Элизабет Эссекс - В поисках наслаждения

• Название: В поисках наслаждения
• Автор: Элизабет Эссекс
• Издательство: Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-39456-0, 978-5-4215-3027-5

Больше всего на свете Лиззи Пэкстон мечтала… оказаться вдовой. Вдова независима, свободна и полагается лишь на себя — словом, ведет идеальную, по мнению Лиззи, жизнь. Жаль только, что перед тем как овдоветь, надо еще выйти замуж!

Ответом на услышанные молитвы Лиззи стало предложение друга детства, капитана Джеймса Марлоу, вступить с ним в фиктивный брак: по личным причинам ему нужна женщина, которая носила бы его имя, но женой не была.

Лиззи соглашается. Она наивно верит Джеймсу, даже не подозревая, что он, сгорая от страсти, завлекает ее в сети искушения и соблазна…

---

— А почему Fides?

Она провела по надписи кончиком прохладного пальчика.

— Потому что это короче, чем «Англия», и менее рискованно, чем «Лиззи».

Лиззи громко рассмеялась, выразив абсолютное недоверие.

— Ты никогда не думая обо мне. Fides. Очень сенти…

— А какие у тебя претензии к сентиментальности? Или так боишься своих эмоций?

— Нет, не боюсь, но опасаюсь. Сентиментальность поощряет безграничное доверие собственным эмоциональным реакциям на все происходящее. Гораздо лучше быть человеком рациональным. Использовать свои личные пристрастия, свой опыт, хороший или плохой, но принимать решения разумные, с учетом объективных обстоятельств. Короче, с рациональной отстраненностью от собственных эмоций.

Она говорила так, как будто приводила цитату из какого-то социального памфлета, специально выученную, чтобы позлить и раздосадовать отца.

— С рациональной отстраненностью? — Он склонился над ней и поцеловал в основание шеи. — Прости меня, но я не заметил никакой рациональной отстраненности, когда совсем недавно ты лежала подо мной.

— Ну да, я…

Она запнулась и наклонила голову, чтобы облегчить ему доступ. Умная девочка. Теплая, умная девочка, достигшая брачного возраста.

— Да?

Ее кожа под губами была невыразимо мягкой.

— Просто мой разум как бы отделяется от тела, и мне ничего другого не остается, как получать физические ощущения, оставаясь при этом отстраненной.

Ее голос прошелестел чуть слышным шепотом, и дыхание стало поверхностным.

— Одни физические ощущения без какой бы то ни было рациональной мысли?

— Абсолютно.

Она легко коснулась его губами.

— Или эмоций?

Неподходящий вопрос для Лиззи. Она не соблаговолит ответить. Она просто выскользнула из его рук, как будто растворилась. Пытаться удержать Лиззи было все равно что пытаться поймать ртуть.

Она вернулась на свое место у окна в смятении, с которым пока не могла справиться, и уставилась на воду, потемневшую в сгущавшихся серых сумерках.

— Вон где ты будешь.

В какой-то степени это могло быть правдой. Он определенно будет в море. В этом море, но не в том смысле, как она думала.

— Да.

— Тебе писать?

Марлоу не мог определить тон ее голоса. Он показался ему неуверенным.

— Если хочешь.

— Обычно мне это не нравится. — Он уловил в ее голосе шутливую нотку. — Я нахожу писание писем чрезвычайно скучным занятием, но ради тебя готова напрячься. Но если тебе все равно…

— Нет. Я бы очень хотел, чтобы ты мне писала. Но, как понимаешь, письма будут приходить и отправляться довольно нерегулярно.

— Это едва ли важно. — И малозаметный жест кистью. — Все же, думаю, мне придется этим заниматься. Весьма полезное занятие для жены. Я скажу матушке, что не могу приехать в город, чтобы принимать гостей, поскольку очень занята написанием писем моему уехавшему любимому мужу.

Он обратил внимание на порядок слов: сначала «уехавшему», потом «любимому». Первое было обязательным приложением ко второму.

— Да, — продолжала она. — Я буду писать тебе каждый день во всех подробностях о состоянии дел в имении, о том, что делается. И ты пиши мне и рассказывай обо всех твоих морских приключениях. Что интересного и экзотического увидишь на пути в другой конец мира и обратно.

«Ничего экзотического я не увижу, — прокричало его внутреннее «я», хотя рот хранил молчание. — Я даже никуда не еду».

Его язык был способен только на банальности.

— Будет приятно получать от тебя письма. Можешь рассказывать мне, какие приемы посещаешь, как одеваешься, как выглядишь.

Теплая сияющая улыбка исчезла с ее лица.

— Неужели ты и вправду думаешь, что я буду этим заниматься? Ходить на приемы, вечера и балы с утра до ночи? Неужели ты так мало меня знаешь?

