Элизабет Эссекс - В поисках наслаждения

• Название: В поисках наслаждения
• Автор: Элизабет Эссекс
• Издательство: Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-39456-0, 978-5-4215-3027-5

Больше всего на свете Лиззи Пэкстон мечтала… оказаться вдовой. Вдова независима, свободна и полагается лишь на себя — словом, ведет идеальную, по мнению Лиззи, жизнь. Жаль только, что перед тем как овдоветь, надо еще выйти замуж!

Ответом на услышанные молитвы Лиззи стало предложение друга детства, капитана Джеймса Марлоу, вступить с ним в фиктивный брак: по личным причинам ему нужна женщина, которая носила бы его имя, но женой не была.

Лиззи соглашается. Она наивно верит Джеймсу, даже не подозревая, что он, сгорая от страсти, завлекает ее в сети искушения и соблазна…

---

— С другими?

Но она уже удалилась в глубь дома.

Когда он пришел в отделанную дубовыми панелями комнату в дальнем углу дома, то увидел, что она уже перетащила туда один из небольших ящиков.

— Еще книги, Лиззи? Правда? Откуда?

— Из моих комнат в Хайтоне, конечно.

— И ты действительно их читаешь?

Он пытался вообразить ее неподвижно сидящей, спокойно поглощенной делом, эдаким синим чулком, но не мог представить, чтобы она столько времени проводила взаперти, склоняясь над буквами. Она всегда казалась ему активной уличной девчонкой. Большая часть детских воспоминаний была связана с гулянием в лесу или по берегу реки. В любую погоду они бегали на улице, не обращая внимания на неудобство и мокрую одежду. Как и сегодня, когда, не вняв его совету, она вышла к нему под дождь, и в этом хрупком женском теле жила стальная воля. Стальную волю сопровождала дерзкая, вызывающая улыбка.

— Только когда идет дождь.

А она жила в Англии. Более мокрым местом могло быть разве что днище корабля.

Марлоу поставил сундук и направился к открытому ящику. Книги в желто-коричневых и рубиновых кожаных переплетах имели зачитанный вид и загнутые уголки страниц. С удивлением для себя он обнаружил среди прочих Пейна, Уилберфорса и Мэри Уолстонкрафт. Боже милостивый. Названия дышали махровым радикализмом. А он-то думал, что она читает Фанни Берни, Шарлотту Смит или Анну Радклиф, но романы в ее собрании не наблюдались. Он бы, наверно, меньше удивился, если бы она изъявила желание вступить в духовный сан.

— Мэри Уолстонкрафт? Ты, Лиззи, читаешь такие глубокие философские трактаты?

Она подарила ему одну из своих бесчисленных улыбок, но на этот раз он разглядел в ней примесь гордости.

Очевидно, она втайне гордилась своими литературными предпочтениями.

— Но ведь ты никому не скажешь, правда? Меня перестанут приглашать на обеды и чай, если я прослыву интеллектуалкой.

Она произнесла это слово так, как если бы говорила о редкостном виде растений.

— Твоя тайна умрет во мне. Но тебе самой нужно быть осторожней со всем этим. — Он покопался в ящике еще и нашел «Размышления о революции во Франции» Эдмунда Берка. Что являлось полной противоположностью Пейну и Уолстонкрафт. — А твой отец знает, что ты такое читаешь?

Это могло бы объяснить резкие выступления сквайра против радикального мышления.

Ее улыбка преобразилась в нескрываемый сарказм.

— Я не подотчетна отцу.

— Уже нет. А тебе не кажется, что теперь ты подотчетна мне? Мы женаты.

Он старался говорить спокойно и интонировать свои слова в форме вопроса. Но в ответ он увидел выражение испуганного удивления. И на щеках зарделись пятна румянца.

— Каким назидательным ты вдруг решил стать, совсем как мой отец.

Лиззи отошла от него и, вероятно, выскочила бы из комнаты, если бы он не встал на ее пути, пресекая ее излюбленный способ реакции на взгляды, идущие вразрез с ее собственными.

Слова Лиззи задели его, не глубоко, но все же. Не очень приятно, когда о тебе составляют ложное мнение. Он ей не отец, и его взгляды не совпадают со взглядами сквайра. Но он должен был показать Лиззи ее место в мире.

— Мне жаль, что ты видишь это так, Лиззи. Но нельзя рассчитывать, что всю жизнь будешь делать только то, что тебе нравится. Мы теперь семья, и то, что делает один из нас, отражается на другом.

— И я должна делать то, что нравится тебе, да?

Ее дерзкий тон сказал ему, что она продолжает дуться.

— Не обязательно. — Он пытался сохранить самообладание. — Но… Лиззи, у меня нет желания спорить с тобой из-за твоих книг. Читай что хочешь. Но имей в виду, что твое поведение отражается на мне, как и мое — на тебе. Нравственность должна управлять нашими поступками.

— И меня теперь следует наказать за чтение книг?

Как же Лиззи любит делать скоропалительные выводы и бросаться из одной крайности в другую.

