Леопольд Тирманд - Злой

• Название: Злой
• Автор: Леопольд Тирманд
• Издательство: ИМП «Рубикон»: РИП «Оригинал»
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1995
• ISBN: 5-7707-6972-6

Описанные в романе события разворачиваются в Варшаве 50-х годов, ещё не убравшей свои руины. Мутная волна уголовщины захлестнула столицу, угрожая жизни и благополучию горожан. Неожиданно у бандитов появляется таинственный враг, которого они назвали «Злой». Его ищут все — и милиция, и преступники. Что кроется за этим, тёмные тайны преступного мира, сложные переплетения судеб — всё это раскрывается только в конце книги — удивительно современной и созвучной нашему сегодняшнему дню.

---

— Очень рад, — поклонился тот, окинув Марту внимательным взглядом. — Я защитник…

В этот миг открылась дверь позади судейского стола, и вошла стройная красивая шатенка в мантии, с цепью на груди. За ней появился щуплый низенький секретарь.

Все в зале встали, затем судья села; вместе с ней опустились на скамьи и все присутствующие. Судья спокойным, но звучным голосом зачитала вступительную формулу. В этот момент дверь тихо открылась и на пороге встал поручик Михал Дзярский. Судья стала вызывать:

— Веслав Мехцинский. Присутствует?

— Его нет, — ответил поручик Дзярский. — Веслав Мехцинский мёртв.

Все вскочили с мест. Судья нервно заметила:

— Прошу это запротоколировать. В каких родственных отношениях вы, пан, состоите с обвиняемым? — быстро спросила она Дзярского.

— Нет, нет, — ответил Дзярский. — Я из столичной Команды милиции.

— Прошу внести это в протокол, — напомнила судья. Щуплый секретарь быстро водил головой, вслед за своим пером.

— Я закрываю дело, — объявила судья и сошла с возвышения.

— Есть кто-нибудь из свидетелей? — спросила она, подходя к группе на скамьях. — Если есть, прошу засвидетельствовать свою явку. Это очень любопытно, — добавила она, обращаясь к Дзярскому.

— Очень, — подтвердил Дзярский, с улыбкой глядя на Колянко. — Тем более, что обстоятельства смерти Мехцинского вызывают сомнения следственного порядка.

— Какой смертью умер Мехцинский? — осторожно спросил Колянко. Рука, которой он зажигал сигарету, слегка дрожала.

— Под колёсами поезда, — коротко ответил Дзярский.

— Это ужасно! — прошептала Марта.

— Зато довольно легко объяснить, — заметил защитник. — Попал под поезд, значит, или самоубийство, или несчастный случай.

— Или… его бросили под поезд… — небрежно добавил Дзярский. — И это возможно, пан редактор, разве нет? Если принять во внимание, что перед смертью Мехцинский дрался с кем-то, у кого были белые горящие глаза и великолепный бриллиант на пальце правой руки.

— О Боже! — вскрикнула Марта.

— Что это значит? — быстро спросила судья.

— Откуда вы это знаете, пан? — воскликнул Колянко.

— Ничего не понимаю, — вздохнул защитник.

— Это неправда! — хотел громко крикнуть Юлиуш Калодонт, но вовремя сдержался и прикрыл глаза, будто пытаясь скрыть своё негодование. Его благородное сарматское лицо приобрело вдруг выражение осторожной хитрости. Он весь обратился в слух.

5

— Какая-то пани к пану доктору.

В дверях отдельной палаты появилась улыбающаяся сестра. Витольд Гальский слегка приподнялся на локтях.

— Минуту, — сказал он, и сестра вышла, закрыв за собой дверь. Тысячи мыслей закружились в его забинтованной голове.

«Всё-таки пришла! Несмотря на всё, пришла!»

Уже неделю, с той минуты, как к нему вернулось сознание, продолжалась эта борьба с самим собой, безжалостная борьба любви с самолюбием, горького одиночества с обиженной гордостью. Сколько раз хотел попросить знакомых, врача, сестру, Колянко хоть разок позвонить по этому телефону, сообщить, передать коротенькую весточку о том, что с ним, где он. Но столько же раз в мозгу всплывало: нет! «Если бы это её по-настоящему волновало, она бы нашла. В конце концов можно найти человека в Варшаве, если этого действительно хочешь. Это не игла в стоге сена. Можно позвонить в скорую помощь… Она же знает, где я работаю. Если хочет! В том-то и дело… если действительно хочет…

А вообще-то всё это глупости. Какое значение может иметь один вечер для девушки, обручённой с таким красивым парнем, как тот хоккеист. Наверное, она его очень любит. Тогда, в раздевалке “Камеральной”, была какая-то ложь, мелькнуло что-то ненастоящее, фальшивое. Какая чепуха! Мы провели приятный вечер — и достаточно…

…А может, она действительно не сумела узнать? В скорой помощи существует правило — не давать информации о своих работниках. Вовсе не так легко найти человека в Варшаве. Варшава — большой город. Но должна же она предпринять какие-то шаги, хотя бы попытаться… Должна меня найти. Я не могу облегчить ей поиск, это будет навязчиво с моей стороны».

