Эдриан Маккинти - Гибельный день

• Название: Гибельный день
• Автор: Эдриан Маккинти
• Издательство: Иностранка, Азбука-Аттикус
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-389-02919-4

Скрываясь в Южной Америке, Майкл руководит службой безопасности отеля в Лиме, разбираясь с буйными туристами и проститутками. Но его спокойная жизнь неожиданно заканчивается в тот самый момент, когда двое колумбийских головорезов врываются к нему в номер и, угрожая оружием, вынуждают ответить на звонок его прежней любовницы Бриджит Каллагэн из Ирландии. Бриджит, потерявшая по вине Майкла жениха, предлагает ему на выбор: либо он приедет и найдет ее дочь, либо его прикончат на месте. Майкл прибывает в Дублин в Блумов день, 16 июня, когда происходит действие романа Джеймса Джойса «Улисс». И в течение одного этого дня ему предстоит проникнуть в самое сердце ИРА и провести сложнейшее расследование в поисках пропавшей девочки.

---

— Черт бы вас побрал! — прошипел я и скрылся внутри катера.

Можно ли смыться с этой посудины так, чтобы меня не заметили? Пилеры подошли к лодке Дональда. Пес начал лаять. Дональд указывал на «Рыжую копну».

Проклятье!

Нет, отсюда не выбраться. Разве что прыгнуть в воду и попробовать оторваться вплавь, но тогда они точно решат, что я замешан в эти делишки, и мне несдобровать.

Я медленно вернулся на палубу и приветливо помахал копам, чтобы они поскорее подошли и по возможности быстро удалились.

Четверо полицейских, одна из них женщина. Главный — с большими седеющими усами, в точности как у мексиканского революционера Сапаты. Все в рубашках с длинными рукавами, на женщине рубашка расстегнута, виднеется бронежилет. С большого расстояния она выглядит даже красавицей. Гордо задранный носик, ладная фигурка и светлые волосы, почти скрытые под форменной шляпой.

— Кто вы такой? — крикнул мне командир, как будто я был футбольным фанатом, который беснуется на трибуне.

Я подхватил незабудку, выброшенную волной на палубу, понюхал.

— Убирайтесь прочь с лодки! — закричал он.

Я не ответил. Я вообще плохо переношу выкрики, особенно если это коп орет. Пусть ублюдок подойдет поближе и говорит как цивилизованный человек.

— Эй, ты меня слышишь, приятель?! — надсаживался Сапата, перейдя на «ты».

Я надеялся, что он заметил мою ироническую улыбку. Да, тут жестоко убили двоих людей, ситуация довольно-таки серьезная, но даже при таком раскладе нет места грубости и варварству.

В мое время полиция носила звучное наименование — Королевская Ольстерская — и состояла в основном из белых мужчин-протестантов. После доклада Паттена название сменили сначала на Североирландскую полицейскую службу (это вызвало насмешки — сокращение NIPS схоже со словцом «nips», презрительной кличкой японцев), а затем на Полицию Северной Ирландии. Подозреваю, теперь там меньше белых, меньше мужчин, меньше протестантов, зато они имеют больше обязанностей перед обществом.

Но от старых привычек избавиться не так-то просто.

Я сидел на палубе, свесив ноги. Будь у меня сигарета, я бы закурил.

Командир решил сделать вид, что меня не существует. Только так он и мог сохранить лицо, когда я отказался подчиниться его приказу. Я решил, что это маленькая победа общественности. Чертовы копы. Я прислонился к рубке.

Моргнул. Что-то я упускаю…

Воздух словно загустел, в нем разлилось странное напряжение. Казалось, атмосфера налилась ожиданием насилия и страха.

В течение последних десяти лет меня постоянно преследовали. Поэтому я обрел сверхбдительность, способность совладать со всяким, кто попадется мне на глаза, отделить пустую болтовню от настоящей информации, важное от второстепенного, способность определить, представляет человек угрозу или нет. В отличие от Бриджит, у меня не было телохранителей, бронированных машин, прислуги. Это держало меня в вечном напряжении, превратило в подозрительного параноика. Но я и жив только благодаря этому. Каждую минуту я ожидаю появления убийцы с пистолетом, замаскированным в букете цветов.

Но Бриджит все изменила, поманила новой жизнью: найди Шивон и будешь прощен. Ты чист. Ты в безопасности.

Убийцы будут отозваны. Тебе не придется всегда сидеть в глубине бара спиной к стене, считать выходы, запоминая их, и каждый год переезжать на новое место. Ты сможешь снова жить как обычный человек.

Заманчивое предложение.

Как приятно было бы посидеть в кафе на открытой террасе, помечтать, не обращая внимания на людей.

И эти мысли, прорвавшиеся в мое сознание, немного расслабили меня. Сладкое обещание. Осколок надежды.

Потому-то, наверное, я и не заметил, как по улочке за шикарными домами подъехал микроавтобус и оттуда медленно вылезают двое мужчин в лыжных масках.

Покачивание судна, птицы, облака, шаги. Переговоры полицейских по рации.

Меня укусил комар и стал наливаться моей кровью.

