Александр Филатов - Вариант "Дельта" (Маршрут в прошлое - 3)

• Название: Вариант "Дельта" (Маршрут в прошлое - 3)
• Автор: Александр Филатов
• Издательство: М.О. "Сенте"
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 2012

Вариант "Дельта" представляет собой заключительную (третью) часть трилогии А.В.Филатова "Маршрут в прошлое". Все три части трилогии объединены главными героями - учёным Фёдоровым и руководителем советской разведки (впоследствии - главой системы обеспечения безопасности государства) Шебуршиным. Объединяет три части и и Главная Идея, которую читатель, при желании, обнаружит сам.

Третья часть посвящена влиянию на организм человека и управлению его психикой с помощью упорядоченных колебаний звуковой частоты. Результаты таких воздействий (направленность, выраженность) определяются множеством факторов. В книге широко используется фактический материал, накопленный к моменту написания книги. Используя приём жизнеописания Андрея Черкасова, автору удаётся разоблачить сущность специально разрабатываемых на Западе в целях порабощения человека "музыкальных произведений". Им автор противопоставляет исконно народные мотивы, а также созданные на основе глубоких и систематических исследований лаборатории учёного Черкасова образцы таких искусственно созданных колебаний звуковых частот, которые призваны пробуждать в человеке его лучшие, высшие качества.

Глава, посвящённая Наташе Ветровой (будущей жене Черкасова) написана В.Н.Филатовой, супругой и соратницей автора.

Книга (как и вся трилогия) рассчитана на самую широкую читательскую аудиторию, но предназначена она тем, кто осознаёт нынешнее катастрофическое положение Русского Народа и Русской Цивилизации в целом, кто хотел бы их возрождения. Космополитам и "этастранцам" читать книгу не рекомендуется.

---

________________

В институте МБП.

Воронежский этап своей жизни Андрей Васильевич провёл настолько погружённым в работу, что как-то, незаметно для самого себя, оказался оторванным от „большой жизни“ страны. Так что, сведения о конкурсе в знаменитом НИИ медико-биологических проблем с лёгкостью могли бы пройти мимо него, если бы не Ваня Черных. Именно его старый друг как-то вечером, после длительной дискуссии о подходе к математическому моделированию реакций живых объектов на внешние воздействия сказал:

– Андрюха! А почему ты до сих пор не подал документы на участие в конкурсе МБП?

– В каком конкурсе? – не понял Андрей.

– Ну, ты даёшь! Совсем от реальной жизни оторвался… Нет, я не осуждаю, –добавил Иван, заметив реакцию друга, – Всё правильно: иначе теперь, в нынешнем твоём положении к защите докторской тебе не пробиться. Разве что – сделать другую, с нуля. Но конкурс-то – как раз твой. Смотри: завлаб проблемной вновь создаваемой лаборатории! Направление, темы – никаких ограничений. Ведь это – как раз для тебя, для темы всей твоей жизни!

„С того разговора всё и началось“, – вспоминал Черкасов, сидя на своём месте в купе поезда, мчавшего его из Воронежа в Москву. Да, именно так всё и было. В тот же вечер Иван показал Андрею „Известия“ с объявлением конкурса. А какую-то неделю спустя Андрей отослал заказное письмо в конкурсную комиссию. Письмо это, кроме заявления на участие в конкурсе и требуемых документов, содержало лаконичный, но обстоятельный план „музыкально-физиологических“ исследований (впрочем, такое название плана обрезает заложенные в нём возможности и перспективы). Это был уже не тот первоначальный, сырой, во многом наивный детский план, о котором здесь шла речь ранее. Каждым своим словом план выдавал и серьёзность замыслов его автора, и глубокую продуманность деталей, и эрудицию, и исследовательский опыт молодого учёного. Заключительным разделом плана, как и надлежит, было изложение „предполагаемых результатов“ исследований.

 Андрей, конечно же, как и все триста двенадцать миллионов человек Советского Союза, не знал и не догадывался, что „конкурсную комиссию“, состоявшую всего из полудюжины человек – высокопоставленных работников Пятого главного управления КГБ СССР, сотрудников научно-исследовательских институтов госбезопасности, больше всего привлекли слова не о предполагаемых результатах медицинского назначения, как куцая фраза о „достижении  положительного влияния на нравственные качества человека“. Не знал Андрей и о том, что его письмо, адресованное в МБП, в тот же день было доставлено по закрытой линии факсимильной связи маршалу Шебуршину и его первому заместителю по темпоральной безопасности генерал-полковнику Фёдорову. А на следующий день в „Пятке“ состоялось совершенно секретное совещание, на котором присутствовали лишь ведущий эксперт одного из НИИ Пятого управления, начальник Пятого ГУ, маршал Шебуршин, да генерал Фёдоров, который и вёл заседание как сотрудник, имеющий не только соответствующие базовое образование и опыт работы, но и инициатор темы. Той темы, ведущим исполнителем которой предназначалось стать Черкасову. Совещание было необычайно коротким. Вначале получил слово эксперт „конкурсной комиссии“, известный более в качестве главного специалиста по отражению атак смертоносной психологической войны. Затем Фёдоров, на правах председательствующего, задал вопрос о том, будут ли какие предложения. Вопрос был чисто формальным, так как на лицах всех присутствующих отчётливо читалось удовлетворение, смешанное с облегчением „наконец-то, нашли!“

Так в пятницу 22 июня 2001 года Андрей Васильевич Черкасов оказался утверждённым в должности заведующего „проблемной лабораторией НИИ МБП МЗ СССР № 11“. Он не знал и не будет знать ещё некоторое время о том, как, для чего и благодаря кому он получил эту интересную должность и работу. Как не подозревал он и того, что долгих трёх лет до защиты давно готовой докторской ему ждать не придётся, что защита произойдёт менее, чем через год, к тому же – в закрытом учёном совете. Не было Андрею известно и о том, что, конечно же, он был отнюдь не единственным, кто „прошёл по конкурсу“ либо оказался иным способом отобранным для разработки нового „психологического оружия“: слишком уж важной была задача, и страна не могла рисковать, полагаясь лишь на труд и способности одного человека, как бы талантлив и работоспособен он ни был. Собственно, а почему мы тут всё время говорим об „оружии“? Ведь им не собирались никого „поражать“, „покорять“, либо – как это с успехом делает западное ТВ – „оболванивать“? Речь-то шла чуть ли не о прямо противоположном – о пробуждении самых высоких сугубо человеческих качеств – Совести, Ответственности, стремления к Правде… К тому же, пока что ещё никому не было известно, а достижим ли вообще такой результат средствами акустических воздействий на человека. А пока скорый поезд мчал молодого учёного из Воронежа в Москву.

________________

Институт медико-биологических проблем – учреждение режимное. И хотя формально он находится в ведении министерства здравоохранения СССР, многие, очень многие ведущиеся в нём темы являются закрытыми. О результатах подобных работ редко сообщают в открытой печати. А если и публикуют в общедоступной газете кое-что, то довольно скупо и, к тому же, годы и годы спустя, как это было, например, в связи с разработками МБП по космической программе. В то же время это крупное научно-исследовательское учреждение формально никак не связано ни с минобороны, ни с системой обеспечения государственной безопасности. Иными словами, этот институт как нельзя более подходил для того, чтобы организовать в нём проведение тех исследований и практических разработок, которые так интересовали ведомство маршала Шебуршина.

Черкасову далеко не сразу пришлось приступить к непосредственным исследованиям. Хотя, надо прямо сказать, всё выполнялось исключительно чётко и быстро, настолько, что у Андрея как-то, в самом начале, мелькнула уважительная мысль: „Смотри-ка, какая чёткость и дисциплина. Прямо – как в армии!“ Под маркой обоснования научной и практической значимости исследований, „предложенных“ Черкасовым (а на деле – организуемых госбезопасностью), и размеров необходимого финансирования с него потребовали детальнейшего плана направлений и глубины предполагаемых исследований. Поначалу Андрей возмутился: как это можно заранее спланировать и измерить? – Дело-то, его тема – это нечто совершенно новое! Впрочем, внешне он своих чувств, как ему казалось, никак не проявил. А вскоре пришлось и порадоваться этому: необходимость что-то „доказывать“ и „разъяснять“ представителям администрации принесла запланированный в „Пятке“ результат. А именно, Черкасов не только сумел выявить в своём первоначальном плане (представленном на „конкурс“) слабые места, но и пришёл к нескольким совершенно новым для него соображениям. Соображения эти, вернее – пока ещё сырые мысли, повернули Андрею им же самим инициируемую тему с совершенно новой, неожиданной стороной и обещали принести соблазнительные практические результаты.

Будучи человеком открытым и честным, Андрей во время своей очередной встречи (консультации и доклада) с „представителем администрации“ МБП так прямо ему и заявил: „Вы подарили мне совершенно новые, интереснейшие идеи!“ Администратор же, в роли которого выступал один из опытнейших экспертов-психологов Пятого Главного управления, сразу же постарался откреститься от авторства этих идей и отшутился, сказав, что „один дурак может поставить, задать столько вопросов, что и сотня самых умных не сумеют на них ответить“. Такое отмежевание было необходимым в интересах дела: Черкасов (как и его дублёры, неведомые ему) должен был воспринимать всё, связанное с его темой, как своё собственное, а не навязанное или подсказанное ему со стороны. В противном случае в его сознании почти неизбежно произошёл бы раскол, своего рода размежевание вопросов и задач темы на „свои“ и „чужие“, кем-то ему навязанные. Подобное размежевание могло бы лишь повредить делу.

Медик – физиолог и медицинский психолог Андрей первоначально совершенно не задумывался и не планировал исследований в области влияния ритмических колебаний на наследственный аппарат живых объектов. Он просто не придавал им до сих пор должного значения, хотя и знал об интереснейших работах, проведённых П.П.Гаряевым. Более того, до этих регулярных консультаций с „работниками администрации института“ Черкасов, как прирождённый музыкант, думал лишь о влиянии именно тех звуковых колебаний, которые называются музыкой. Вынужденное „доказывание значимости темы“ позволило молодому учёному взглянуть на вопрос гораздо шире. При таком подходе, исподволь подсказанному ему всё тем же сотрудником госбезопасности, музыка, её влияние на живых существ становилась лишь одним из частных случаев воздействия акустических колебаний на них, а все эти звуковые колебания – частным случаем влияния ритмических колебаний на живые объекты. Осознав это, Андрей понял, что вынашивание им с детства идеи незаметно привело его к своего рода зашоренности и, как следствие, к неразумной ограниченности изначального плана исследований. Одновременно пришло и понимание того обстоятельства, что „тема“ в действительности представляет собой совершенно новое научное направление, и что его жизни может не хватить для доведения дела до конца. Отсюда родилась новая идея: заново переписать всю программу исследований, разделив её на две части – на своего рода программу-минимум и на перспективную программу.