В дверь тихо постучали. «И всё-таки нашла!» — подумал Гальский.

Он нервно поправил одеяло, коснулся рукой не бритых несколько дней щёк.

— Прошу! — позвал он.

Дверь открылась — на пороге стояла Олимпия Шувар с букетом цветов в руках.

Выглядела она прекрасно. Красота, пышная женственность, аромат броского благополучия ворвались вместе с ней в сине-серую пустую палату. Бросив по дороге коробку с шоколадом на пол, пакет с апельсинами на стул и охапку роз на одеяло, она припала к рукам Гальского, опустилась на колени у его постели, забыв о том, что её прекрасная юбка из шерстяной фланели может испачкаться и помяться. В больших васильковых глазах блестели слёзы.

Гальский огромным усилием воли прогнал с лица выражение разочарования.

— Вы очень хорошо сделали, что пришли, — прошептал он. Слёзы скатились по щекам Олимпии к уголкам очаровательного рта. Это были красивые слёзы, круглые и блестящие, великолепные слёзы, как и всё в Олимпии Шувар — как её красота, движения, чувства и переживания. Прелестная улыбка сквозь слёзы засияла на её лице; она держалась мужественно и красиво, как того требовала ситуация.

— Наконец, — шепнула Олимпия, — наконец я тебя нашла, светловолосый мальчик.

— В этом нет сомнений, — слабо усмехнулся Гальский. Видимо, даже тяжёлые переживания не искоренили в нём особый талант принижать красивые, трогательные душевные движения.

— Что случилось? — спросила Олимпия, и две новые слезинки, как серебряные горошинки, блеснули в васильковых глазах.

— Даже… не знаю, — озабоченно ответил Гальский.

— Это замечательно с вашей стороны, пани, что вы меня навестили, — повторил больной.

Его угнетала одна-единственная мысль, которую он наконец высказал с болью, надеждой и горечью:

— Как вы меня здесь нашли?

— Перевернула вверх дном всю Варшаву, — тихо, но взволнованно ответила Олимпия. — Нашла даже частного детектива. Правда, он обманул меня, оказался никаким не детективом, а обычным администратором. Но у него были многочисленные знакомства в организациях, ведающих учётом населения, и ему казалось, что у него что-то получится. Я действовала также с помощью прессы и радио.

Наконец мне удалось узнать фамилию и адрес блондинки, с которой вы были в «Камеральной». Витольд, вы себе не представляете, каких нервных усилий и напряжения потребовал от меня визит к ней. Какой это был ужасный разговор! Но мне пришлось на него решиться, и теперь уже всё позади. Эта минута — моя награда! Я была вчера у панны Маевской. Она сказала, где ты, и добавила, что сегодня, то есть в четверг, — приёмный день в больнице. Я с самого утра стою у ворот…

«Значит, она знала, — Гальский застонал, зажмурив глаза. — Знает, где я сейчас». Он почувствовал себя вдруг очень больным, несчастным и ещё более одиноким. Забинтованная голова заболела сильнее, исчезло радостное ощущение выздоровления, которым он жил уже несколько дней.

Гальский открыл глаза и увидел лицо Олимпии совсем близко от своего. Она показалась ему красивой, доброй, словно он давно о ней мечтал и ждал её.

— Какие чудесные цветы… — проговорил он тихо. — Спасибо вам! — В его голосе была искренняя благодарность.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

1

— Только не таким тоном, хорошо, Роберт?

— Пан председатель, прошу прощения… Но пусть пан председатель на меня не сердится. Я даже не знаю, как это сделать. Не имею ни малейшего представления. Поймите меня, пан председатель!

— Что же тут понимать! Начальник Крушина не может справиться со своим подчинённым! Инженер, вы видели что-нибудь подобное? Начальник не знает, где искать своего подчинённого и как с ним разговаривать.

Вильга повернул от окна обрюзгшее бесцветное лицо.

— В самом деле, — слабо усмехнулся он, — это забавно.

Крушина вытер лицо ладонью.

— Единственное, что сейчас пришло мне в голову: кажется, этот паскудник знает буфетчицу бара «Наслаждение», Гавайку. Пойду выясню, пан председатель, но если и это не сработает, тогда я действительно не знаю…

— Иди, сынок, — сказал с ухмылкой Меринос, — и не возвращайся без этого фраера, слышишь? Но быстро, у меня есть для тебя новая работа. Устроим банкет.

Вильга закурил сигарету.

— Интересно, — заметил он. — Наконец немного светской жизни в своём кругу, в соответствующей форме и приличных рамках.

— Именно, — одобрительно проговорил Меринос, — я об этом и хотел поговорить с вами, пан инженер. Роберт, прощай!

Крушина хмуро поклонился и вышел из комнаты. Вильга удобнее устроился в кресле и положил ногу на ногу, выравнивая безукоризненную складку на брюках над синими фильдекосовыми носками.