Рефат Аппазов - Следы в сердце и в памяти

• Название: Следы в сердце и в памяти
• Автор: Рефат Аппазов
• Издательство: Доля
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001

Рефат Фазылович Аппазов - один из немногих крымских татар, кого в минимальной степени коснулась трагедия депортации крымскотатарского народа. Ему посчастливилось работать рядом с легендарным главным конструктором С.П.Королёвым и быть соучастником многих выдающихся событий в области ракетно-космической техники. В конце 1980-х годов Аппазов активно включился в движение по восстановлению прав своего народа, был одним из инициаторов созыва ІІ-го Курултая крымскотатарского народа, членом президиума Меджлиса крымскотатарского народа. Книга, повествующая о некоторых значительных событиях его жизни, об интересных наблюдениях автора, написана образным и живым языком. Трагические страницы сменяются ироническими с изрядной долей юмора, оставляя место историко-политическим оценкам и даже философским рассуждениям.

---

Должен признаться, эта сцена меня сильно смутила. Зачем так унижать человека, даже если он и виноват? Допустимо ли в присутствии третьих лиц разыгрывать подобные сцены? Или это делалось в назидание?

Так я узнал ещё одну черту в сложном характере нашего главного конструктора: он был неплохим артистом и умело пользовался этим своим талантом в необходимых случаях. После этого, какие бы разносы ни устраивал Сергей Павлович, он не казался уже мне таким грозным, как раньше. Но разгадать, играет он или в самом деле так серьёзно разошёлся, практически не удавалось.

Разыгрывать эффектные сцены он любил не только сам, но иногда подключал и своих сотрудников. Хорошо запомнился один случай, в котором главная роль досталась мне. Как-то он вызвал меня к себе и поручил выступить с небольшим сообщением на заключительном заседании, которое должно было состояться под председательством другого главного конструктора - В. Н. Челомея, основного нашего конкурента по военно-космической тематике. Суть вопроса состояла в обсуждении готовности к одному из экспериментальных пусков некоего спутника разработки КБ Челомея с использованием нашей ракеты-носителя. Сергей Павлович очень ревностно относился к устремлениям Челомея перехватить инициативу в "оседлании" космоса, тем более с привлечением для этой цели техники, созданной в КБ Королёва. Однако саботировать очередные постановления ЦК КПСС и Совета министров Королёв никак себе не мог позволить, и он вынужден был, скрипя зубами, их исполнять. На этот раз нам предстояло вывести на орбиту спутник, который, по версии Челомея, должен был открыть серию маневрирующих спутников. Между тем все специалисты считали, что ряд предыдущих наших спутников уже были маневрирующими, так как производили манёвры, связанные с обеспечением условий для спуска в заданный район Земли. Не вдаваясь в технические детали нашего разговора, отмечу, что мне было поручено в очень лаконичной форме доложить об основных параметрах начальной орбиты выведения и о готовности ракеты-носителя. Если последуют вопросы о технических характеристиках носителя, я должен был подробно ответить на них. Когда я уже направился к выходу из кабинета, Сергей Павлович вдруг остановил меня и попросил вернуться.

- На чём ты поедешь? - спросил он.

Дело в том, что Реутово, где было назначено совещание, находилось за пределами Москвы, недалеко от кольцевой дороги, и туда мы обычно добирались из Москвы на электричке или на собственной машине по кольцевой дороге. Для меня вопрос этот был не принципиальным, поскольку никаких секретных документов брать с собой не было необходимости, и я ответил, не задумываясь:

- Скорее всего, на своей машине, а может быть, на электричке.

- Так не пойдёт, - сказал Сергей Павлович, - сейчас мы это устроим, - и с этими словами нажал кнопку селектора к секретарю.

- Антонина Алексеевна, у нас ЗИМ на завтра свободен?

- Да, Сергей Павлович, пока свободен.

- Отдайте его на завтра Аппазову, время он вам сообщит.

И опять ко мне:

- Кого возьмешь с собой?

- Я поеду один, мне никто не понадобится.

- Это не годится. Надо, чтобы тебя сопровождал твой человек.

Спрашивать, зачем это нужно, не имело смысла.

- Хорошо, Сергей Павлович, я поеду с начальником сектора Безвербым.

- Так и договорились. Действуйте.

Не успел я дойти до двери, как Сергей Павлович опять вернул меня:

- Вот что, Рефат Фазылович, совещание назначено на одиннадцать часов ровно. Челомей - человек очень пунктуальный, но мы тоже не лыком шиты. Ты должен появиться у него ровно в одиннадцать ноль-ноль, лучше всего, когда начнут бить его очень точные напольные часы, ты меня понял? - спросил он, потирая от удовольствия руки.

- Я, конечно, приеду чуть пораньше, но когда народ из приёмной повалит в кабинет, мне оставаться в приёмной и ожидать боя часов, наверное, будет неудобно.

- Мы устроим ему маленькую хитрость. Слушай меня внимательно.

Чувствовалось, что идея с часами его завлекла, и он придумывал, как бы половчее всё это осуществить. Ничего мне не говоря, он опять связался с Антониной Алексеевной:

- А что у нас завтра делает ЗИС?

- Если вы его сами не займёте, он свободен.

- Отдайте Аппазову завтра вместо ЗИМа ЗИС, он поедет к Челомею.

