Сергей Есин - Дневник, 2004 год

• Название: Дневник, 2004 год
• Автор: Сергей Есин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Дальше — больше: все небрежнее, беспринципнее, все ближе к водевилю положений. Беда — почти нет характеров, кроме, может быть, молодежи, мальчика и девочки, а у более дряхлых людей непристойное комикование снова и снова. Пожилые близнецы, расставшиеся в юности, их дети, которые оказались вместе, может быть, в одной постели, и бездарная мать сына, естественно, два дома — богатый и бедный, через дорогу.

Во время чтения усталое лицо И. Л., рука в перстнях подпирает голову. Мне кажется, иногда она засыпает.

Слушаю дальше. Диалоги, монологи, небольшой лексикон, но много, много слов. Как бы уже диалоги по поводу. Но что хорошо, все же весело, и Демахин, сукин сын, держит каждую сцену. Правда, интересно: Катя и Вадим по законам жанра не должны все же оказаться двоюродными братом и сестрой. Началась такая сложная генеалогия, смешанная с гинекологией. Но все же оказалось, что они не спали, а — брат и сестра. Но новый поворот винта — и все оказывается лишь большой фреской нравов.

После перерыва началось обсуждение. Вспомнили Аристотеля, который говорил, что начинающие авторы больше интересуются характерами, а опытные — сюжетом. Надо бы принять во внимание. В пьесах я определенно не самый опытный автор. Один из ребят (Гоша): наши комедии (русские) должны быть грустнее. Коровкин (реплика): тусовочная драматургия. В ответ на другую реплику Гоши о пьесах, которые пишутся с прицелом на тусовочную группу, Саша Коровкин сделал ряд замечаний с позиции бывшего актера. Говорил о «нулевом акте», и пр. и пр. Очень интересно.

У меня на семинаре обсуждали Вадима Керамова, ребята почему-то его совершенно не приняли. Единым блоком я и Паша Быков отбивали от наших молодых снобов дагестанского милиционера. В керамовских текстах меня смущает только одно: я их прочел еще в прошлый вторник, они показались мне эмоциональными, с хорошо закрученными внутренними маленькими сюжетами, а когда пришел в аудиторию, выяснилось, что тексты забылись.

В Черкесске случилось невероятное. Писал ли я, что еще раньше там разразился скандал? Зять президента, глава крупной компании по производству цемента, пригласил к себе на дачу семерых своих компаньонов-акционеров. Среди них — люди все молодые — один парень был даже депутатом республиканского законодательного собрания. Что-то, видимо, зять президента хотел от своих гостей. Заглядывая вперед, я полагаю, что речь шла о каком-то новом акционировании, вернее, изъятии собственности. Возникает, конечно, первый вопрос: какая невероятно удачная семья, тесть президент, а зять — глава компании; когда же успели так разбогатеть, и все, наверное, благодаря собственным талантам? Что там на этой сходке шло, было неизвестно, но закончилось все тем, что семеро молодых людей приехавших на сходку, пропали. Люди, жившие в окрестностях, слышали выстрелы, видели какую-то суету машин.

Родственники пропавших, видимо, не самых последних людей в республике, как водится, обратились в милицию. Милиция заехала на дачу зятя президента республики и, естественно, не нашла ничего тревожного. Здесь надо еще знать местную милицию с ее холуйским чинопочитанием. Тогда эти же самые родственники устроили свое собственное расследование и довольно быстро наткнулись на следы преступления. Новые все же времена и кое-чего, как рассчитывалось, скрыть не удалось. Родственники, как позже выяснится, зверски убитых охраной дачи людей, потребовали ответа у президента. Пока собрали митинг на площади перед администрацией. Здесь ведь все свои, все родственники, можно представить себе, сколько было родни у этих семерых.

Митинг власти, конечно, обеспокоил. Президент в спокойной и раздумчивой манере первого секретаря обкома объяснил всем. что его дочь со своим мужем фактически, дескать, уже не живет, а вот теперь подала на развод. Можно опять представить, сколь быстро в этом мире родства и блата этот развод полетел. Моя хата с краю, тесть за зятя не отвечает. Но народ, наверное, лучше знает и степени родства, и дружеского и семейного участия в семье президента.

