Филипп Бассин - Проблема «бессознательного»

• Название: Проблема «бессознательного»
• Автор: Филипп Бассин
• Издательство: Издательство «Медицина»
• Жанр: Медицина
• Год: 1968

Настоящая книга возникла как попытка обобщения итогов не только ряда теоретических и экспериментальных исследований. Она является также результатом долгих и порой очень страстных споров.

Обстоятельства сложились так, что автору пришлось на протяжении нескольких лет участвовать в дискуссиях по поводу разных сторон теории «бессознательного», в кото­рых противопоставлялись психоаналитические, психосома­тические и феноменалистические подходы к этой теории, с одной стороны, и диалектико-материалистическое пони­мание проблемы неосознаваемых форм психики и высшей нервной деятельности — с другой.

---

Что же касается клиники истерии, то здесь мы, дей­ствительно, нередко встречаемся с состояниями, при кото­рых между характером нарушения и психологическим со­держанием предшествующего переживания обрисовывает­ся определенная смысловая связь. Располагаем ли мы представлением о конкретных физиологических механиз­мах, которые могут вызвать у больного истерией появле­ние клинических симптомов, например парезов или ане­стезий, имеющих «понятное» логически отношение к его аффективным переживаниям? Valabrega отвечает на по­добный вопрос отрицательно [124]. Нам представляется, однако, что ситуация в какой-то мере проясняется, если вспомнить одну очень важную мысль, высказанную в свое время И. П. Павловым под впечатлением, по-видимому, его споров с Janet.

«Истерика, — говорит он, — можно и должно представ­лять себе даже при обыкновенных условиях хронически загипнотизированным в известной степени... Тормозные симптомы могут возникнуть у истерика-гипнотика путем внушения и самовнушения... Всякое представление о тор­мозном эффекте, из боязни ли, из интереса или выгоды... в силу эмоциональности истерика совершенно так же, как и в гипнозе слово гипнотезера, вызовет и зафиксирует эти симптомы на продолжительное время, пока более сильная волна раздражения... не смоет эти тормозные пункты... Это случай роковых физиологических отношений» [63, стр. 453].

Можно, конечно, сказать, что И. П. Павлов сводит здесь физиологический механизм «конверсии» к физиоло­гическим механизмам гипнотического сна, о которых мы также, говоря строго, не так уже много конкретного знаем. Однако достаточно ясно, что общее направление, в кото­ром И. П. Павлов предлагает искать физиологическое объ­яснение происхождения синдромов, имеющих «логический смысл», глубоко отличается от соответствующих психоана­литических трактовок. Связь синдрома с психологическим содержанием аффекта вытекает здесь не из эксперимен­тально необоснованной, произвольно, по-существу, посту­лируемой тенденции к «символической трансформации» подавленных аффектов, а из особого («рокового», по образ­ному выражению И. П. Павлова) сочетания клинически и экспериментально многократно доказанных психических и физиологических особенностей истерика[94].

Принимая подобную трактовку, мы получаем значи­тельные преимущества для анализа. Используя как основ­ную идею связь аффекта с функциональным синдромом, носящую психологически неспецифический характер, мы сохраняем одновременно право на применение и идеи специфических психологических связей, не принуждаясь, однако, при этом к признанию адекватности идеи конвер­сии. Нам представляется, что выгоды, которые такой ши­рокий подход создает для анализа патогенеза самых раз­нообразных органических и функциональных синдромов, было бы трудно переоценить.

§113 О различии между влиянием аффективных факторов на синдромологическое выражение и на общую динамику («судьбу») клинического процесса

Касаясь отношения психоаналитической концепции к во­просам клиники, необходимо напомнить также следующее обстоятельство.

Психоанализ возник в свое время как направление мысли чисто клинического характера. Однако уже у са­мых истоков этого направления произошло примечатель­ное сужение задач клинического исследования, вследствие которого по существу центральная для клиники человека проблема общего влияния психических факторов на раз­вертывание сомато-вегетативных процессов оказалась замещенной важным, но все же частным вопросом о за­кономерностях формирования отдельных психогенно обусловленных симптомов и синдромов. Уделив очень много внимания теме «кон­версии», фрейдизм даже не попытался осмыслить влияние «бессознательного» на клинические картины в более ши­роком и принципиальном плане, т.е. понять влияние этого фактора на общие тенденции в динамике патологических процессов, на углубление, обратное развитие и предотвра­щение болезней безотносительно к тому, в каких конкретно синдромах эти общие тенденции находят свое клиническое выражение.

