Джордж Эллис - Далекое будущее Вселенной Эсхатология в космической перспективе

• Название: Далекое будущее Вселенной Эсхатология в космической перспективе
• Автор: Джордж Эллис
• Издательство: ББИ
• Жанр: Философия
• Год: 2012
• ISBN: 978–5-89647–271–1

Настанет ли в процессе развития вселенной такой момент, когда существование человечества подойдет к концу? И как насчет самой вселенной — погибнет ли она когда‑нибудь или будет существовать вечно? Подборка рассуждений на эти темы представлена в сборнике «Вселенная в далеком будущем», вышедшем под редакцией Джорджа Эллиса и состоящем из восемнадцати статей. Различные перспективы, обсуждаемые авторами этой книги, базируются на научных открытиях прошлого и настоящего, проецируемых в будущее. Эти рассуждения стимулируют, бросают вызов, побуждают к дальнейшим размышлениям, однако не дают забывать о том, что, возможно, наши теории не удастся проверить до конца времен.

Просуществует ли вселенная еще сто миллиардов лет? Не претерпит ли катастрофического превращения наше нынешнее пространство, обратившись в иное пространство с иными физическими законами? Можем ли мы построить богословие будущей вселенной? В этой книге ведущие богословы, философы и ученые вместе обсуждают далекое прошлое и далекое будущее вселенной — космические эпохи, масштаб которых несравним с опытом всего человечества. Среди авторов — известнейшие специалисты: Джон Бэрроу, Пол Дэвис, Роберт Рассел, Фримэн Дайсон и другие. Богослов Юрген Мольтман вносит неожиданный, но важный вклад в разработку темы, исследуя мотивы христианской эсхатологии в применении к будущему вселенной.

Это поистине поворотная книга. Изложенные ведущими учеными представления о судьбе нашей вселенной сочетаются здесь с философскими прозрениями известных богословов. Никому прежде не удавалось осуществить подобный синтез. Книга отличается новизной представленных в ней взглядов, оригинальностью и глубиной.

Грегори Бенфорд,

Калифорнийский университет

---

Наша вселенная развилась из простого начала — Большого взрыва, определенного весьма коротким рецептом, но этот рецепт выглядит очень специфично. Иной «выбор» некоторых основных величин имел бы радикальный эффект, исключающий те благоприятные космические условия существования, в которых мы родились. Например, мы не смогли бы существовать в мире с более сильной гравитацией. В воображаемом «высокогравитационном» мире звезды (ядерные реакторы, связанные гравитацией) были бы маленькими; гравитация раздавила бы любое существо больше насекомого. Но в еще большей степени возникновению сложной экосистемы помешала бы ограниченность по времени. Минисолнце горело бы быстрее и истощило бы свою энергию еще до того, как органическая эволюция сделала бы даже свои первые шаги Большая, долгоживущая и стабильная вселенная очень существенно зависит от того, что гравитационная сила чрезвычайно слаба.

Реакция ядерного синтеза, снабжающая звезды энергией, зависит от тонкого баланса между двумя силами: электрическим отталкиванием протонов друг от друга и сильным ядерным взаимодействием между протонами и нейтронами. Будь ядерные силы чуть больше по сравнению с электрическими — и два протона склеивались бы друг с другом так легко, что не мог бы существовать обычный водород и звезды развивались бы совершенно по–другому. Есть и еще более чувствительные детали. Например, углерод — вещество, без которого невозможна никакая жизнь, не мог бы так легко производиться звездами, если бы не некоторая тонкая «настройка» свойств его ядра, еще более чувствительным образом зависящая от ядерной силы.

Даже большая вселенная, вроде нашей, могла бы быть очень скучна: в ней могло бы совсем не быть атомов, а могли быть только черные дыры или инертная темная материя. Даже если бы она имела такие же ингредиенты, как наши, она могла бы расширяться так быстро, что звезды и галактики не успевали образовываться, или быть столь турбулентной, что вся ее материя вместо звезд и галактик формировала бы лишь черные дыры, — обстановка, неблагоприятная для жизни. Кроме того, важной особенностью нашей вселенной является ее пространственная трехмерность. Четырехмерный мир был бы нестабильным; в двух измерениях не могло бы существовать ничто сложное.

6.2. Три интерпретации видимой «настройки»

Если наше существование зависит от космического рецепта, который кажется весьма специфическим, то как нам следует реагировать на эту видимую тонкую настройку? По–видимому, есть три возможности: можно не придавать ей значения, считая простой случайностью; можно приветствовать ее как действие провидения; или (к чему склоняюсь я сам) можно предположить, что наша вселенная — это лишь особо благоприятный уголок в еще более обширной мультивселенной. Рассмотрим по очереди все эти возможности.

6.2.1. Случайность (или совпадение)

Возможно, все ключевые свойства нашей вселенной определяет фундаментальная система уравнений, которая в один прекрасный день будет написана на футболках. В таком случае то, что эти уравнения допускали процесс неизмеримо сложной эволюции, приведшей к возникновению нас самих, окажется неопровержимым фактом.

Однако, мне кажется, и в этом случае все же будет чему удивляться. Простые уравнения не обязательно имеют сложные следствия. Приведем математическую аналогию: рассмотрим красивую конструкцию, известную как множество Мандельброта. Эта конструкция задается коротким алгоритмом, но имеет бесконечно глубокую структуру: при любом увеличении ее тонких деталей они открывают все новые сложности. Однако можно легко написать и другие, внешне похожие алгоритмы, которые задают очень скучные конструкции. Почему же данные фундаментальные уравнения кодируют нечто с такой потенциальной сложностью, а не ту скучную и бесплодную вселенную, к которой должны были бы привести многие другие рецепты?