— Не нужно извращать мои слова. Я ничего не говорил о наказании, Лиззи. Я говорил о том, что нужно руководствоваться нравственностью и прислушиваться к мнению тех, кто лучше тебя разбирается в этом мире.

— О да, мы, бедные женщины, должны руководствоваться в своем мнении, поскольку не имеем необходимого образования и опыта, чтобы самим составлять здравые суждения. И в то же время нас следует ограждать от этого самого образования. Это очень удобная философия. Именно с таким мышлением мы и боремся в Лондонском корреспондентском обществе.

Марлоу вдруг показалось, что в комнате стало нечем дышать. Господь не может быть столь жестоким. Его голос, когда он снова заговорил, казалось, прозвучал как из-под воды.

— Какое общество?

— Лондонское корреспондентское общество, — повторила она медленно, словно для ребенка. — Я его член, или по крайней мере жертвователь. Мы работаем над реформированием парламента.

— Умоляю, скажи, что шутишь.

Ему хотелось думать, что она сказала это нарочно, чтобы подразнить его, в поддержку своих доводов. Но она определенно не шутила. Из всего, чем могла интересоваться его молодая жена, она, безусловно, выбрала то единственное, что гарантированно обеспечивало ему немереное количество проблем, не считая огорчений:

— Боже всесильный, Лиззи. Ты хоть представляешь, во что ввязалась?

— Да. Пытаюсь внести давно назревшие изменения в устаревшую систему голосования. В прогнившую, сопряженную со скандалами систему голосования; Ты знаешь, что палата общин, которая была образована специально, чтобы представлять интересы простых людей, на самом деле управляется аристократией, владеющей муниципальными образованиями?

— Лиззи, ты декларируешь то, что вычитала, или в самом деле придерживаешься таких взглядов?

Что это он такое сказал? Она, безусловно, могла напитаться радикальными идеями из своих книг — он не мог представить, чтобы они пришли еще откуда-то, — но никогда бы не стала их высказывать, если бы имела иное мнение.

— Конечно, я так думаю. А какой здравомыслящий человек может думать иначе?

Она говорила в полный голос, почти кричала, давая выплеснуться накопившейся досаде.

— Я, например.

— Я не подозревала, что ты такой закоренелый старый тори.

Ее ядовитый тон прозвучал слишком холодно, чтобы сойти на шутку.

— Лиззи, я не тори. Я офицер. У меня нет партийных пристрастий, но есть обязанности. В своей профессии я не могу позволить себе иметь какие-либо взгляды или заниматься политикой. И тебе не могу этого позволить.

Он знал, что его слова рассердят ее, воспламенят как порох, но она должна была знать, что он по этому поводу чувствует. Ее философия и отсутствие какого-либо опыта могли подвергнуть его миссию опасности. Она должна была знать правду.

— Я не могу не иметь собственного мнения и мыслей! — не менее горячо возразила Лиззи. — «Защита прав человека» — самая интересная философская книга, прочитанная мной за последнее время. Как и Пейн, я верю в прогресс и ненавижу излишнее упование на традицию и привычки. Все, что человек хотел бы, чтобы ему спустили с рук, он объясняет, а по существу, оправдывает привычками и традицией, как будто они жизненно важны для национальной безопасности, в то время как это является следствием недостатков его характера. Характера, нуждающегося в совершенствовании.

— Согласен.

Он протянул руку в попытке смягчить ее эмоции и удержать от обличительных речей. Если это могло служить свидетельством имевшихся у Лиззи и отца разногласий, то неудивительно, что они смертельно враждовали. Аргументы Лиззи были чересчур продуманными, чтобы быть результатом импровизации.

— Я не прошу тебя не иметь собственного мнения или взглядов. У тебя есть все права. Я прошу только, чтобы ты старалась держать их при себе.

Его нарочито спокойный и бесстрастный тон слегка ослабил ветер в ее парусах. Она стояла; уперев руки в бока, и пыталась найти подходящий ответ. Она просчитывала его, взвешивала, оценивала и измеряла, как гробовщик. Опасная калькуляция. Но таила в себе гораздо большее.

— Ты меня удивляешь, — позволила она себе обронить.

— Как и ты меня. — Он сказал это как комплимент, но, не желая продолжать спор, попытался сменить тактику. — Хотя твоя начитанность и сформированные взгляды не должны были бы меня удивлять. Ты никогда ничего не делаешь наполовину, Лиззи.

Она почти заглотнула наживку. Почти.

— Свои взгляды, какими бы они ни были, я буду держать, как ты советуешь, при себе. Тебя они не касаются.

— Меня они как раз касаются. Ты моя жена, Лиззи.

Все в ней, начиная от мягких губ и кончая острым умом, касалось его. Все в ней вызывало его восхищение.

Но она предпочитала злиться.

— Номинально. Тем более что ты уезжаешь.

Она взмахнула рукой, как бы отпуская его.

Будь он проклят, если ее отпустит.