Между тем вряд ли можно сомневаться в реальности этой фактически упущенной психоанализом из виду ис­ключительно важной проблемы. То, что необходимость ее исследования до последнего времени большинством соот­ветствующих теоретических направлений на передний план не выдвигалась[95], не должно вызывать особого удив­ления. Происходило это в силу достаточно понятных при­чин. Для того чтобы как-то осмыслить механизмы и зако­номерности влияния «бессознательного» не на отдель­ные проявления, а на общую динамику клинического процесса, необходимо было перейти к использо­ванию рабочих понятий совсем иного типа, чем «язык тела», «символика вытесненного», «конверсия на орган» и т.п.

Для психоаналитического направления это означало бы отклонение от его многолетних традиций, и оно оказа­лось совершенно неспособным к этому. Для других же течений главным препятствием послужило отсутствие уве­ренности в реальности «бессознательного», отсутствие яс­ного понимания природы этого трудно постигаемого фак­тора и, наконец, отсутствие в их распоряжении адекват­ных рабочих понятий, способных отразить детерминизм отношений, существующих между неосознаваемыми фор­мами высшей нервной деятельности и процессами на со- мато-вегетативной периферии. Только после того, как идея «бессознательного» была тесно связана с доступным для экспериментального исследования представлением об «ус­тановке», этот пробел начал восполняться. А тем самым был открыт путь к созданию концепции, освещающей за­висимость от «бессознательного» не деталей, не частных, и всегда более или менее случайно обусловленных синдро­мологических проявлений клинического расстройства, а самой судьбы этого расстройства, понимаемой как ис­ход конфликта между воздействующими на организм вред­ностями и реакциями последнего, выражающими жизнен­но важные «меры его защиты».

Прослеживая историю этой запутанной проблемы,, нельзя не обратить внимание и на то, что здесь (быть мо­жет, даже более отчетливо, чем в какой-либо другой науч­ной области) фазе анализа, основанной на использовании четко определяемых понятий и предполагающей строгий контроль выявляемых закономерностей, предшествовал длинный период смутных догадок о существовании какой- то общей зависимости судьбы любого патологического про­цесса от «общих установок» больного (мы употребляем в данном случае термин «установка» в смысле, в котором он употребляется в обычной речи), от особенностей его личности, обусловливающих определенное «отношение к болезни», от более или менее ясно осознаваемого стремле­ния к «уходу в болезнь» или, наоборот, от активного «внутреннего сопротивления» болезни и т.д. Художествен­ная литература в ярких образах, в глубоко подчас волную­щих формах отразила эти догадки, показав разрушительную силу конфликта аффектов и решающее значение эмоционально насыщенных переживаний как фактора, который способен не только провоцировать разнообразные формы соматического распада, но и этот распад при нали­чии определенных условий надежно предотвращать и устранять [39, 68, 275]. Но она, естественно, не смогла (и это является главным) рассматривать функциональную структуру развертывающихся при этом психологических феноменов с вычленением как особой, подлежащей специ­альному анализу научной темы вопроса о специфической роли, которую в этих явлениях играют неосознаваемые формы высшей нервной деятельности.

§115 Аффективный фактор, «аутопластическая» и «внутренняя» картины болезни (по Goldscheider и Р. А. Лурия)

В чем же конкретно заключается работа «бессознательно­го», способствующая иногда развитию, иногда же, напротив, регрессу болезни? С какими механизмами и закономерно­стями здесь приходится иметь дело? Дать более точный от­вет на эти вопросы оказалось возможным только после того, как произошел переход от интуитивного понимания идеи установки к строгому раскрытию психологического смысла этого понятия.

Мы не будем сейчас возвращаться к обоснованию ре­альности самого факта влияния психических и нервьых факторов на сомато-вегетативные процессы. Работы Г. А. Захарьина и М. В. Яновского в области клиники, И. М. Сеченова, И. П. Павлова, С. П. Боткина и созданных ими школ в русской и советской нейрофизиологии более позднего периода (Л. А. Орбели, И. П. Разенкова, К. М. Быкова, А. Д. Сперанского и др.) придали анализу влияния психических и нервных факторов на сомато-веге­тативные процессы характер направления, традиционного для нашей науки, и породили ряд оригинальных, хорошо известных физиологических концепций и методических подходов.