Лякмунт - Основание

• Название: Основание
• Автор: Лякмунт
• Жанр: Фэнтези

Секвенция (лат. Sequentia «следование») - последовательность событий (элементов), по завершению которой возникает мираклоид – явление или событие, сопряженное с кажущимся нарушением всеобщих законов природы, в т.ч., законов сохранения. Считается, что С. объясняют большинство чудес абрахамических и др. религий. С. характеризуется периодом внимания и периодом безразличия. Основной источник сведений о С. – герменевтика и смежные дисциплины. С. открыты в 2010 году. Изучением С. занимается секвентология.

Малый Российский словарь научных терминов. Изд. 4., 2010 г.

---

Петров на плохо гнущихся ногах двинулся ко мне. Неожиданно для себя, я произнес громко и торжественно: « А теперь жених может поцеловать невесту!». Петров добрался, наконец, до меня, протянул руку, взъерошил мне волосы на затылке и сказал басом: «Дурак ты, братец». А потом, вдруг, заплакал.

Я подумал, что это было явное оскорбление словом и действием. А еще я подумал, что совсем не обижаюсь.

Итак, я обеспечил продолжение рода Петрова, и у меня это отняло не слишком много сил и времени. Вызванный Хлыщ передал меня на руки незнакомому шустрому блондинчику небольшого роста, который проводил меня в мои апартаменты. Провожатому я высказал пожелание прогуляться на свежем воздухе. Он пообещал предпринять нужные действия, осведомился, не нуждаюсь ли я в чем-либо и удалился. Я подошел к окну, занавешенному тяжелой шторой, и отдернул ее. Жилище мое, похоже, находилось на втором этаже, а сам дом стоял в лесу. Лес был явно не подмосковный – высокие сосны, стоящие плотной стеной. Куда это затащил меня уважаемый Петров, интересно?

Раздался стук в дверь, я крикнул: «войдите!», и появился сам Петров, легок на помине. Он успел переодеться, и вид имел весьма демократичный – джинсы с бесформенным свитером. В этом виде мне он понравился куда больше, чем в наряде гробовщика, о чем я ему с удовольствием сообщил.

Траутман, ты, кажется, хотел бы прогуляться? – прогудел Петров.

– Да, было бы неплохо, если вы не возражаете, – небрежно ответил я. По лицу Петрова никто бы не сказал, что из этих выцветших глазок несколько минут назад капали слезы. Физиономия его была жесткой и какой-то квадратной.

– Траутман, тебя не затруднит обращаться ко мне на «ты»? Думаю, что так будет лучше, – приближаясь к окну, попросил Петров. Упершись в подоконник, он уставился на сосны, будто никогда их не видел.

– Давай попробуем, – немного удивившись, ответил я. – Мне случалось обращаться на «ты» к некоторым людям. А ты что, крупный либерал?

– Я не либерал, а олигарх, – хмыкнул Петров. – Не декоративный олигарх из телевизора, а самый натуральный. Слыхал о таких?

– А что такое олигарх? – поинтересовался я. Отвечать вопросом на вопрос не слишком прилично, но иногда очень хочется.

– В контексте нашей беседы, это человек, принимающий решения за других, – с удовольствием ответил Петров. Я секунду подумал и поинтересовался:

– А Роберт Карлович тоже олигарх? – лицо Петрова выразило легкое недоумение. Кажется, он ожидал совсем другого вопроса.

– Хм, пожалуй, – после недолгого раздумья ответил он. – Но в этом смысле пожиже будет, чем я.

– Интересная у тебя лексика, – сказал я тоном литературного критика, – эдакая смесь Тредиаковского и пятнадцатилетнего пацана.

– Я знаю, кто такой Тредиаковский, – немного обижено, как мне сначала показалось, произнес Петров. – Мне даже случалось его читать. В отличие от некоторых, – и, неожиданно хитро глянул нам меня.

– Ладно – ладно, – сказал я слегка уязвлено, – «Чудище обло-озлобло…», плавали, знаем.[2]

– Траутман, – иронично сказал старец, – а ты уверен, что хочешь со мной обсудить именно русскую поэзию восемнадцатого века?

– Нет, определенно нет, – быстро сказал я. – А скажи-ка мне, Петров, – произнес я. Неожиданно мне понравилось такое обращение. Были в нем и простота, и аристократизм, и стиль, – вот у меня есть пара-тройка довольно дальних знакомых – крупных бизнесменов, и один банкир даже. И птички они, как я понимаю, помельче и не того полета, что вы с Карловичем. Но, как мне кажется, без охраны они никуда. Насколько мне известно, банкир и к любовнице ездит с двумя телохранителями. Пока босс имитирует зачатие, накачанные мальчики ждут у машины, бдительно зыркая по сторонам. И в бизнесе своем эти великие люди занимаются исключительно стратегическими проблемами. А Роберт Карлович пил со мной кофе в забегаловке, и ты со мною на «ты» перешел, скоро совсем, похоже, подружимся.

– Я понятно спрашиваю? – забеспокоился я, сообразив, что на месте Петрова не понял бы ни слова из своей речи.

– Вполне, – кивнул головой Петров, – я присяду?

– Да, конечно. Сделай милость! – Петров очень быстро прошествовал к креслу и плюхнулся в него. Какой-то он бодренький сегодня, подумал я.

– Видишь ли, Траутман, – Петров приступил к ответу на мой сумбурный вопрос, – на сегодня ты и есть стратегическая проблема и для меня, и для Роберта. А что касается охраны, то тут есть три аспекта. Во-первых, личная охрана – это свидетельство статуса, а демонстрировать этот статус хочется только до поры до времени. Во-вторых, два бодигарда реально могут защитить только от уличной шпаны, понимаешь? А в-третьих, кто тебе сказал, что Роберта никто не охранял, когда вы пили кофе?

– Про охрану резонно, – вынужден был согласиться я. А про стратегическое значение ты мне потом еще расскажешь, ладно?

– С радостью, – благодушно улыбнулся Петров. – Кофейку не желаешь?

– Да, с удовольствием, – автоматически ответил я. Мне было понятно, что спрашиваю о какой-то чепухе, и я постарался сосредоточиться, чтобы спросить о важном. Мысли в голове явно решили принять участие в броуновском движении. Они беспорядочно и быстро бегали, пересекались, сталкивались и отталкивались друг от друга. В мозгу возникали десятки вопросов, и я пытался выбрать тот, который поскорее мне поможет понять, что происходит.

– А почему ты решил заполучить меня таким, я бы сказал, силовым методом? Вы же, как я понял, с Робертом Карловичем чуть ли не приятели? – наконец спросил я.

– Роберт запросил бы слишком много за твои услуги, – пророкотал Петров. – Я уже говорил, что сожалею, что пришлось к этому прибегнуть.

– То есть ты решил сэкономить, – полувопросительно произнес я, – сберечь денежки, так сказать. Довольно мелочно, честно говоря.

– При чём здесь деньги? – возмутился старик. – Роберт захотел бы получить описание некой особой секвенции и заставить меня должным образом пообещать, что сам я ею не воспользуюсь. Он уже лет двадцать пытается выцыганить у меня этот рецепт.

– А что это за секвенция такая? – поинтересовался я.

– Траутман, – укоризненно прорычал Петров, – если бы я хотел тебе это рассказать, то уже рассказал бы.

– А что там с нашими с тобой взаимными обязательствами? – решил я сменить тему.

– В любой момент, по первому твоему слову, я доставлю тебя в Москву, – серьезно сказал Петров и добавил, – но я рекомендовал бы тебе провести пару дней здесь.

– А «здесь» это где? – заинтересовался я.

– Ближайший крупный город здесь Красноярск.

– Широка страна моя родная, – сказал я задумчиво.

Тут нас прервали. В комнату без стука зашел давешний блондинчик, катя перед собой сервировочный столик с кофейником, сахарницей и двумя чашками. Телепатия у них тут на высоте, с уважением подумал я.

Блондинчик подкатил столик к окну, вопросительно взглянул на Петрова, ожидая дальнейших указаний, и, не получив таковых, молча удалился.

– Петров, а скажи мне, пожалуйста, – определенно такой стиль обращения мне всё больше и больше нравился, – а какие вопросы ты бы сам задал на моем месте?

– Траутман, ты кофе пей, – сказал старик и продолжил, – я спросил бы я про те жизненно-важные сведения, которые я обещал тебе предоставить.

– Да, точно, – наливая кофе в две чашки, сказал я. – Как раз об этом я и хотел спросить.

Петров сделал глоточек кофе, посмотрел на меня, прокашлялся, подготавливаясь к речи, а потом выдал такое, что я на время забыл про всякие секвенции.

По его словам выходило, что у многих влиятельных людей нашего мира основная забота сейчас, как бы сделать так, чтобы я оставался живым и здоровым. В первую очередь живым. А некоторые другие люди, не такие влиятельные, но очень деятельные, озабочены задачей сугубо противоположной. И, как считает Петров, в настоящее время они прилагают большие усилия, чтобы отыскать меня и привести в исполнение свои недружественные намерения.

– Что за безобразие, как можно желать погибели незнакомому человеку? – возмутился я. Возмущение моё, понятное дело, относилось ко второй деятельной группе.

– Что я им сделал, чего они от меня хотят?

– Дело в том, – объяснил Петров, – что они считают, что убив тебя, деактивируют сразу все без исключения секвенции. У всех секвенций мира наступит продолжительный период безразличия.

– Что за чепуха? – удивился я. – С чего это они так решили?

– К сожалению, это правда, – с сожалением сказал Петров. Существует секвенция, завершающаяся твоей насильственной смертью, которая примерно на три года приостановит действия всех секвенций.

Почему-то я ему сразу поверил, и мне стало очень не по себе. Я почувствовал, что начинаю паниковать, но попробовал разобраться в ситуации.

Продолжая свой рассказ, Петров пояснил, что эти деятельные Плохиши бывают трех разновидностей. У одних нездоровая кровожадность объясняется тем, что они полагают, что все секвенции от Сатаны, или как там его называют еще в разных религиях. Мол, Господь сотворил мир и законы, по которым этот мир существует. И никто, кроме самого Творца, нарушить эти законы не в силах. А Нечистый создал секвенции, которыми искушает людей и ставит под сомнение авторитет Творца.