Надо сказать, что пока за Сергеем Павловичем не закрепили "Чайку", он пользовался как своей основной служебной машиной этим ЗИСом - большой, удобной машиной на 7 мест, с автоматической выдвижной стеклянной перегородкой между салоном и местом водителя. В средней части салона находилось два или три откидных места, которые легко убирались в небольшие ниши. Когда Сергей Павлович возвращался из полигона (или космодрома), Нина Ивановна встречала его в аэропорту Внуково-3 на этой машине. Как правило, Сергей Павлович приглашал одного либо двух (реже трёх) человек к себе в машину, чтобы подвезти домой, сами они доезжали до своего домика недалеко от ВДНХ, и дальше машина направлялась в Подлипки. В числе этих пассажиров несколько раз находился и я.

После короткой паузы, во время которой он, видимо, выработал какой-то план, Сергей Павлович продолжил наш разговор:

- Ехать туда минут тридцать. Выезжай так, чтобы приехать на место минут за десять-пятнадцать до начала совещания, но на территорию не въезжайте, а остановитесь на площадке, которая находится метров за сто по левую сторону от дороги, не доезжая до ворот предприятия. Здесь остановитесь и подождите до без трёх-четырёх минут одиннадцать, затем подъезжайте к воротам. Вас на моей машине пропустят на территорию без всяких пропусков - об этом побеспокоюсь я. Подъезжайте к корпусу прямо перед воротами и входите в вестибюль. Там два лифта: один (левый) общий, для всех, а правый поднимает только на 6-ой этаж, где кабинет Челомея. Поднимаетесь, и тут же, рядом, вход в приёмную. Мол, так-то и так-то, вы прибыли на совещание от Королёва. Если у вас в запасе окажется хотя бы ещё минута, лучше потопчитесь в коридоре. Ты всё хорошо запомнил? - спросил Сергей Павлович после своего инструктажа, потирая руки и очень довольный придуманным сценарием.

- Да, Сергей Павлович, я всё понял, постараюсь исполнить в точности, - только и оставалось мне ответить.

- Ну, иди, готовься, потом мне расскажешь, - напутствовал он.

На следующий день операция была проведена почти в идеальном соответствии с задуманным планом. Когда мы вошли в кабинет Челомея, он был заполнен приглашёнными на совещание, Челомей стоял во главе своего стола и что-то говорил. Увидев нас, он прервал свою речь и с ехидной улыбочкой спросил:

- А вы, молодые люди, откуда будете?

Все повернули головы в нашу сторону в ожидании развития начатого диалога.

- Мы с докладом по ракете-носителю, от Королёва, - ответил я.

Обведя взглядом аудиторию и сделав широкий театральный жест рукой в сторону, Челомей продолжил:

- Как видите, все уже на своих местах. Сергей Павлович - человек очень пунктуальный, а вот его сотрудники, оказывается, не очень..., - не успел он докончить свою фразу, как те самые напольные часы, о которых говорил Сергей Павлович, вдруг зашипели и начали отбивать время. Челомей взглянул на них, посмотрел на свои ручные часы и с некоторым неудовольствием изрёк:

- Это, оказывается, мы чуть раньше начали нашу работу, а к товарищам от Сергея Павловича никаких претензий нет. Во всяком случае относительно аккуратности во времени, - и, обращаясь к нам, добавил, - Присаживайтесь, пожалуйста, если там есть свободные места, или проходите сюда поближе, и мы начнём.

Дальше всё проходило по обычному для подобных совещаний шаблону, если не считать очень длинную, хвастливую речь самого Челомея, смысл которой состоял в том, что намечаемый пуск должен занять по своей значимости такое же место в истории космонавтики, как и первый спутник Земли.

Обо всём этом я рассказал Сергею Павловичу в тот же день, как только мы вернулись к себе. Он остался очень доволен разыгранным спектаклем и почему-то посчитал, что этим самым мы утёрли нос Челомею. Видимо, у него были какие-то свои счёты в отношениях с Челомеем.

Мне доводилось ещё несколько раз видеть академика Челомея в разных ситуациях, и каждый раз он на меня производил какое-то неприятное впечатление своим выпирающим из него высокомерием. Он был умён, эрудирован, красноречив, внешне всегда выглядел очень приятно, одевался со вкусом, но не было в нём ни притягательности, ни обаяния. Приведу один очень характерный случай.

В 1970 году, по поручению тогдашнего главного конструктора нашего предприятия академика В. П. Мишина, я отправился на торжественное собрание по случаю 60-летия директора Вычислительного центра Академии Наук академика Анатолия Алексеевича Дородницына. Тогда принято было подобные мероприятия проводить в большом зале, с президиумом на сцене. Выступающих вызвали на трибуну для произнесения коротких поздравительных речей и вручения подарков. Когда слово для приветствия получил Челомей, он умудрился растянуть свою речь на целых 20 минут. О чём же он говорил? Сколько-то лет тому назад у него, Челомея, были серьёзные неприятности по работе. Одним из тех, кто помог ему в этой ситуации, был академик Дородницын. Когда работа была успешно завершена, он, Челомей, представил Дородницына в числе других к государственной награде и тогда Дородницын получил Орден Ленина. Он, Челомей, и сейчас готов сотрудничать с академиком Дородницыным и готов поручиться, что успех будет не меньшим. Подобной бестактности трудно было ожидать от воспитанного человека. Но пилюлю он подсластил: подарил юбиляру прекрасную собственноручно изготовленную шкатулку. Позже я узнал, что изготовление шкатулок было самым большим увлечением Челомея, и в этом деле он достиг блестящих результатов. Одну из таких шкатулок я имел возможность держать в руках и хорошо рассмотреть: она была подарена Всеволоду Ивановичу Феодосьеву, профессору МВТУ им. Баумана, очень известному учёному в области теории прочности и сопротивления материалов, автору многих монографий и учебников, по которым учились и по сей день учатся студенты многих технических вузов.