Александр Филатов - Вариант "Дельта" (Маршрут в прошлое - 3)

• Название: Вариант "Дельта" (Маршрут в прошлое - 3)
• Автор: Александр Филатов
• Издательство: М.О. "Сенте"
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 2012

Вариант "Дельта" представляет собой заключительную (третью) часть трилогии А.В.Филатова "Маршрут в прошлое". Все три части трилогии объединены главными героями - учёным Фёдоровым и руководителем советской разведки (впоследствии - главой системы обеспечения безопасности государства) Шебуршиным. Объединяет три части и и Главная Идея, которую читатель, при желании, обнаружит сам.

Третья часть посвящена влиянию на организм человека и управлению его психикой с помощью упорядоченных колебаний звуковой частоты. Результаты таких воздействий (направленность, выраженность) определяются множеством факторов. В книге широко используется фактический материал, накопленный к моменту написания книги. Используя приём жизнеописания Андрея Черкасова, автору удаётся разоблачить сущность специально разрабатываемых на Западе в целях порабощения человека "музыкальных произведений". Им автор противопоставляет исконно народные мотивы, а также созданные на основе глубоких и систематических исследований лаборатории учёного Черкасова образцы таких искусственно созданных колебаний звуковых частот, которые призваны пробуждать в человеке его лучшие, высшие качества.

Глава, посвящённая Наташе Ветровой (будущей жене Черкасова) написана В.Н.Филатовой, супругой и соратницей автора.

Книга (как и вся трилогия) рассчитана на самую широкую читательскую аудиторию, но предназначена она тем, кто осознаёт нынешнее катастрофическое положение Русского Народа и Русской Цивилизации в целом, кто хотел бы их возрождения. Космополитам и "этастранцам" читать книгу не рекомендуется.

---

Когда молодой учёный всё это изложил „работнику администрации“, то, к своему удивлению, встретил не только понимание, но и явное одобрение. А программу работ пришлось переделывать ещё раз… В такой подготовительной работе незаметно пролетело несколько месяцев. Окончательный план был завершён, принят и утверждён лишь в феврале следующего года. Андрей чувствовал себя совершенно измочаленным, но когда видевший это „администратор“, предложил ему взять отпуск, ответил на это возмущённым отказом:

– Да, что вы, в самом деле, Евгений Никифорович?! Как можно!… К тому же, я даже не отработал положенных одиннадцати месяцев!

– А как со здоровьем? А если свалитесь? Кто непосредственно организует начало исследований? Кто будет руководить работой?! Неет, голубчик – извольте на медкомиссию и – в отпуск!

– Да я сам – врач! Да…

– Ну, если вы о поговорке „medice, cure se ipsum“, то она призывает врача совсем к другому! В общем так: я веду вашу тему от администрации института, так что – послушайтесь! На комиссию!… Ну, а если и вправду медики позволят вам поработать, то –  пожалуйста.

Андрей, будучи медиком и прекрасно зная „три основных принципа советского здравоохранения“ (бесплатность, общедоступность, профилактическое направление), тем не менее, страшно не любил подвергаться медицинским исследованиям и проходить разного рода медосмотры. Пришлось! Обследование, которому он подвергся на этот раз, перещеголяло всё, что ему доводилось испытывать ранее и даже всё то, что знал как человек, получивший высшее медицинское образование, защитивший медицинскую диссертацию. Формализмом, тем более – какой-либо поверхностностью здесь и не пахло. После того как всё было окончено, Андрею пришлось провести томительных сорок или сорок пять минут в „ожидальне“ того, что в НИИ МБП традиционно именовалось здравпунктом, но походило скорее на диагностическое отделение какого-то очень серьёзного лечебного учреждения. Кроме Андрея здесь находилось ещё несколько человек. Все они, в отличие от Черкасова, вели себя совершенно спокойно и непринуждённо. Видимо, подобному дотошному „профосмотру“ они подвергались не впервые. Один из ожидавших „приговора“, подтянутый бородач, лет семидесяти, бросив на Андрея внимательный взгляд, сочувственно сказал:

– Вы, похоже, недавно у нас работаете… (Андрей утвердительно кивнул) Не волнуйтесь: они тут не дадут пропасть ни вашей работе, ни здоровью… А то, что вы уже умудрились измотаться, видно за километр! Я бы на вашем месте взял отпуск. Да, что я говорю! Сам ведь был в подобном состоянии года три назад… Даа! Чуть до прединфарктного состояния не дошло! Пришлось всё бросить на три месяца…

В этот момент из кабинета выглянула медсестра и, увидев Черкасова, пригласила:

– Зайдите, пожалуйста, Андрей Васильевич!

„Приговор“ был суров, но не только прекрасно обоснован, а и убедительно проиллюстрирован пациенту. Так что, пришлось согласиться на два месяца „интенсивной курортотерапии“. Главой медицинской комиссии был опытный, уже знакомый Андрею по совершенно иным делам психоневролог, который сообщил ему заключение медицинской комиссии и сказал напоследок совсем по-дружески:

– Таково наше официальное (он выделил это слово) заключение… А неофициально скажу вам, Андрей, что… мы тут посовещались и решили дать вам время для приведения дел в порядок. И то – только потому, что понимаем: иначе никакой курорт и никакое лечение вам сил не вернут. Вы ведь не сможете так просто всё бросить, как заурядный слесарь-токарь оставляет свой станок. Будете думать, думать и переживать… В общем, так: сегодня понедельник, а в следующую пятницу после обеда вас отвезут в аэропорт. За эти дни вы сумеете привести дела в порядок.

