Ярослав Иосселиани - Огонь в океане

• Название: Огонь в океане
• Автор: Ярослав Иосселиани
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1959

Записки Я. К. Иосселиани «Огонь в океане» носят автобиографический характер. Капитан первого ранга, Герой Советского Союза, прославленный подводник Ярослав Константинович Иосселиани родился и провел детские годы в горной Сванетии. Грузины по происхождению, жители горной Сванетии в силу многих исторических, географических, и социальных причин оказались в отрыве и от высокой грузинской и от могучей русской культуры. Октябрьская революция принесла в Сванетию свободную и полнокровную жизнь, о которой веками мечтали свободолюбивые сваны. Жизненный путь героев книги — частный, но убедительный пример торжества ленинской национальной политики. Некоторые события и факты, о которых рассказывается в предлагаемой читателю книге, прежде были использованы автором в его произведении «Записки подводника», также построенном на автобиографическом материале. Однако в книге «Огонь в океане» они изложены по-новому, развернуто, в художественно обобщенной форме, рамки повествования значительно расширены. Имена и фамилии героев книги в том числе наших доблестных подводников, за очень немногими исключениями, подлинные.

---

После окончания теоретической части третьего курса мы снова проходили практику в том же хорошо знакомом нам Финском заливе.

Нас расписали по небольшим, но довольно быстроходным катерам.

Наша «флотилия», состоявшая более чем из двадцати катеров, маневрировала вблизи берега, но самому плаванию придавался характер дальнего  морcкого похода. Никакой связи с берегом мы не мели, не могли даже отправить и получить почту, хотя берег был от нас временами на расстоянии не более нескольких кабельтовых[9].

*Мы начали учебу с простейших маневров. Курсанты поочередно становились рулевыми, штурманами, помощниками командира и, наконец, командирами корабля.

Через месяц все мы успешно сдали довольно сложный экзамен.

На этом практика не закончилась. Нас отправили на боевые подводные лодки Балтийского флота.

Меня, Видяева и Семенова определили на один и тот же подводный корабль.

Подводники встретили нас по-отечески ласково. Мы доложились командиру лодки, и он вместе с комиссаром долго беседовал с нами. Потом комиссар показал нам лодку.

С пирса на мостик мы перебрались довольно уверенно. Гораздо сложнее было перебраться с мостика в центральный пост. Входной люк показался нам чересчур узким. Даже как-то не верилось, что на судно нельзя войти иначе, чем через него.

Войдя в центральный пост, мы невольно остановились, пораженные видом множества механизмов и приборов. Нам показалось, что мы попали в какой-то склад, где все стены увешаны приборами, а на полу стоят машины.

— Изучить все это за человеческую жизнь невозможно, — с полной безнадежностью в голосе объявил Семенов.

— А ведь придется изучить, — хмуро возразил ему Видяев.

Почти такую же картину мы увидели в дизельном, электромоторном, батарейном и торпедном отсеках.

Разумеется, в училище мы изучали подводную лодку и имели некоторое представление о ее основных механизмах. Но здесь, в тесных отсеках, почти все  показалось нам незнакомым, даже отдаленно не напоминающим то, что мы изучали.

Неожиданно раздались частые удары в колокол. «По местам стоять, со швартовов сниматься», — услышали мы приказание, передаваемое по переговорным трубам. Только потом мы узнали, что это обычная авральная тревога, означающая, что экипаж должен занять свои места.

— Будем отходить, — пояснил нам кто-то из подводников, заметив, очевидно, недоумение на наших лицах.

— Вышли из бухты, — услышали мы по переговорной трубе из центрального поста, — прошли боновое заграждение!

— Отчего же это двигателя не слышно? — удивился Видяев.

— Под электромоторами идем, — пояснил один из матросов.

Вслед за этим мы ощутили дробные толчки и услышали приглушенный рев.

— Вот и пустили дизели, или двигатели, как ты говоришь, — сообщил тот же матрос.

Через некоторое время нас вызвали в центральный пост.

— Ну, морские волки, как себя чувствуете? — спросил нас командир корабля, протирая ваткой окуляры перископа.

— Отлично, — ответил за всех нас Семенов. — Вот интересно будет, когда погрузимся.

— Погрузимся? — переспросил командир. — Мы, дорогие мои, уже давно под водой.

Тогда мы еще не знали, что наша судьба окажется навсегда связанной с подводным кораблем.

15 июня 1938 года я стал офицером Военно-Морского Флота.

День этот до мельчайших подробностей хранится в моей памяти...

Солнечное утро. Мы выстроились ровными шеренгами. На противоположной стороне двора — офицеры и преподаватели.

Они взволнованы почти так же, как и выпускники. 

По команде строй замер. Где-то вдали ель только стук проходящего трамвая да автомобильные гудки.

— Здравствуйте, товарищи! — поздоровался с нами контр-адмирал.

Стая голубей, вспуганная раскатом наших голосов на минуту затмила солнце.

— Прочтите приказ! — приказал контр-адмирал начальнику нашего курса.