— Я знаю, что ты скорее предпочтешь шататься в зарослях живой изгороди с охотничьим ружьем, что выпросила у отца. Вернее, знаю, что это тебе нравилось в двенадцать лет. Но с тех пор ты выросла. Стала очень красивой молодой леди, которая появляется в обществе. — Тут Марлоу задумался. За последние две недели он посетил немало вечерних приемов, но видел ее только раз, в том роковом зале для публичных собраний. Он думал, что она будет блистать в обществе, где сможет в полной мере проявить свой яркий ум. — Неужели мысль о посещении вечеров, ассамблей и театральных представлений не доставляет тебе удовольствия?

— Я очень редко хожу развлекаться, люблю только музыкальные постановки. И то если они действительно великолепны и если публика приходит слушать, а не сплетничать. Я предпочитаю развлекаться в одиночестве.

— Почему?

Она пожала плечами, пресекая дальнейшие расспросы.

— Лиззи, иди ко мне. Иди расскажи, что ты делаешь, чем интересуешься. Я полагаю, — съязвил он, — что ты стала последовательницей Ханны Мор, тайной религиозной евангелисткой, и проводишь все свое время за чтением назидательных трактатов.

— Боже, нет. — Она направилась к нему. Ее настроение от его беззлобного подшучивания улучшилось. — Ничто так сильно не раздражает, как нравоучения. Я не выношу настырную назидательность.

Он громко рассмеялся. Если бы только она знала всю правду. Ничего, узнает со временем. На этот счет он не строил иллюзий.

Вытянув вперед руку, он привлек ее к себе на грудь и пощекотал носом ее нежную благоуханную шею. Облегчая ему доступ, она откинула назад голову. Такая сладкая, такая нежная.

— Я очень рад это слышать, Лиззи. Давай посмотрим, не смогу ли вернуть тебя из прямого в лежачее положение.

Глава 8

Всю свою энергию, все свои ощущения он сосредоточил на Лиззи — на нежном, изящном изгибе ее подбородка, на спиралях рыжих кудрей, ниспадающих на плечи, на пьянящем аромате ее тела, на бархатном тепле ее губ.

Поцеловав ее, он передал инициативу ее губам, в то время как сам принялся обследовать неизведанные тайники ее тела. Его руки заскользили по тонким выступам косточек на плечах, по нежной коже на внутренней стороне локтя.

Она тоже времени даром не теряла. Ее любопытные ладони, легко пробежав по его чувствительной плоти, гладили его грудь, массировали мышцы предплечий и спины. Ее руки, казалось, были вездесущи. Легко скользя по плечам, они оказывали на него воздействие, подобное ураганному ветру, сбивающему с ног. Простое прикосновение ее кожи к его коже лишало его сил.

Он задумался о том, будет ли так продолжаться вечно. Всегда ли ее прикосновения будут вызывать это чувство сокрушительного томления?

Ответ заставил его грудь сжаться.

Да. Всегда.

Она была как дикая выдра, гладкая, проворная, гибкая, страшно любознательная. Господи, она была особенная. Поэтому он и уговорил ее на этот брак, эту сокрушительную волну желания и отчаянной жажды обладания.

Этой женщиной.

Лиззи. Его Лиззи.

— Лиззи.

Он и вправду удивлялся, что был с ней вдвоем и наедине. Что она, в конце концов, позволила ему заняться с ней любовью.

Его ладони ласкали ее тело, как бы нечаянно касаясь груди. От удовольствия она вздохнула, и этот звук едва не лишил его выдержки. Едва.

Он слегка повернул ее и притянул к своей груди, чтобы устроить поудобней. Ее легче было убедить, держа в своих объятиях. А убедить ее было необходимо.

— Мне не нравится твоя идея остаться здесь одной, когда я уеду, Лиззи. — Он поцеловал мягкую ямку на плече у основания ее шеи. — Почему бы тебе утром не поехать в город, — тихо проворковал он ей в ухо, — и не навестить моего поверенного в делах мистера Харриса, чтобы он подыскал дом, который тебе понравится. Там тебе будет много лучше.

— Это тебе будет много лучше, если я буду там.

— Признаюсь, что это так. Теперь ты знаешь, что я по этому поводу чувствую. Обещай, что вернешься в город. Обещай.

Прошло довольно много времени, прежде чем Лиззи попыталась от него освободиться. Она не желала говорить с ним о его отъезде, как не желала исследовать свои горько-сладкие переживания на эту тему. Чтобы получить то, о чем давно и отчаянно мечтала — независимость, — она должна была потерять Джейми.

О нем она тоже отчаянно мечтала.

Она ненавидела ложь, но не могла сделать то, о чем он просил. Из всего, о чем он мог попросить ее, это было единственное, что она не была готова для него сделать. Все, к чему она так страстно стремилась — свобода и независимость, — все было здесь, в Гласс-Коттедже. Зачем ей уезжать?

Но ей не хотелось спорить. Споров для одного дня ей хватило в избытке. Ей не хотелось нарушать хрупкое перемирие, воцарившееся между ними. Она выжидательно молчала. Может, он забудет, если она его поцелует.

Но он не забыл. Упорный человек.

— Лиззи, обещай мне.

— Дом в порядке, Джейми. Только нуждается в небольшом ремонте…