Павел Мурузи - Александра Федоровна. Последняя русская императрица

• Название: Александра Федоровна. Последняя русская императрица
• Автор: Павел Мурузи
• Издательство: "Вече"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-9533-1187-7

Документальный роман-биография известного французского писателя, драматурга, поэта, журналиста Павла Мурузи рассказывает о жизни императрицы Александры Федоровны, жены последнего российского императора Николая II. Годы царствования Николая II оказались отнюдь не радужными не только для дома Романовых, но и для всей России. Несмотря на очевидные экономические успехи, страна стремительно катилась в пропасть, подталкиваемая внутренними и внешними врагами. Первая мировая война, Февральский и Октябрьский перевороты привели к гибели империи, жестокой расправе с царской семьей, братоубийственной гражданской войне. На этом фоне писатель показывает жизненный путь Александры Федоровны, ее становление как личности и как монархини, ее женскую судьбу - радости и горести невесты, жены, матери, ее переживания за безнадежно больного сына-наследника и мужа, "хозяина Земли Русской".

---

Но в Петрограде уже было сформировано Временное правительство. Дума с Советами договорились о том, что Николай должен отречься от престола в пользу своего сына, а великий князь Михаил, брат царя, станет регентом. Для решения этого вопроса лидеру нового правительства уста­новили контакты с командующими армий на всех фронтах. Утром 15 марта ответы командующих были получены в Ставке генералом Алексеевым и переданы Рузскому в Псков. Мнение всех было единодушным: Николай должен отречься.

В Пскове после раннего утреннего завтрака Рузский по­ложил на стол перед императором результаты телеграфного опроса генералов. Николай был потрясен. Он побледнел.

В вагоне стояла мертвая тишина. Никто не разговаривал, все присутствующие затаили дыхание.

Неожиданно, резким движением он отвернулся от окна и спокойным, твердым голосом заявил: «Господа, я решил отказаться от трона в пользу своего сына Алексея». Ни­колай перекрестился, все остальные последовали его при­меру.

— Я благодарю вас, господа, за безупречную и верную службу. Надеюсь, что вы будете так же ревностно служить моему сыну.

Текст отречения, составленный в Ставке под руковод­ством генерала Алексеева, передали царю. Николай подпи­сал его, — документ был датирован 15 марта (по новому сти­лю) тремя часами пополудни. При подписании его присут­ствовали два члена Думы, — Гучков и Шульгин, — в качестве свидетелей. Они должны были доставить его рано утром на следующий день в Петроград. Все было сделано наилучшим образом, точно по сценарию. Царь, подписывал этот важ­ный документ еше и потому, что не хотел устраивать крова­вой бойни на улицах Петрограда, он понимал, что каждая минута промедления погружала его страну в пучину брато­убийственной войны.

Николай не тянул, легко расставался с короной. Главное для него сейчас — не она, а победа над Германией, спасение Отечества. Таковы были все его мысли. И, разумеется, о бе­зопасности в Царском Селе, отой опасности, которой под­вергалась жизнь царицы и их детей.

Александра! Был ли еще какой другой, такой же муже­ственный человек, как Николай, который ничем не выдавал своего внутреннего состояния? Как мало теперь значил для него высокий священный титул царя, главы самой большой империи в мире! В эти решающие его судьбу минуты он тер­зался только одним, — тем, что он не был сейчас рядом с ней, его дорогой и любимой, с верной ему, такой благочестивой Александрой, которая всегда возводила вокруг него стенку из хрусталя, через которую не были видны непристойности и безобразия этого мира.

Александра! Александра! ...Сердце, казалось, с каждым своим ударом звало ее. Она, конечно, знала свою Голгофу.

— Что с царицей? С детьми? — прямо спросил он у Гучкова.

— С ними все в порядке, — ответил депутат.

В девять вечера Николай лично переписал текст своего отречения, который по многим пунктам отличался от тек­ста, заготовленного для него его «верными предателями*.

Потом подписал новый документ с торжественным, умирот­воренным выражением на лице, словно его представление о высшей справедливости на Земле в данный момент ограж­дало его от низости его окружения...

Вот текст составленного им документа о своем отрече­нии:

«Ставка

Начальнику штаба

Милостью Божией, Мы, Николай II, император всей России, царь Польши, великий князь Финляндии и прочее... доводит до сведения своих подданных следующее:

В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящим­ся почти три года поработить нашу Родину, Господу Богу было угодно ниспослать России новое тяжкое испытание. Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бед­ственно отразиться на дальнейшем ведении упорной вой­ны. Судьба России, честь геройской нашей армии, благо народа, все будущее дорогого нашего Отечества требуют доведения войны до победоносного конца. Жестокий враг напрягает последние силы, и уже близок час, когда добле­стная армия наша совместно со славными нашими союз­никами сможет окончательно сломить врага. В эти реши­тельные дни в жизни России почли Мы долгом совести облегчить народу Нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и, в согласии с Государственною думою, приняли Мы за бла­го отречься от престола Российского и сложить с Себя вер­ховную власть.