После этого он обратился к нам с короткой напутственной речью.

На койках выпускников уже лежало тщательно пригнанное офицерское обмундирование.

Через несколько дней нам предстояло разъехаться по разным флотам. Видяев получил назначение на Северный флот, Семенов — на Балтику, я — на Черноморский флот.

Меня назначили штурманом подводной «Касатка».

Я выехал в Севастополь.

Сразу же с вокзала я направился к месту базирования подводных лодок. Разыскав командира подводной лодки Иллариона Федотовича Фартушного и доложил о прибытии. Фартушный усадил меня, тщательно ознакомился с моими документами,

— Кончили неплохо, — сказал он. — Теперь осталось немногое: проверить ваши знания на практике. Завтра лодка выходит в море. Приступайте ê обязанностям.

— Но... — неуверенно начал я, — вести один... самостоятельно... я еще не смогу... нас учили...

— Если понадобится, я всегда помогу, — отрезал Фартушный. — Сегодня примите дела и доложите мне.

Обескураженный, я вышел из каюты Фартушного.

«А если не смогу точно рассчитать курс, — размышлял я, — или по моей вине случится что более страшное? Тогда как?..»

Я так углубился в свои мысли, что столкнулся с каким-то офицером. Незнакомый офицер — сухощавый, большелобый человек — с любопытством  посмотрел на меня серыми, очень внимательными гла зами.

— Лейтенант Иосселиани? — спросил он и тотчас же протянул руку. — Нарнов Александр Григорьевич, комиссар подводной лодки. Хотите не хотите, нравится не нравится, но служить будем вместе. Пойдемте побеседуем. У вас есть время?

В голосе Нарнова я уловил теплые нотки. Это ободрило меня, и я рассказал комиссару о своих сомнениях.

— Ничего, ничего, — успокаивал меня комиссар. — Это испытывает каждый новичок. Вы получили в училище хорошие теоретические знания. Это еще, конечно, не все. Стать настоящим штурманом трудно. Мы все вам поможем... Командир у вас опытный и умелый руководитель... И другие старшие товарищи охотно помогают младшим.

Вечером я доложил Фартушному о том, что принял дела моего предшественника.

Мы вместе направились в кубрик.

Личный состав корабля был построен в ожидании командира и комиссара. Приняв рапорт от дежурного, Фартушный прочитал приказ о моем назначении, затем поблагодарил за отличную службу уходившего с корабля штурмана.

В смущении я наблюдал за застывшими в строю подводниками. На лице усатого боцмана мелькнула усмешка. Мне показалось, что она относилась ко мне. Я еще больше смутился.

— Невесело? — спросил Нарнов, встретив меня около двери моей каюты.

Мы зашли ко мне и присели.

— Не особенно, товарищ комиссар.

— Обыкновенное начало службы. Иначе это и не бывает... Народ у нас дружный, — продолжал он. — Но поменьше промахов. Промахи начальников всегда на виду у подчиненных. Их поначалу не прощают... Ничего, справитесь...

На следующее утро я встал раньше остальных офицеров и сел за предварительные расчеты. К приходу командира у меня все было готово. 

He подавая команды e снятии со швартовых, Фарòушный прошел ко мне.

— Ну, вот теперь сделаем предварительную прокладку, — обратился он ко мне.

Я доложил, что уже сделал прокладку. Фартушный старательно проверил расчеты.

— Выходит, вам пока помогать не надо? — улыбнувшись, спросил командир и принялся расспрашивать меня о состоянии штурманской части.

И этот экзамен я выдержал довольно благополучно.

Ранним утром лодка взяла курс в открытое море. Вахтенным офицером был я. Рядом со мной на ходовом мостике стойл командир. По исстари заведенному морскому обычаю он опекал молодого офицера.

Командовать кораблем, даже и в качестве вахтенного офицера, значительно сложнее любой специальной службы и работы. Молодые офицеры допускались к самостоятельному несению вахты после тщательной проверки их знаний и навыков. Однако условия боевой подводной лодки резко отличались от тех, в которых мы учились. Поэтому я чувствовал себя неуверенно.

Не прошло и часа после нашего выхода из базы, как сигнальщик доложил, что в море прямо по носу лодки плавает бревно.

Я смотрел на бревно и не знал, что предпринять. Потом крикнул:

Ой! Товарищ командир, бревно! Что делать?

Фартушный словно не слышал моего крика. Он с безразличным видом смотрел куда-то вдаль.

«Сейчас лодка натолкнется на него, — со страхом подумал я. — Как же быть?»

— Ну что раздумываете? Уклоняйтесь! — внезапно заорал Фартушный.

Я даже и не предполагал, что голос его может быть таким громким.

— Право на борт! — тотчас же скомандовал я. Лодка уклонялась от курса, но я забыл о только

что поданной команде. Фартушный с нарочито безразличным видом рассматривал свои ногти. 

— Лево на борт! — испуганно крикнул я рулевому.

Когда лодка легла на прежний курс, я почувствовал, как горят мои уши: