Светлана Фортунская - Анна, королева. Книга 1: Дочь князя

• Название: Анна, королева. Книга 1: Дочь князя
• Автор: Светлана Фортунская
• Жанр: Фэнтези

---

Ута ела немного, робея высоких гостей, больше смотрела и слушала.

Разговор за столом велся на двух языках, горском и языке равнин, переводила княжна Астмик.

Гордую дочь Гориса было нынче не узнать.

Розовый речной жемчуг будто придал часть своих красок лицу княжны, обычно бледному, а сегодня окрашенному нежным румянцем; темные томные глаза ее блестели сегодня, она много говорила и много смеялась. Может быть, на княжну подействовало крепкое бахристанское вино?

Но княжна пила мало, и вино в ее кубке было щедро разбавлено водой, так же, кстати, как и в кубке Уты — это княгиня Анаис присоветовала, заметив, как Ута поперхнулась первым глотком непривычного крепкого напитка, а пива на столе не было.

Король Марк ел немного, в основном жареное мясо, курицу даже не попробовал. Зато благородный Балк оказался сладкоежкой, он выбирал все больше сладкие блюда, а пирожки с повидлом так понравились ему, что он перепачкал усы и бороду сладкой липкой массой, и долго вытирался салфеткой, смущенно потупив глаза и краснея.

Горские князья вели себя так, как то и полагалось горским князьям, они много ели, много пили, много говорили тостов, даже пели, хотя ужин в покоях княжны Астмик никак не был пиром. Княжну шум раздражал, она слегка хмурила тонкие брови и тихо выговаривала что-то старшему брату. Брат кивал, на некоторое время буйное веселье притихало, но со следующим кубком разгоралось вновь.

Когда ужин был окончен, княжна Астмик пригласила всех в свою гостиную, куда были уже поданы засахаренные фрукты, шербет и ранняя черешня, доставленная с юга, из долины Большой реки, где весна наступала раньше, чем в Твердыне, на две или даже три недели.

Ута с удовольствием ушла бы в свою комнату, от долгого сидения в библиотеке она устала, тело ломило. И все равно ей не с кем было поговорить, за весь вечер она перемолвилась несколькими фразами с престарелой княгиней Анаис, ответила на два или три вопроса, заданного вежливым князем Симоном, и обронила несколько слов в ответ на попытки княжны Астмик втянуть ее в общий разговор.

Но отказаться значило привлечь к себе лишнее внимание, а этого Уте тоже не хотелось.

Поэтому она тихо присела в уголке дивана, рядом с княгиней Анаис. Княгиня, даром, что совсем старуха, сидела, выпрямив спину, неодобрительно глядела на происходящее в комнате и бурчала себе под нос, что в старые времена такое вот времяпрепровождение считалось распутным, и никто бы такого не допустил — девушки с мужчинами вместе ужинают, а потом еще и разговоры разговаривают, стыд и позор, и разнузданность, а княгиня Джана слишком ленива, чтобы следить за поведением младшего поколения…

Ута не слушала воркотню старухи. Она и так знала, что такой совместный ужин, как сегодня, да еще с вином и песнями — не по горскому обычаю, и что не только в старые времена, но и сейчас княжну Астмик могли бы осудить, как распутницу, не будь она дочерью верховного князя, и не живи она в столице. Но у народа Уты, у шаваб, такое времяпрепровождение считалось в порядке вещей, и распутства в нем видели не больше, чем, например, в совместной работе в поле, на уборке урожая. Даже, пожалуй, в поле опаснее — стога кругом, и все заняты работой, никто ни за кем не наблюдает, не то, что тут — и старая княгиня, и белица зорко глядят, чтобы чего не случилось…

Ута за своими мыслями не сразу обратила внимание, что княжна Астмик подзывает ее к себе.

— Вот, Марк, — сказала Астмик, — это Ута, которой необходимо помочь попасть в Дан.

И добавила несколько слов на языке равнин.

Король Марк, стоявший рядом с княжной, глянул на нее исподлобья, что-то сказал.

Ута решила, что она не понравилась королю.

— Ах, дочь князя, — быстро произнесла она, — стоит ли королю забивать голову такой ерундой, как девчонка из шаваб! Как-нибудь доберусь я до Дана…

Княжна Астмик рассмеялась нежным и переливчатым смехом.

— Король Марк сказал, что даже не ожидал, что так высоко в горах расцветают такие цветы. Он будет рад помочь тебе.

Король еще что-то сказал, теперь Ута уловила в его речи знакомое имя: Илларий.

— Король Марк поручит тебя заботам отца Иллария, — перевела Астмик. — Вы, кажется, с ним знакомы?

Ута кивнула.