Один хитрый ответ заключается в том, что мы не могли бы существовать, если бы законы имели скучные последствия. Мы, очевидно, здесь — значит, удивляться нечему. Однако неужели не удивительно, что уникальный рецепт физического мира допускает такие интересные следствия, как те, что мы видим вокруг себя (а заодно — и наше собственное существование)?

6.2.2. Провидение или замысел

Свидетельства разумного замысла в космосе — традиционная тема «естественного богословия». Двести лет назад кембриджский богослов Уильям Пейли предложил знаменитую метафору часов и часовщика, приводя глаз, большой палец (противопоставленный остальным) и тому подобное в качестве свидетельства о существовании благого творца. Однако в постдарвиновскую эпоху этот ход мысли вышел из моды даже среди большинства богословов. Теперь в любом биологическом изобретении мы видим плод долгого эволюционного отбора и симбиоза с окружающей средой.

Однако Пейли мог бы защищаться по–другому, если бы он знал о провиденциально–подобной физике — процессах, приведших к возникновению галактик, звезд, планет и девяносто двух элементов периодической таблицы. От «биофилических» черт фундаментальной физики и химии нельзя отмахнуться так же легко, как от старинных претензий на видение разумного замысла, порождаемых живыми существами: биологические системы развиваются в симбиозе с окружающей средой, но базовые законы, управляющие звездами и атомами, даны нам изначально, и ничто биологическое не может оказывать на них обратного воздействия с тем, чтобы как‑то их модифицировать. Современный продолжатель дела Пейли, Джон Полкинхорн, интерпретирует нашу «приспособленную» к жизни вселенную как «творение Творца, который желает, чтобы она была именно такой» [8].

6.2.3. Особая вселенная, выделенная из множества, или мультивселенная

Для тех, кто не верит в замысел провидения, но все же полагает, что тонкая «настройка» требует какого‑то объяснения, есть еще одна перспектива, правда, чисто спекулятивная. Возможно, существует множество «вселенных», и наша — лишь одна из них. В других вселенных некоторые законы и физические константы могут быть другими. Но возможно, что наша вселенная — это не просто случайность. Она может принадлежать к необычному подмножеству, предоставляющему благоприятные условия для возникновения сложности и сознания. Аналогия с часовщиком уходит со сцены. Скорее космос можно сравнить с магазином готовой одежды: если его ассортимент велик, мы не удивимся, обнаружив среди множества костюмов тот, что нам подходит. Аналогично, если наша вселенная — часть мультивселенной, то ее, по–видимому, сконструированные или тонко настроенные свойства уже не вызывают удивления.

6.3. Являются ли вопросы о других вселенных научными вопросами?

Наука — это экспериментальная и наблюдательная деятельность, и естественно, что рассуждения, обращающиеся к чему‑либо принципиально ненаблюдаемому, вызывают беспокойство. Кто‑нибудь, пожалуй, скажет, что другие вселенные относятся к области метафизики, а не физики. Но я полагаю, что они лежат уже в сфере компетенции науки. Вопрос «Существуют ли ненаблюдаемые вселенные?» не абсурден и не бессмыслен даже в том случае, если ждать на него скорого ответа не приходится. Этот вопрос невозможно однозначно решить прямым наблюдением, но можно найти относящиеся к делу свидетельства, которые могут привести нас к ответу.

Между явлениями легко наблюдаемыми и абсолютно ненаблюдаемыми нет четкой границы, их соединяет весьма обширная «серая зона». Чтобы проиллюстрировать эту мысль, можно вообразить себе последовательность горизонтов, в которой каждый последующий горизонт уводит нас дальше от непосредственного опыта, чем предыдущий.

6.3.1. Ограничение, связанное с мощностью современных телескопов

Существует предел того, как глубоко наши современные инструменты могут зондировать пространство. Очевидно, в этом ограничении нет ничего принципиального — оно связано с современной технологией. Несомненно, в ближайшие несколько десятилетий много новых галактик будет открыто с помощью более сильных телескопов, проектируемых в настоящее время. Нам не следует исключать эти галактики из сферы строго научного дискурса только потому, что мы их пока не видим. Когда древние мореплаватели рассуждали о том, что находилось за пределами известного им мира, или когда мы сегодня рассуждаем о том, что может скрываться под океанами спутников Юпитера, Европы и Ганимеда, мы рассуждаем о чем‑то «реальном» — мы задаемся научными вопросами. Таким же образом и гипотезы об отдаленных уголках вселенной, несомненно, относятся к науке, хотя для того, чтобы проверить их, мы вынуждены ждать появления лучших инструментов.

6.3.2. Ограничение, принципиальное в настоящее время

Даже если бы мощность телескопов не имела абсолютно никаких технических ограничений, наши наблюдения все равно были бы ограничены горизонтом, определяемым тем расстоянием, которое может пройти любой сигнал с момента Большого взрыва, двигаясь со скоростью света. Этот горизонт образует вокруг нас своего рода сферу, на поверхности которой красное смещение может быть бесконечным. В галактиках, находящихся на этой сфере, нет ничего особенного — не более, чем особенностей на той окружности, которая определяет ваш горизонт, когда вы находитесь посреди океана. В океане, чтобы увидеть больше, можно залезть на мачту. Но расширить наш космический горизонт невозможно, разве только вселенная изменится таким образом, что до нас начнет долетать свет из галактик, находящихся за горизонтом.