Тем временем нашелся и был арестован зять. Потом в квартире земляка и родственника петербургского милиционера были арестованы двое тех самых охранников с дачи зятя президента. Как все же быстро перемещались по стране люди зятя президента! Они показали заброшенную шахту, место, куда, предварительно немножко подпалив и закидав горящими покрышками и камнями, были сброшены трупы молодых предпринимателей. Общественность, конечно, взвыла. Народ понял, что если сейчас, в минуту возмущения и гнева, не сковырнет эту власть, то она и дальше будет ехать на его шее.

Потом, конечно, случились вещи противоправные. Но кто только объяснит мне, как же в этом случае поступать по праву? Ждать указания из центра, надеяться на вертикаль, слушать своего местного президента о разводе его дочери или писать президенту в Москву. Народ штурмом взял здание администрации, штурмом прорвался в кабинет президента, переворошил там все бумаги — в основном это были женщины, надо полагать, матери, сестры и жены убитых на даче зятя президента, — и не собираются покидать этот кабинет, пока президент не подаст в отставку. С каким оглушительным смаком телевидение показало это! В этот момент я телевидению простил все.

10 ноября, среда. С утра был на экзаменах в аспирантуру. Урожай не очень большой, но самое главное — экзамен стал гласным: вся наша комиссия довольно дружно работала. Правда, когда пошла явно с наводки Ирины Георгиевны студентка из Педагогического университета, плоховато отвечала, а я еще посмел ей задавать вопросы, то Ю. И. Минералов, естественно, принялся за старую песню: ректор пришел на экзамен уставший, у него плохое настроение и пр. Но все это для меня привычное, Ю. И. нервничает, до выбора ректора осталось полтора года, и ему очень хочется — так, кажется, все близко, досягаемо, а внутреннее чувство жжет: не достану…

Поставили две пятерки, очень хорошо отвечали, в первую очередь, наши: Федорова, которая работала у нас лаборанткой, и заочник с красным дипломом, военный, политкомиссар, как мы его прозываем, Роман Кожухаров. Знания у парня глубокие, настоящие, помнит не абзацы и цитаты, а пережитую им самим литературную ситуацию.

В. П. подготовил сборник по конференции Заболоцкого и очень этим гордится. Я по опыту знаю, что сделал, значит, хорошо.

Доблестные матери и жены убитых в Черкесске из кабинета президента так и не уходят. Забыл написать вчера, что президент во время штурма его резиденции не поступил, как Альенде, при штурме дворца Ла Монеда, он смотался из своего «дворца» через заднюю дверь, как прислуга. На беседу с мятежниками прибыл полпред Козак и озвучил единственное мнение, с которым может выступить власть: никакие неконституционные методы в борьбе за свои права не пройдут. С точки зрения власти — абсолютно верно, с точки зрения людей, над которыми власть издевается, — сомнительно. Этот случай показателен: с одной стороны, коррупция дошла до своих пределов, с другой — народ доведен до ручки. Черкесский случай, боюсь, покажет простому народу, которому терять нечего, потому что и цепей-то у него нет, — покажет народу путь.

Вечером долго читал книгу Тани Земсковой «Останкинская старуха». С Таней мы долго вместе сотрудничали, вели «Книжный двор». Это моя тусовка: литература, проблемы, близкие мне, многих людей я знаю. Есть страницы, где показано, как складывалось в далекие девяностые мнение — и общественное, и так называемое демократическое мнение. Мне-то это хорошо известно на собственной шкуре. Но, кроме страниц, посвященных мне, есть еще и мой во всю страницу портрет.

«Так что же происходило в эти августовские дни? — Это, кажется, те самые роковые и знаменитые августовские дни (С. Е.)Был Литературный институт, где по-прежнему ректором — Сергей Есин, у которого я собиралась взять интервью для какой-то газеты.

Когда ехала на Тверской бульвар, удивлялась, что Литературный институт еще существует в Москве, и немало молодых людей стремятся в него поступить и стать впоследствии писателями.

— Институт развивается по некоей магической инерции. Может быть, и вопреки времени, — развеял мои сомнения Есин. — Сейчас у нас учится много ребят из провинции. Не из крупных городов, таких как Новосибирск, а из таких как Вологда и подобных. Все повторяется. Беда этого института только в одном — слишком много талантливых ребят.

Есин задумался и после паузы произнес:

— Знаете, тоска по жречеству, которое называется писательством, существует независимо ни от чего.

Потом Есин рассказывал, что продолжает писать роман о Ленине и собирается опубликовать дневники за 1999 год. Во время разговора дверь ректорского кабинета то и дело открывалась: заходили преподаватели, студенты, беспрерывно звонил телефон. Делам и заботам не было конца.