Не желая расстаться с любимым сыном Нашим, Мы пе­редаем наследие Наше брату Нашему, великому князю Ми­хаилу Александровичу и благословляем Его на вступление на престол государства Российского. Заповедуем брату На­шему править делами государственными в полном и нена­рушимом единении с представителями народа в законода­тельных учреждениях на тех началах, кои будут ими установ­лены, принеся в том ненарушимую присягу.Во имя горячо любимой Родины призываем всех верных сынов Отечества к исполнению святого долга перед ним, повиновению царю в тяжелую минуту всенародных испы­таний и помочь Ему, вместе с представителями народа, вы** вести государство Российское на путь победы, благоден­ствия и славы.

Да поможет Господь Бог России.

Николай.

Псков, 2 (15 — по новому стилю) марта.

15 час. 3 мин. 1917 года».

Николай весь этот ужасный день сохранял невозмутимое, полное спокойствие. 16 марта, в час дня, после тридцатича­совой стоянки, императорский поезд в полной тишине ото­шел от платформы, направляясь в Могилев, где Николай хотел попрощаться с армией. Он был удовлетворен своим полным самоотречением. В своем вагоне он лег спать и про­снулся уже после Западной Двины. Этот продолжительный сон благотворно сказался на нем, казалось, бывший царь помолодел, хотя лицо его было по-прежнему залито смер­тельной бледностью.

Николай все время думал об Александре. Наконец он скоро ее увидит! Он упрекал себя за эгоизм, хотя, конечно, мысль о том, что каждую минуту его солдаты гибнут под гер­манскими пулями, не покидала его.

Но заговор военных, политика, проводимая членами его семьи, теперь задвинули его на задний план. Разве в таком случае он не имел права думать о своей личной жизни, жиз­ни мужчины, мужа, возлюбленного? Нежные руки Алексан­дры, словно пуховой воротник, обнимали его за шею, и в этих ее объятиях он так нуждался! Она умела его утешать, облегчать его угрызения совести, соединяться с ним в молит­вах перед святыми образами, каяться, а без покаяния нельзя оправдать ничью жизнь.

Он вновь видел перед собой Ливадию, цветастое море, оливковые деревца, виноградники, а вдалеке, в горах, стада овец с пастухами.

Наконец, ему представлен бессрочный отпуск, и он смо­жет заниматься своим любимым делом, чуть л и не ставшим для него манией, — сажать цветы и наблюдать за тем, как они всходят, как лопаются их зеленые бутоны.

На перроне в Могилеве его встречали все члены его шта­ба в полном составе с военным оркестром. В последний раз ему отдавали воинские почести. Он застыл, словно статуя.

Он выражал такое же притворное равнодушие и понимал, что столько же притворства в соболезнованиях его первых помощников. И, сгоняя с губ ироничную улыбку, он вдруг подумал:

— Я был создан для того, чтобы стать садовником. Мне былс^бы гораздо лучше возделывать мой сад...

XXIV.

Все эти полные драматизма дни Александра оставалась в полном одиночестве с больными детьми на руках во дворце в Царском Селе. Царь прислал ей телеграмму, в которой сообщал, что скоро приедет. Она была датирована 13 марта, 15 час. И передана из Вязьмы. Больше никаких известий...

Императрица сохраняла спокойствие, словно надела ки­расу мужества. Она видела, как постепенно пустеет дворец. Где же все министры, все большие военачальники, государ­ственные мужи? Где они?

Из Петрограда, до которого рукой подать, поступало очень мало новостей. Все очень и очень тревожные. Город фактически в осаде восставших. Может* они и остановили в пути императорский поезд? Александра все время задавала себе вопросы, думала, сохраняя самообладание, о возмож­ном выходе из положения. Но сейчас ее заботило только одно — уход за детьми. Корью заболели все четверо. Только одной Марии становилось немного лучше.

Все телеграммы, которые она посылала Николаю, возвра­щались. Телеграф не работал. Александровский дворец был словно в осаде. Все дороги были перерезаны.

Ей сообщили, что возбужденная толпа из трехсот тысяч человек приближается к дворцу. Ее две конфидентки Анна Вырубова и Лили Ден начинали трусить. Александра умоля­ла их взять себя в руки. Она говорила им:

— Нечего бояться. Все в руках Божиих. Как только при­едет император, все образуется!В девять часов по телефону сообщили, что мятежники движутся ко дворцу. Очень скоро был обстрелян караул, все­го в пятистах метрах от дворца. Винтовочные выстрелы слы­шались все ближе. Из окна императрица увидела команди­ра дворцового гарнизона генерала Ресина, который стоял посередине двора среди своих подчиненных. И вдруг без всяких колебаний, даже не осознавая, какая опасность ей грозила, она, накинув на плечи меховое манто на свое чер­ное платье сестры милосердия, выбежала из дома.