Филипп Бассин - Проблема «бессознательного»

• Название: Проблема «бессознательного»
• Автор: Филипп Бассин
• Издательство: Издательство «Медицина»
• Жанр: Медицина
• Год: 1968

Настоящая книга возникла как попытка обобщения итогов не только ряда теоретических и экспериментальных исследований. Она является также результатом долгих и порой очень страстных споров.

Обстоятельства сложились так, что автору пришлось на протяжении нескольких лет участвовать в дискуссиях по поводу разных сторон теории «бессознательного», в кото­рых противопоставлялись психоаналитические, психосома­тические и феноменалистические подходы к этой теории, с одной стороны, и диалектико-материалистическое пони­мание проблемы неосознаваемых форм психики и высшей нервной деятельности — с другой.

---

Ввиду же того, что мы допускаем возможность неосознаваемости последней группы факторов, мы приходим кнеизбежному логически заключению, что реакция субъ­екта на его собственное заболевание и, следовательно, в какой-то мере судьба его болезни должны зависеть от процессов его высшей нервной деятельности, которые мо­гут оставаться иногда (а с позиций школы Д. Н. Узнадзе даже должны быть всегда) неосознаваемыми.

Это — очень важное положение. Оно требует, однако, некоторых дополнительных пояснений.

Прежде всего следует вновь подтвердить, что прини­мая его, мы как бы возвращаемся к традиционным полу- интуитивным представлениям о факторах, влияющих на течение клинических процессов. Этими представлениями всегда подчеркивалась роль той же «установки», только понимаемой не как строгая психофизиологическая кате­гория, а как один из терминов «житейской» психологии, широко используемый в художественной литературе и поэтому легко смешиваемый с такими же интуитивно по­стигаемыми выражениями, как «воля к жизни», или, на­против, как «установка на использование клиническога расстройства» (в смысле придаваемом этому выражению в психиатрии) и т.п.

Подобная близость выводов анализа функциональной структуры реакций к данным интуитивного восприятия и художественного описания менее всего, конечно, снижает значимость первых. Вряд ли у кого-либо могут возникнуть сомнения по поводу того, что своеобразная форма постиженин мира, которая дается созданием и последующим восприятием художественных образов также основана на результатах накопления и переработки информации, толь­ко не всегда достаточно ясно осознаваемых[97]. Эта форма постижения иногда даже опережает научное знание, но она не позволяет подвергать объективному контролю ее выво­ды и не дает возможности произвольно ставить проблемы. Поэтому только рационализировав интуитивные представ­ления о сано- и патогенетической роли установок, только внеся в эту область обычную для научного анализа стро­гость в использовании категорий, мы сможем ответить на множество важных вопросов, которые на протяжении «ху­дожественного этапа разработки» (если можно так выра­зиться) всей этой темы оставались по необходимости от­крытыми.

Первой проблемой, которая, естественно, возникает при такой рационализации, — это в высшей степени труд­но разрешимый вопрос: чем психологически и физиологи­чески отличается почти всегда присутствующее, но оста­ющееся часто клинически довольно малоэффективным вербально выражаемое «желание» выздороветь от подлин­ной «установки на выздоровление», которая нередко дает (как это подсказывает почти каждому практическому те­рапевту его клинический опыт, особенно опыт прослежи­вания динамики патологических процессов в разнообраз­ных «стрессовых» условиях) весьма ощутимые результаты.

Ставя этот вопрос, мы подходим к тому, что является на сегодня рубежом научного знания. Рубеж намечается здесь по той причине, что мы еще не располагаем разрабо­танной теорией, которая осветила бы фундаментальное (как это видно из клинических фактов) различие, сущест­вующее между двумя нетождественными видами «готов­ности», — той, которая находит выражение только в вер­бальном «желании», и той, которая проявляется в форме «подлинной установки». То, что мы узнали о психологиче­ской структуре и физиологической природе установок, подсказывает в данном случае лишь одну мысль, которая может быть использована в качестве отправной гипотезы.

