидели фигуру человека — по пояс в совсем недавно зарытой могиле. Уэстон у меня за спиной приладил куда полагалось аксессуары духа черной магии, и когда я, обернувшись, внезапно столкнулся лицом к лицу с более чем убедительным его воплощением, то, несмотря на крепкие нервы, чуть не вскрикнул. Однако мой бездушный напарник только затрясся от беззвучного хохота и, придерживая поддельные глаза руками, мотнул головой в том направлении, где деревья росли гуще. Теперь от могилы нас отделяло менее дюжины ярдов.