Я уже придумал, что поведаю пилерам. «Я — частный детектив, работаю на Бриджит Каллагэн. Мне сообщили о человеке по имени Барри, который живет на лодке под названием „Рыжая копна“. Пришел сюда проверить информацию, замок на рубке был взломан, я спустился в каюты и обнаружил два тела. Попросил Донни вызвать вас, ребята. Не беспокойтесь, я ни к чему не прикасался, я профессионал».

Да, так и надо будет сказать.

Когда они подошли ближе, я расслышал их бессмысленный коповский разговор. Сапата разглагольствовал об упадке в современной музыке:

— Все теперь поют под фонограмму. Для этого особого умения не нужно. Помню те времена, когда у композиции была мелодия, да и тексты — вполне приличные.

— Да ерунда это. Сейчас тоже есть отличные группы! Но ты же слушаешь только чертовых «Битлз». Избавь меня от этих разговоров, ради бога! — ответил другой коп.

— Тонны дерьма, поверь мне, парень, я об этом знаю больше тебя и твоей любимой передачи «Музыка кантри на Даунтаун Радио». Гарт Брукс со товарищи — вот кто привел музыку к упадку.

Комар продолжал пить мою кровь. У комаров кровь пьют только самки. Им нужны жиры и белки, чтобы отложить яйца. У человека нет такой проблемы с оплодотворением. Я позволил ей пировать дальше. Полицейские почти приблизились к лодке.

Я встал.

— Кантри, рэп — это на самом деле отстой. Но тебе надо бы и современную музыку иногда слушать. Пи-Джей Харви или «Уайт Страйпс».

— Те же яйца, только в профиль.

— Джентльмены, прошу вас, — с улыбкой сказала женщина, подшучивая над ними.

— А я когда-то был барабанщиком, в группе нас было трое… — начал было до поры молчавший коп, но не закончил, так как в двадцати шагах от лодки, прямо перед четверкой полицейских, взорвалась реактивная граната, предназначавшаяся мне.

Оглушительный взрыв.

Суженный световой конус — а затем грохот.

Разговоры, подколки — все исчезло, вспыхнув огнем, как подожженная магнитофонная лента.

Человека гражданского граната наверняка бы прикончила. У пилеров реакция оказалась быстрее. Белая вспышка взрыва заставила их мгновенно упасть на землю. Мгновенно — это почти неуловимо быстро. А для меня время будто замедлилось, и, пока я с треском не ударился о рубку, я успел увидеть и услышать: трое полицейских прикрывают головы руками, спасаясь от ударной волны, бросающей на их тела мусор и огонь, прежде чем разорвать их барабанные перепонки; чудовищный звук деформирующегося металла; аммониевая вспышка советской гранаты; вонь — как от горящей соломы.

Ударная волна встряхнула суденышко и швырнула меня на левый борт.

Парень на набережной, выстреливший из РПГ, видя, что промахнулся, начал торопливо заряжать гранатомет. И только теперь, когда было уже чертовски поздно, я, наконец, его заметил. Его напарник стоял рядом и держал в руках нечто вроде пулемета.

Зарядив гранатомет, стрелок опустился на одно колено и навел оружие на лодку. На меня, а не на копов. Да, это не атака ИРА или Республиканской фракции на пилеров, это атака именно на меня, Майкла Форсайта.

Граната вылетает — и спустя мгновение бьет в корму лодки.

Адский грохот, огонь — в стекловолоконной корме появляется оплавленная пробоина. На сей раз мне не повезло. Меня отбросило на поручни, в спину и плечо впились металлические релинги. Оглушенный, я медленно сполз на палубу, прямо на куски горящего стекловолокна.

Ненадолго теряю сознание.

Чернота. Боль. Затем — свет.

Ощупываю себя.

Двигаться могу? Вроде да.

А говорить? Пытаюсь что-нибудь произнести.

Уголки губ запеклись, язык прикушен. Воздух свистит в гортани.

— Помогите…

Пытаюсь сесть. Стряхиваю горящие куски обшивки со своего тела.

Полицейским тоже досталось. В послеполуденный воздух поднимается дымок от тлеющих кевларовых бронежилетов. Кожа обожжена, волосы опалены. Из многочисленных ран течет кровь.

Вибрация от взрыва затухает в противоположных концах набережной.

— Боже всемогущий, — бормочу я, не веря своим глазам. — Что за…

В корме лодки огромная дыра, и куча обломков на палубе.

Я жив. Покалечен, но живой. Плавучее жилище тонет. Гранатометчик готовится выстрелить третьей гранатой.

Майкл, пора убираться отсюда.

Пытаюсь встать и не могу. Ноги придавлены большими кусками обшивки, наверное, это обрушилась крыша рубки.

Вижу гранатометчика, пытающегося зарядить свое оружие; копов, которых серьезно потрепал первый взрыв. Вроде все живы. Один из парней потерял ботинок, а с ним, похоже, и пару пальцев. Раскаленная добела шрапнель посекла остальных — отметины на руках и ногах. Все что-то вопят в рации. Шок и паника сделали речь неразборчивой — настоящая каша. В ответ из раций доносятся скрежещущие голоса, уверяющие, что помощь на подходе.

Молодая женщина-коп стонет: она ранена в плечо и в голову. Форменная одежда забрызгана кровью. Ее шляпа плывет среди дымящегося конфетти стекловолокна и попадает на горящую палубу через пролом, образованный взрывом.