Деятельность, организаторские способности, проявленные Черкасовым в последующие восемь рабочих дней, превзошли всё, что когда либо ранее видел „представитель администрации“ и полковник КГБ Евгений Никифорович Петров. Андрей предусмотрел для начала исследований всё – численность и квалификации будущих сотрудников, необходимые для исследовательских работ приборы и места их установки, список и количество „живых объектов“ и инвентаря, реактивы и график использования институтской сурдокамеры… Молодой исследователь сознавал, что вряд ли бы он смог столь обстоятельно подготовить всё необходимое для начала больших исследований и спланировать их, если бы не постоянные, поначалу раздражавшие его консультации с „представителем администрации“. В пятницу утром он познакомился с двумя своими будущими ближайшими помощниками – старшим лаборантом и инженером-электронщиком. Оба были людьми солидными, значительно более старшими, чем их молодой руководитель, и оставили у Черкасова самое благоприятное впечатление. „Вот теперь я могу уехать подлечиться со спокойной душой. Эти – не подведут!“ – подумал Андрей, слушая умные, каждый раз „в точку“, вопросы этих двух своих первых сотрудников. Сотрудников „лаборатории № 11“, которая, наконец-то, с листов бумаги начала перебираться в жизнь.

В эти дни произошло ещё одно приятное событие: из Высшей Аттестационной Комиссии при СМ СССР пришла открытка, сообщавшая об утверждении Черкасова А.В. в степени доктора психологических наук. А полковник Петров, вернувшийся в ту пятницу из института МБП к месту своей основной службы, доложил о результатах своего уже многомесячного сотрудничества с молодым учёным. Заключительными словами его доклада руководству были такие:

– Позволю себе заметить, что из всех семерых кандидатов, отобранных для решения задач по „проекту дельта“, наиболее перспективным и самым способным считаю именно Черкасова. Со своей сугубо профессиональной точки зрения считаю необходимым сказать, что единственным слабым местом Черкасова является его чрезвычайно высокая уязвимость, его податливость воздействию внешних эмоциональных факторов… Подробнее об этом и о предполагаемых мерах защиты я написал в приложении к своему докладу.

Так Андрей был утверждён в роли Главного исполнителя проекта „Дельта“, хотя, до поры – до времени, знать ему об этом не полагалось. Не знал он и о том, что другие шесть исполнителей этого проекта ни в коем случае не сбрасывались со счетов. Напротив, каждый из них был призван подойти к решению проблемы со своей стороны, своим особым путём, во главе своей собственной исследовательской группы. Кое-кто уже начал работу. Иные же лишь приступили к тому, что Андрей завершил в эти дни – к разработке детального и согласованного плана научных изысканий. Потом, когда появятся зримые результаты исследований и если они появятся, кандидаты узнают  вначале об этих результатах, а затем им предстоит познакомиться и между собой. Это должно было придать новый импульс и ускорить достижение цели. Но пока – каждый из них должен был идти своим путём…

________________

Жена.

Вечерело. В комнате стало сумрачно, и Андрей включил настольную лампу под светло-зелёным абажуром. Мягкий, почти естественный свет „энергосберегающей“ лампы целиком осветил стол, часть кресла и занавеску на том окне, что было расположено слава от стола. Андрей ещё около минуты вглядывался в расползавшиеся перед его взором строки выписанного по МБА2французского научного журнала. Нет, чтение не шло! Андрею Васильевичу никак не удавалось ухватить мысль автора. И вовсе не потому, что он в недостаточной степени владел французским. Этим языком Черкасов владел почти столь же свободно, как немецким и итальянским. Просто, ему никак не удавалось сосредоточиться на работе – мысли его были заняты совсем иным…

Андрей резко бросил на стол раскрытый журнал и рывком поднялся с кресла. Поднялся так резко, что кресло, откатившись на своих колёсиках по мягкому ковру, ударилось спинкой о громадный книжный стеллаж, занимавший всё пространство от угла стены с окном до входной двери в его кабинет.  Обогнув свой немалый, самодельный, чистого соснового дерева стол, Андрей подошёл ко второму окну. Окно это выходило прямо на улицу. Впрочем, от тротуара до окна было метров пять. Естественным ограждением служил ровно подстриженный шиповник, а сам тротуар отделялся от проезжей части полутораметровой полоской земли, сплошь засаженной довольно высокими деревьями хвойных пород.

Андрей долго, уже много минут, вглядывался в почти пустынную улицу: время близилось к девяти часам, и в эти вечерние часы здесь обычно бывало почти безлюдно. Лишь редкий троллейбус, почти беззвучно шурша шинами, изредка проплывал по гладкому асфальту, а автомобильное движение тут, в этом жилом районе учёных, писателей, музыкантов и пенсионеров от правительства, было  запрещено. Всякий раз, когда в слабом уличном освещении его взгляд улавливал стройную женскую фигуру, Андрей почти прижимался лицом к стеклу, а сердце его тревожно замирало. Но каждый раз он ошибался – это был кто-то другой, а не его жена, не Наталья.