Мы говорили выше (§95) о «больших фарах» созна­ния, включаемых на критических участках пути, в то вре­мя как непрерывное целенаправленное регулирование дея­тельности обеспечивается светом «малых фар бессозна­тельного». Мы воспользовались этим образом, чтобы упро­стить описание сложных соотношений, вытекающих из одновременного существования содержательно-дискретного характера активности сознания и непрерывного ха­рактера функции регулирования. Применяя эти представ­ления, можно сказать, что готовность, которая проявля­ется только осознанно, является «презентируемым» и вербализуемым психическим актом, переживаемым как «желание». Но если она только осознается, то в силу уже одной лишь дискретности подобных осознаваемых пере­живаний она не может выполнять функцию непрерывного регулирования физиологических «мер защиты» организма. Для того чтобы возникло такое непрерывное регулирова­ние, необходимо, очевидно, участие в нем также неосозна­ваемых форм высшей нервной деятельности. В этих и только в этих условиях готовность типа «желания» преоб­разуется в готовность типа «подлинной установки», спо­собную оказывать на динамику психологических явлений и физиологических процессов далеко идущие воздействия.

Такое представление последовательно вытекает из всего, что было сказано ранее. Формулируя его, приходит­ся, однако, сожалеть о почти полной еще теоретической не­разработанности проблемы превращения вербализуемых «желаний» в установки, обладающие мощными сано- и па­тогенетическими потенциалами. Если генетической психо­логии удалось, прослеживая вопросы формирования пси­хологических функций, выработать ряд важных специаль­ных понятий, таких, например, как «интериоризация» этих функций (представление об организации психоло­гической функции на основе уподобления ее структуры структуре предметного действия) и т.п., то проблема сме­ны разных форм и степеней «готовности», вопрос о преоб­разовании более поверхностных из этих форм, носящих преимущественно вербальный характер, в более глубокие (т.е. также в каком-то смысле «интериоризированные»), затрагивающие основы личности и систему главных моти­вов поведения, еще очень далеки от аналогичной степени разработанности.

Интересно, что и в данном случае можно заметить свое­образное опережение искусством с его интуитивными ме­тодами познания действительности выводов точной науки. В художественной литературе отрицательный образ чело­века, готовность которого к поступкам определенного типа носит только вербальный, «резонерский», «словесный» (хотя, может быть, одновременно и достаточно искренний субъективно) характер и который противопоставлен поло­жительному герою, чья готовность, напротив, действенна, потому что она накрепко спаяна с основами его личности, с системой устойчивых и сильных влечений, дан, как из­вестно, во многих ярких формах, ставших подчас класси­ческими. Искусство учло, следовательно, и отразило в меру своих возможностей эту интереснейшую проблему иерархии степеней готовности к действию. Научная же психология в этом специфическом для нее во­просе резко отстала. И мы только сейчас начинаем пони­мать, насколько подобное отставание затруднило рассмот­рение и очень важных клинических проблем, относящихся к этой области.

Для того чтобы закончить обсуждение вопроса о раз­ных уровнях готовности к действию и об их влияниях на развертывание патофизиологических процессов, нам оста­ется высказать лишь несколько резюмирующих сообра­жений.

Согласно обрисованной выше схеме, «желание» выздо­ровления приобретает значение клинически действенного фактора только после того, как оно, преобразуясь в «под­линную установку», актуализирует характерные для последней непрерывные формы регулирования физиологи­ческих «мер защиты» организма. При всей неясности физио­логических механизмов и психологических закономерно­стей этого процесса очевидно, что происходить он должен в тесной связи с активной работой сознания, которая под­крепляет поверхностное, «вербальное» переживание си­стемой доминирующих мотивов, целей и коренных потреб­ностей личности. Это обстоятельство подчеркивает веду­щую роль сознания в формировании саногенных установок и позволяет заметить отчетливо выступающую здесь своеобразную диалектику отношений: терапевтическую недостаточность «желания», пока оно остается только «презентируемым», только вербализуемым, только осознаваемым переживанием, и одновременно ре­шающую роль нервных процессов, лежащих в основе соз­нания, в функциональной активации неосознаваемых форм высшей нервной деятельности, без опоры на которые превращение «вербализуемых» переживаний в «подлин­ные установки» является, по-видимому, невозможным.

Предлагаемая схема, однако, не только утверждает эту диалектику осознанного и «бессознательного». Она апелли­рует к формированию установок, крепко спаянных с личностью, подчеркивает значение связи поведения с системой фундаментальных, а не случайных и преходя­щих мотивов и приобретает благодаря этому определенный воспитывающий, этический оттенок.