Жозе Эса де Кейрош - Семейство Майя

• Название: Семейство Майя
• Автор: Жозе Эса де Кейрош
• Издательство: «Художественная литература»
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1985

Во второй том вошел роман-эпопея «Семейство Майа», рассказывающий о трех поколениях знатного португальского рода и судьбе талантливого молодого человека, обреченного в современной ему Португалии на пустое, бессмысленное существование; и новеллы.

---

— Хотите сто мильрейсов за все это? — спросил Карлос.

Палма заколебался, поправляя очки пухлыми пальцами. Но тут официант принес ром, и редактор «Рога» засуетился, предлагая господам выпить, даже пододвинул им стулья. Оба отказались — Карлос остался стоять у столика, к которому он прислонил трость, а Эга перешел к другой картине, на которой были изображены два бражничающих монаха. Когда официант вышел, Эга подошел к газетчику и добродушно похлопал его по плечу:

— Сто мильрейсов — кругленькая сумма, друг мой Палма. И заметьте, что вам ее предлагают из чистой деликатности. За такие статейки при случае можно и на каторгу угодить!.. Речь идет не о вас. У вас, разумеется, не было оскорбительных намерений, но, повторяю, за подобную клевету посылают на каторгу!.. Один такой, по имени Северино, отправился в Африку и теперь плавает в корабельном трюме на матросском рационе, да еще его секут розгами. Неприятно, очень неприятно. Потому я и предпочел уладить дело по-доброму, как принято меж порядочными людьми.

Палма, опустив голову, размешивал кусочки сахара в стакане с водкой. Он вздохнул и немного мрачно согласился принять от порядочных людей и по дружбе сто мильрейсов…

Карлос тотчас извлек из кармана брюк горсть соверенов и молча положил их на одну из тарелок. Палма-Жеребец, возбужденный звоном золота, тотчас расстегнул сюртук, вытащил бумажник, на котором сверкала массивная серебряная монограмма под огромной виконтской короной. Пальцы его дрожали; наконец он развернул и выложил на стол три листа бумаги. Эга, с моноклем в глазу, нетерпеливо воззрившись на них, издал торжествующий вопль. Он узнал почерк Дамазо!

Карлос медленно просмотрел листы. Тут было письмо Дамазо, короткое и густо сдобренное жаргонными словечками; оно прилагалось к статье и рекомендовало «подсыпать в нее перцу». Был набросок статьи, тщательно отделанный Дамазо, с приписками между строк. И составленный Дамазо список лиц, которым надлежало разослать «Рог»: графиня Гувариньо, посол Бразилии, дона Мария да Кунья, король, постоянные гости «Букетика», Коэн, представители власти и примадонна Фанчелли…

Тем временем Палма нервно барабанил пальцами по скатерти возле тарелки, на которой лежали золотые. Взглянув через плечо Карлоса, Эга подбодрил его:

— Забирайте денежки, друг Палма. Договор есть договор, забирайте, пока они не остыли!

Ощутив в руке золото, Палма-Жеребец растрогался, Честное слово, если бы он знал, черт побери, что речь идет о таком благородном человеке, как сеньор Майа, ни за что не взялся бы печатать статью! И говорить нечего!.. Но к нему наведался его друг Эузебио Силвейра. А потом — Салседе. И оба соловьем разливались: дескать, это всего лишь шутка, сеньор Майа не обидится, и то да се, и всякие обещания… Ну и дал я себя уговорить. Салседе и Силвейра поступили с ним как подлецы!

— Счастье еще, что поломалась машина! Не то влип бы я в историю, черт побери! Не обобрался бы неприятностей, ей-богу, не обобрался бы! Но, слава богу, все обошлось! И беды большой не случилось, и мне перепало кое-что на бедность мою проклятую!

Взглядом он быстро пересчитал деньги; потом одним духом допил водку и довольно крякнул. Карлос убрал в бумажник творения Дамазо и пошел к двери. Но обернулся, чтобы переспросить:

— Значит, мой друг Эузебио Силвейра тоже тут замешан?..

Сеньор Палма горячо возразил, что Эузебио говорил с ним от имени Дамазо!

— Эузебио, бедняга, приходил как его посланец… У меня с Дамазо не слишком-то большая дружба. Мы с ним однажды здорово не поладили в заведении Бискайки. Между нами говоря, я пообещал ему влепить пару оплеух и он это проглотил. Прошло время, и, когда я вел отдел «Светской хроники» в «Истине», он явился просить меня по-дружески, от имени графа де Ландина, чтобы я сочинил несколько шутливых посланий для праздника в честь дня рождения графа… Потом, когда у Дамазо был день рождения, я и ему написал шутливое послание. Потом он пригласил меня поужинать, и мы вроде снова подружились… Но он — негодяй… А Эузебиозиньо, бедняга, был только по его поручению.

Не сказав больше ни слова, даже не кивнув Палме, Карлос повернулся и вышел из кабинета. Редактор «Рога» поклонился спине Карлоса и, подтянув брюки, весело принялся за другой стаканчик водки. Эга тем временем не спеша раскурил сигару.