— Ну, вот и хорошо! — снова засмеялась княжна. — Но король говорит, что домой он вернется не скоро. Придется тебе поскучать пока в Твердыне. Однако ты сегодня бледненькая. Ты устала? Тогда иди отдыхать; пожалуй, тебе скучны наши речи.

Ута, обрадованная, удалилась.

Она легла, но долго не могла уснуть. Из покоев княжны доносились звуки мужского хохота, нежный смех княжны, громкий разговор, потом и музыка. Должно быть, пел кто-то из горских князей, аккомпанируя себе на сабзе. Пела княжна Астмик, грустную горскую песню о несчастной Ахтамар. Пели и межгорские витязи — благородный Балк, или, может быть, сам король.

Новая жизнь обещала Уте много нового — но вот что именно?

7.

Ута едва успела погрузиться в изучение толстого манускрипта под названием «Целебные травы юга», когда почувствовала, как что-то тяжелое наваливается ей на грудь. Эта тяжесть увеличивалась и будто бы приближалась.

Ута вскочила.

В библиотеке верховного князя было малолюдно, старый монах в углу у открытого в сад окна делал выписки из какого-то толстого тома, да возился у своего стола хранитель библиотеки отец Киракос. Оба оторвались от своих занятий и удивленно поглядели на Уту.

Но Уту не волновало их удивление. Она чувствовала, что должна бежать, только вот куда?

Даже не положив манускрипт на место, Ута выскочила из библиотеки в пустой просторный зал. Библиотека находилась в нежилой части крепости, а зал использовался для приемов.

Ута задержалась на несколько мгновений, чтобы сориентироваться, и помчалась, повыше подобрав свою пышную юбку, в сторону покоев верховного князя.

У двери, ведущие во внутренние покои княжеской семьи, путь ей преградили два дружинника верховного князя.

— Тебе нет туда хода, девушка, — сказал один из них, презрительно дернув усом. — Не думай, что если дочь верховного князя поселила тебя в своих покоях…

— Но мне нужно, мне нужно туда! — с рыданием в голосе воскликнула Ута. — Мне правда туда нужно!

— Не шуми, — сухо обронил второй дружинник. — Там смертельно больной князь, и сам католикос пришел, чтобы принять у него глухую исповедь.

— Князь Горис? — удивленно спросила Ута. Она видела князя во время торжеств, и он не показался ей больным.

— Нет, князь откуда-то с севера. Он друг верховного князя, и его привезли нынче утром.

Дверь отворилась изнутри и оттуда выглянул Джоджо, старший дружинник князя Варгиза.

— Госпожа Ута! — воскликнул он удивленно, — сама судьба послала тебя сегодня! Князь Варгиз при смерти, может быть, ты сможешь чем-то помочь?

И отодвинул дружинников.

Ута вбежала в комнату, наполненную людьми, в основном знакомыми Уте по Красной Крепости. Был тут Гив, был Горди безрукий, другие дружинники, имен которых она не помнила. Люди расступились, пропуская ее и Джоджо.

Перед закрытой дальней дверью Джоджо остановил Уту, поймав ее за рукав.

— Погоди, — сказал он. — Там католикос. Нельзя прерывать исповедь…

Ута сердито сбросила руку Джоджо.

— Может быть, я успею помочь, и исповедь не будет уже нужна! — воскликнула она гневно.

И открыла дверь.

Здесь тоже были люди, не так много, как в предыдущей комнате. У постели, на которой лежал тяжело дышавший князь Варгиз, сидела сестра Гликерия, памятная Уте, и растирала больному ноги.

— Холодеют, — сказала сестра Гликерия, и скривила губы, будто скрывая злорадную усмешку. — Отходит.

— Отойди, — скомандовала Ута, глядя на князя. Теперь она не только чувствовала боль и тяжесть в своей груди, но и видела ясно больное место, как будто кожу и мышцы князя кто-то отрезал, отодвинул, и сердце князя обнажилось.

Внутри сердца одна из перегородок истончилась и прорвалась, и каждое биение сердца, прогоняя кровь по сосудам, делало отверстие все больше, колыша оторвавшийся лоскуток. Ута со стоном опустилась рядом с князем на колени.

Если бы она могла на самом деле разрезать кожу и мышцы, и сердце тоже, так легко было бы подшить этот надорвавшийся лоскуток! Ута ясно представляла себе маленькие аккуратные стежки, которые она наложила бы вот тут, и тут, и стянула бы ранку, и кровь больше не увеличивала бы отверстие, и сердце князя бы не болело… Говорят, монахи монастыря святого Саркиса разрезают иногда тело больного, чтобы удалить поврежденный орган, но ведь не сердце же!..

Вдруг Ута с удивлением увидела, как края ранки сходятся, скрепляются именно в тех местах, где она мысленно накладывала стежки, как отверстие в перегородке уменьшается, и сердце князя не трепещет более, словно подбитая птица. Ута вскочила.