Карпов Васильевич - Маршальский жезл

• Название: Маршальский жезл
• Автор: Карпов Васильевич
• Жанр: Советская классическая проза

---

Я занял огневую позицию. С первой очереди свалил грудную мишень. Ринулся вперед. Поразил все мишени и, кажется, только после этого начал дышать, а бежал и все делал в такой предельной сосредоточенности, в какой еще никогда не был.

Вот это да! Самому понравилось. Наверное, такое состояние и называют вдохновением. Я летел вперед как на крыльях, я видел все намного четче обычного, я ощущал в теле такую силу, что, когда стрелял, автомат замирал у плеча как впаянный. Я вообще был не я, а какой-то другой стрелок - совершенство!

Когда я рассказал Шешене после стрельб о своем состоянии, он задумчиво сказал:

– Вот это и есть творчество. Человек на таком подъеме совершает подвиг. Может быть, и Денисов чувствовал то же, что и ты. Ты счастливый человек. Агеев. Я еще раз сожалею, что снизили тебе оценку по политподготовке до четверки.

– Зато твердая четверка, без скидки, - сказал я, желая утешить его.

– Железная! - воскликнул Шешеня и как-то особенно тепло посмотрел на меня. - Есть у меня одна очень интересная для тебя идея, но расскажу тебе об этом в другой раз.

Я посмотрел на него умоляюще, но просить сдерживался, не солидно, по-детски будет; он заинтересовал, а я тут же завилял хвостиком: «Расскажите! Ну пожалуйста». Нет, надо быть сдержаннее. Все равно он сам расскажет. И я промолчал.

А очень хотелось узнать, что затевает Женьшень. Тем более, уходя, он еще раз подстегнул мое любопытство:

– Ты даже не можешь представить, насколько значительный разговор нам предстоит! - и ушел.

Когда проверка закончилась и настало время подвести итоги, или, как говорят на военном языке, сделать разбор, в гарнизон прибыл командующий военным округом. Я часто слышал его фамилию. В газетах печатали различные статьи генерала. На политических занятиях была специальная беседа о старших начальниках; нам подробно рассказывали о командующем. Видеть же его не приходилось. И вот он появился. Первое, что поразило меня, - его рост. Окружавшие генерала офицеры едва ему до плеча. Он смотрел на всех сверху, и поэтому казалось, что видит абсолютно все недостатки. Невольно вспомнились слова песни: «Мне сверху видно все…»

Однажды, глядя вот так, издали, на генерала, который стоял возле машины у штаба и о чем-то беседовал с командиром полка, Степан сказал секретарю комсомольской организации Очкасову:

– Давай пригласим командующего на встречу с комсомольцами!

Сержант испугался:

– Чокнулся, да?

– А чего особенного? Бывает же у командующего свободное время…

Солдаты поддержали Кузнецова:

– Давай-давай, Очкасов!

– Да ну вас!

– Боишься? - спросил Кузнецов.

– Не в том дело. Не, может он в каждую роту ходить. Если собрать комсомольцев всего полка, тогда…

– О, сразу видно, руководитель. Масштаб! - подковырнул Куцан.

– Погоди, - остановил его Кузнецов, - правильно говорит. Надо к подполковнику Прохоренко сходить.

– Не по инстанции будет, - опять ввернул Куцан, - с Шешени начинать положено.

– Тоже правильно, - согласился Кузнецов. - Идем, Очкасов, к замполиту.

Затея удалась. Командующий благосклонно отнесся к просьбе комсомольцев. Достал записную книжку, отыскал просвет в перечне дел и сказал:

– Могу в двадцать часов, минут на сорок.

И вот мы сидим в клубе, а на сцене перед нами командующий. Он добро улыбается, смотрит на комсомольцев весело. Вблизи он совсем великан, прямо монументальный. На груди у него много орденских планочек.

– Ну о чем вам рассказать? - спрашивает он просто.

В рядах солдат как легкий ветерок. Всем по душе такое обращение командующего. Кто-то несмело предлагает:

– Про себя. Про жизнь.

Все смеются, и генерал тоже.

– Про жизнь! - сказал он весело. - Ну что ж, давайте поговорим про жизнь. Летит она быстро. Совсем недавно ходил я здесь, в этих песках, - командующий показал в сторону барханов, - таким вот комсомольцем, как вы. Молодость у нас была, правда, потяжелее, чем ваша. Здесь, в Каракумах, скрывались от возмездия басмачи. Я в те годы был курсантом Ташкентского военного училища имени Ленина. В 1931 году командование приняло решение уничтожить остатки басмаческих банд. В училище было сформировано несколько рот и эскадронов. Командовали взводами сами курсанты. Один из взводов доверили мне.

Глядя на командующего, я вспомнил фотографию, которая висит в комнате боевой славы. Там он юноша, очень похожий на любого из нас, - простое лицо, на фуражку сдвинуты противопыльные очки. Думал ли он тогда, что будет командующим? Нет, конечно. Мы вот тоже не знаем, кто из нас кем станет.