— Вы теперь редактируете всю газету, Палма?

— Вместе с Силвестре…

— Каким Силвестре?

— Он работает в «Шпильке». Вряд ли вы его знаете. Такой худощавый, недурен собой… Литературного вкуса ни на грош, пишет всякий вздор… Но знаток светской жизни. Какое-то время был любовником виконтессы де Косма, которую называл своей «косматочкой». Силвестре бывает порой весьма остроумен! И знает, знает светскую жизнь, ну там разные делишки знатных господ, любовные связи, интриги… Вы никогда не читали его статей? Дребедень. Мне всегда приходится править его стиль… В том номере был и мой фельетончик, шикарный, в современном духе, — я люблю поддеть как следует… Ну да ладно, до другого раза! А вам, Эга, я весьма благодарен. И я и «Рог» всегда к вашим услугам!

Эга протянул ему руку:

— Спасибо, достойный Палма! И adios![136]

— Pues vaya usted con Dios, Don Juanito![137] — тотчас отозвался сей достойный человек и поклонися Эге с бесподобной salero[138].

Карлос ждал Эгу внизу в экипаже.

— Куда теперь? — спросил Эга, стоя у дверцы.

— Забирайся сюда, и покончим с Дамазо…

Карлос обдумал уже примерно, как с ним покончить. Он пошлет Дамазо вызов, разоблачив его как автора оскорбительной для Карлоса газетной статьи. Дуэль будет на шпагах или рапирах, Карлос возьмет один из тех клинков, блеск которых в оружейной «Букетика» заставлял Дамазо бледнеть. Если, вопреки всякой вероятности, Дамазо станет драться, Карлос проткнет его где-нибудь между шеей и животом, так чтобы он не один месяц провалялся в постели. Если же нет, то Карлос потребует от сеньора Салседе написанную его рукой одну-единственную фразу: «Я, нижеподписавшийся, заявляю, что я — подлец». И Эга в этом случае будет посредником.

— Благодарю, благодарю! Итак, вперед! — вскричал Эга, потирая руки и сияя от счастья.

Однако, сказал он, правила поединка требуют еще одного секунданта; и он вспомнил о всегда готовом к услугам Кружесе. Но застать маэстро дома невозможно, служанка неизменно отвечает, что молодого сеньора дома нет… Решили поехать в Клуб и оттуда послать ему записку, призывающую Кружеса «по срочному делу, в коем не обойтись без дружбы и искусства».

— Наконец-то, — говорил Эга, продолжая потирать руки, пока экипаж направлялся на улицу Святого Франциска, — наконец-то мы покончим с нашим Дамазо!

— Да, пора покончить с его мерзкими кознями. Иначе мы сделаемся всеобщим посмешищем… Ударом шпаги или распиской мы на какое-то время утихомирим этого негодяя. Я предпочел бы шпагу. В противном случае доверяю тебе продиктовать ему письмо, в котором он сам, и достаточно выразительно, изобличил бы свою подлость.

— Ты получишь великолепное письмо! — заверил Карлоса Эга, свирепо усмехаясь.

В Клубе, отправив записку Кружесу, друзья решили подождать его в читальном зале. Там у окна, о чем-то беседуя, стояли граф Гувариньо и Стейнброкен. Все четверо изобразили на лицах приятное удивление. Посол Финляндии раскрыл объятия своему cher Майа, которого не видел со времени отъезда Афонсо в Санта-Олавию. Гувариньо улыбнулся Эге: этим летом в Синтре они сошлись поближе, но Карлосу граф пожал руку коротко и сухо. Еще несколько дней тому назад, встретив его на Лорето, Гувариньо бросил ему мимоходом небрежное «как поживаете, Майа», явно подчеркивая свою холодность. О, теперь уже не было тех излияний, дружеских похлопываний по плечу, как в те времена, когда Карлос и графиня курили папиросы, лежа на тетушкиной постели на улице Святой Изабеллы. Теперь, когда Карлос оставил сеньору графиню де Гувариньо, улицу Сан-Марсал и удобную софу, на которую графиня падала, шелестя шелками, — теперь и муж на него дулся, будто и он был брошен.

— Как мне недостает наших дружеских споров в Синтре! — сказал он, ласково похлопывая Эгу по спине, как раньше похлопывал Карлоса. — Отменные были перепалки!

В самом деле, в патио отеля Витора между ними разгорались настоящие баталии: спорили о литературе, религии, морали… Однажды вечером они даже едва не поссорились по поводу божественного происхождения Христа.

— Да, да! — подхватил Эга. — Вы даже в тот вечер, помнится, были одеты как член братства Спасителя на Скорбном пути!

Граф улыбнулся. Он — член братства Спасителя на Скорбном пути? О нет! Никто лучше него не знает, что в этих возвышенных евангельских эпизодах многое всего лишь легенда… Но, в конце концов, подобные легенды служат утешению человеческой души. Именно это он говорил в тот вечер другу Эге. Может ли философия и рационализм утешить мать, оплакивающую ребенка? Нет. Следовательно…