Рефат Аппазов - Следы в сердце и в памяти

• Название: Следы в сердце и в памяти
• Автор: Рефат Аппазов
• Издательство: Доля
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001

Рефат Фазылович Аппазов - один из немногих крымских татар, кого в минимальной степени коснулась трагедия депортации крымскотатарского народа. Ему посчастливилось работать рядом с легендарным главным конструктором С.П.Королёвым и быть соучастником многих выдающихся событий в области ракетно-космической техники. В конце 1980-х годов Аппазов активно включился в движение по восстановлению прав своего народа, был одним из инициаторов созыва ІІ-го Курултая крымскотатарского народа, членом президиума Меджлиса крымскотатарского народа. Книга, повествующая о некоторых значительных событиях его жизни, об интересных наблюдениях автора, написана образным и живым языком. Трагические страницы сменяются ироническими с изрядной долей юмора, оставляя место историко-политическим оценкам и даже философским рассуждениям.

---

- А где вы живёте? - поинтересовался я, так как видел, что мужчина попался разговорчивый.

- В Васильевке, - отвечал он, - я там живу со дня приезда в Крым.

Я подумал, что это название какого-то нового жилого района Ялты, но на всякий случай спросил:

- А где это - Васильевка?

- Да вот там, на горке, - указал он свободной рукой в сторону гор и уточнил, - как только пройдёте Ущельное, километра два вверх.

- А где Ущельное? - не унимался я, услышав ещё одно новое название.

- Надо выйти к речке, - тут он махнул головой в сторону речки, - пройти вдоль неё. Это недалеко, минут пятнадцать пешком.

- Дерекой что ли? - не удержался я, высказав осенившую меня догадку.

Мой собеседник не очень удивился и пояснил:

- Это старое название, татарское. А откуда вы его знаете? - в свою очередь спросил он.

Вместо ответа я задал очередной вопрос:

- А Васильевка - это Ай-Василь?

- Ну да, это тоже татарское название, так она называлась, когда я сюда переехал.

Мужчина охотно отвечал на мои вопросы, и мне интересно было пополнить свои знания новыми сведениями. Неужели он в самом деле полагал, что Ай-Василь - татарское название? Однако это можно допустить. Что же думали те, которые переименовали города и сёла? Вероятно, их смутило слово "Ай" - по татарски - Луна, вот его-то и надо было ликвидировать! В Крыму ещё есть подобные названия: Ай-Тодор, Ай-Даниль, Ай-Гурзуф... Значит, они стали теперь Тодоровкой, или Фёдоровкой, Даниловкой. Но вот с Ай-Гурзуфом я не знал, как можно было поступить. Мне ещё в детстве было известно, что частичка или слово "Ай" означает "святой", кажется, в переводе с греческого. Жаль, что пострадали не только татарские, но и другие, не менее значимые и просто-таки красивые названия.

Разве можно сравнить: Ай-Василь и Васильевка, Дерекой и Ущельное?

Я решил продолжить нашу непринуждённую беседу:

- Вы давно сюда переехали? - поинтересовался я.

- Уже скоро пятнадцать лет будет - я сюда переехал, как только татар выслали, из-под Пскова я.

Ему явно нравилось, что нашёлся собеседник, который слушает его с интересом. У каждого из нас бывают минуты, когда хочется высказаться, и лучше, когда тебя слушает случайный человек, которого больше никогда не увидишь. Я его не перебивал и не подталкивал, и он продолжил:

- Там у нас ничего не было, кроме комнатушки, а здесь дали участок с домом, подъёмные, да ещё ссуду на хозяйство. Вот и переехал я с женой да дочкой. Сначала было хорошо. Завели мы коз и свиней, ну и, конечно кур. Очень много было винограда, инжира, абрикосов. То, что не успевали продать или переработать, доедали свиньи, они ведь всё едят.

Он остановился, предавшись воспоминаниям, а я живо представил себе, как у старого татарского дома копаются свиньи в жиже из виноградных кистей и осыпавшегося с дерева инжира. Но каждому народу свойственны свои пристрастия, привычки, устои, которые в сумме составляют так называемый "национальный характер", и против этого трудно что-либо возразить, разве что каждый вправе делать свои оценки.

Мне хотелось, чтобы он продолжил свой рассказ, и поощрил его своим предположением:

- Я думаю, у вас и сейчас всё в порядке?

- Что вы, стал бы я здесь рыбой торговать. Всё это кончилось давно. Сначала случилась беда с виноградом: то жук нападёт, долгоносик называется, то болезни. Кусты стали засыхать, а ухаживать мы не умеем, и земля здесь, как камень. Пропал и инжир, остался вот только абрикос, да и тот уже на ладан дышит. Нам бы картошку и капусту посадить, но тут надо поле, а не каменистый бугор, да и не родится здесь ни картошка, ни капуста, как в России.

Он опять остановился, полез рукой в карман, достал пачку "Беломора" с коробком спичек и предложил:

- Может быть, закурим?

- Нет, спасибо, я не курю. Дайте мне ваши вязанки, я подержу, а вы закурите.

После нескольких хороших затяжек мой незнакомец продолжил рассказ:

- Вот я и говорю: беда никогда не приходит одна. Уже семь лет, как умерла жена, от сердца.

- И вы живёте с дочкой?

- Живу один, дочка ещё раньше вышла замуж за военного и уехала от нас. Он служит в Литве, получил в прошлом году квартиру, зовут меня к себе, говорят, там жизнь лучше, чем здесь, в Крыму. Ясное дело, - заключил он, - рыба ищет, где глубже, а человек - где лучше. Вот я и думаю: продам всё это хозяйство и уеду к ним в Литву.

- Разве вы это можете продать, - поделился я вдруг возникшими у меня сомнениями, - ведь это, должно быть, государственная или колхозная собственность?

- Ещё чего! У меня есть все документы, это моя личная собственность. Что захочу, то и сделаю: захочу - продам, захочу - подарю кому-нибудь. Только дарить мне некому, нет родственников, а продать - хоть какие-то деньги получу. Правда, у нас в Васильевке желающих купить не найдёшь, да и цена всему этому хозяйству небольшая.

- Но своим участком вы всё-таки продолжаете заниматься, что-то выращиваете, как-то поддерживаете его? - спросил я.

- Да что вы, я его совсем забросил. Там нужно вкалывать по-настоящему, если хочешь что-то иметь. Много ли мне надо? Вот получаю пенсию, да ещё немного рыбачу. У моего приятеля хорошая лодка, с мотором, вот мы и рыбачим вместе помаленьку. Иногда даже очень неплохо наловим. В общем, на жизнь хватает. На бутылочку тоже, - похвастался он.

Как бы подтверждая это, к нему подошёл молодой парень и, похвалив купленную вчера вяленую ставриду, купил ещё одну вязанку этой рыбы как закуску к пиву. Поскольку разговор уже подходил к концу, я, воспользовавшись этой паузой, решил, как говорится, закруглиться:

- Спасибо вам за ваш рассказ о здешнем житье-бытье, будьте здоровы, до свидания.

- До свидания, приходите ещё, - сказал мой собеседник и, что-то вспомнив, добавил, - постойте, я у вас хотел вот что спросить: откуда вы знаете старые названия этих деревень, вы здесь бывали в те годы?

- Не только бывал, я жил здесь, - ответил я, - в этом угловом доме. Я из тех крымских татар, которых выслали тогда.

Мой собеседник прямо изменился в лице: он, по-моему, не поверил в то, что я говорю, и смотрел на меня широко раскрытыми, очень удивлёнными глазами. Наконец, собравшись с мыслями, произнёс:

- Вы меня извините, если я вас чем-то обидел, я, ей-богу, не хотел. Честно говоря, крымского татарина я вижу в первый раз в жизни и их себе представлял совсем не такими.

- Да нет, не беспокойтесь, - успокоил я его, - вы ничего обидного не сказали, - и опять попрощался, - до свидания.

Но он опять не дал мне уйти:

- Скажите, - спросил он, - им... то есть... вам, разве разрешили уже возвращаться в Крым?

- Нет, пока ещё нет, - ответил я, - просто приехал посмотреть, что здесь делается. До свидания, - уже третий раз попрощался с ним.

- До свидания, - ответил он, и я чувствовал, как он ещё долго смотрел мне вслед.

"Пройдусь по рядам, - решил я, - коль скоро оказался на базаре", тем более, что, в отличие от мясного павильона, здесь было довольно шумно и суетно, по всему было видно, что торговля идёт бойко. В рядах соблюдался относительный порядок: овощной ряд, фруктовый, а там, подальше, - бахчевые. Меня потянуло к фруктам. Больше всего было винограда, груш и яблок. Тут же полными вёдрами предлагали кизил, один только вид которого оживил в памяти старые добрые времена. "Вот бы купить, привезти домой и сварить варенье", - подумал я, но сразу понял несбыточность этой идеи. А вот очень крупные, зелёного цвета сливы, кажется, это сорт называется "ренклод". Таких я давно не видел. Здесь же рядом гранаты, айва, ещё не очень спелая, и орехи. Я давно не пробовал настоящего муската, решил поискать, но ничего похожего не было видно. Только в самом конце ряда увидел кисти с плотно прижатыми друг к другу зелёными с желтизной ягодами. "Наконец-то", - обрадовался я, но всё же спросил:

- Это мускат

Получив утвердительный ответ и даже не попробовав на вкус, купил несколько хороших кистей и отошёл подальше. Надо было где-то помыть их, прежде чем есть, так как по опыту знаю, что с ядохимикатами шутки плохи. Каково же было моё удивление и разочарование, когда я обнаружил, что этот виноград ничего общего не имеет с мускатом, кроме некоторого сходства с ним по внешнему виду. Разучился я различать свой любимый сорт! Даже продавца не стал винить.

Мне надо было поторапливаться, чтобы выполнить свой план. Стало ясно, что походы в Дерекой и Ай-Василь придётся отложить до лучших времён, если они когда-нибудь наступят, а сейчас ограничиться только тем, что находится в черте города. Решил для начала подняться по Платановской и свернуть к армянской церкви, до которой было совсем не далеко. Мне нравилось приходить в это тихое, находящееся в стороне от дорог и улиц местечко, и смотреть на строгие, чуть мрачноватые, но всё же красивые очертания церкви, возбуждающей в памяти какие-то воображаемые сцены из исторических романов. Казалось, вот-вот откуда-то появятся средневековые рыцари и католические священники. Церковь была построена из камня зеленовато-серого цвета, специально привезённого, как говорили, из Армении. Как и большинство подобных культовых сооружений, церковь эта не функционировала, однако, в отличие от многих, она не была отдана под какие-то учреждения или заведения. Когда бы я сюда ни приходил, вход в неё был закрыт, но небольшая площадка вокруг неё кем-то убиралась. Несколько раз я видел, как экскурсоводы приводили сюда свои группы.