– Часть сил, - продолжал командующий, - по Каспийскому морю была переправлена в Кара-Богаз. А наш отряд двигался с юга. Хотели оттеснить басмачей от оазисов, городов и уничтожить в песках. Трудный был поход: жара, безводье, техника не та, что сейчас. Вода строго по норме. В общем, вы эти прелести испытали сами. - Командующий лукаво подмигнул: - Испытали! Но не полностью. Теперь вы с комфортом ездите на автомобилях, танках, вертолетах. В те дни мы все несли на себе, ну, в лучшем случае на лошадке. - Командующий сделал паузу, посмотрел, как мы реагируем на его слова. - Я не хочу вас обидеть. Пользуйтесь на здоровье техникой. Сейчас другие времена. Но я уверен: если бы вам довелось встретить такие трудности, которые преодолевали мы, вы бы тоже не оплошали.

Солдаты ответили на похвалу командующего оживлением.

– Разбили мы одну шайку, другую, расположились на отдых и вдруг получаем известие: один из наших отрядов окружен крупными силами басмачей. Разве можно отдыхать, даже после тяжелого боя, когда друзья в опасности?! Поспешили на помощь. Вел нас проводник из местных жителей. И случилось так, что проводник сбился с пути. Вышли мы вроде бы в назначенный район, но нет нашего отряда, только разъезды басмачей кругом гарцуют. Да какие-то очень уж беспечные эти разъезды. Разобрались мы в обстановке, сориентировались. Оказывается, в тыл банде забрались! Ну раз уж так получилось, надо действовать активно. Развернулись и пошли в атаку. Отчаянные ребята были эти курсанты. - Командующий опять прервал рассказ и посмотрел в зал. Нам интересно, что дальше было, а он говорит: - Вот гляжу на вас, многие внешне на друзей моих прежних похожи, и не только внешностью, главное - мужеством и смелостью… В общем, бьем басмачей, а в это время поступает приказ закрепиться и перейти к круговой обороне. Оказывается, нам в тыл зашел крупный басмаческий отряд. Бой между тем идет, и остановить курсантов невозможно: трещат выстрелы, шум, грохот, крики. Голос мой не слышен. Кое-как собрал людей и подготовил к обороне. Только мы залегли, басмачи кинулись в контратаку. Смять нас с ходу им не удалось, конечно, - первый и второй удары были отражены. Тогда они решились на хитрость: пустили на нас стадо баранов. Ну, стадо и стадо, что особенного. Вдруг пулеметчик Усманов кричит: «Среди овец басмачи!» Пригляделся я - и правда: в огромных лохматых папахах крадутся к нам бандиты. Хитрость не удалась - разгадали замысел врага. В общем, суток трое в огненной пустыне, почти без воды, мы бились с неравными силами противника. И разбили банду. Вот так, друзья мои, несмотря на трудности, курсанты выполнили задание командования.

В зале зааплодировали. Когда шум стих, поднялась рука.

– Пожалуйста, - сказал генерал, и все обернулись в ту сторону, где стоял солдат.

– Правду говорят, что вы были в Испании, товарищ командующий?

Генерал заулыбался:

– Всё знают! Был, товарищи. Но расскажу я вам не о боях, а о встрече с простой французской женщиной, у которой я жил со своим попутчиком до переброски в Испанию. Расскажу об этом, чтобы показать, какими глазами на нас, советских воинов, смотрят люди всего мира.

В Париже меня и еще одного командира поселили в частном пансионе мадам Элизабет Легри. Кроме жилья мадам Легри предоставляла нам и питание. Ну вы сами понимаете, нам, здоровым русским людям, не хватало ее игрушечных обедиков…

Мы засмеялись. Всем понравилось это - «нам, здоровым русским людям»: очень оно подходило к внешности командующего.

– Прожили день, другой. Есть хочется ужасно! Пошли мы с другом в магазин, купили пару колец колбасы, булки, сыр, ну и прочую снедь. А там при больших покупках дают корзиночки. Уложили мы все в корзиночку - и назад в пансион. Проскользнули в свою комнату незаметно, чтобы хозяйка, мадам Легри, не увидела и не обиделась. Сели за стол. Ну а как сели, так корзиночка сразу и опустела.

В зале опять хохот.

– Только мы отужинали, вдруг стук в дверь. Входит мадам Легри. «Вы завтра уезжаете?» - «Нет, почему вы так подумали?» - «А я видела, вы принесли корзину с запасом продуктов на дорогу». Тут она обнаружила пустую корзину. «А где же продукты?» Смотрит: кожура от колбасы, крошки хлеба на столе: мы убрать не успели. «Боже мой, неужели вы вдвоем все это съели?» Делать нечего, признаемся: «Поужинали, мадам Легри». Француженка посмотрела на нас с восхищением и сказала: «Вы настоящие богатыри. Теперь я ни на минуту не сомневаюсь, что фашизм будет разгромлен!»