Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 10 2006)

• Название: Новый Мир ( № 10 2006)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

Им

Бы чуть

Нимб

Качнуть

Фонетическое слово “бычуть” напоминает и “бачить”, встречающееся, кстати, в других текстах Кононова, и “бычиться”. Стихи бычатся. Более сложная синтаксическая постройка появляется, когда предложение, уже нарезанное на кусочки стихами, еще и переносит свои “звенья страсти” в соседнюю строфу. Тогда долго вообще ничего не понятно: кто кому статский советник? Чего тут точно нет, так это певучести, другого старинного способа запутать читателя и заморочить себя. Как петь строки длиной в два слога?

Нет, здесь царство смысла — не глоссолалии, и эмоции ритуальны. Надо всматриваться, распутывать, что к чему относится, как будто разбираешь латинскую прозу. Основной эффект и, видимо, задача этой нагнетенной сложности — торможение внимания. Ощущение, с одной стороны, действительно напоминает чтение маргиналий, хотя бы и собственных (“что я здесь понаписал?”), а с другой — оставляет привкус почти одической торжественности. Третья, наихудшая, аналогия, которой сборник все-таки дает лишь один пример, — это загадка. Не потому ли заглавия-разгадки (разумеется, еще более путающие читателя) там находятся за текстом, причем оформлены любимым кононовским приемом, как постраничные сноски? Любая разгадка всегда разочарование, как, например, в палиндроме: продравшись сквозь все его неуклюжести, даже сочиненные, например, Хлебниковым, поражаешься ничтожности улова. Это вторая после манерности опасность избранного автором стиля.

Так называемые сверхкраткие размеры в русской поэзии не новость, сведения о них можно почерпнуть из разных справочников. В эпоху модернизма сверхкраткие размеры имели несколько смысловых импликаций. Одной из них была имитация так называемых “рваных ритмов”, которыми пользовались французские символисты.

Звезда, звезда!

Приди

Среди

Золоторунных

Облаков,

Огней,

Теней

И тихострунных

Ветерков!3

У Вяч. Иванова:

....................................

Нет яркому Солнцу,

Свободному свету,

Неоскудному свету,

Созвучья иного,

Чем темное,

Тесное,

Пленное

Сердце,—

Сердце, озимое семя живого огня!

....................................

Или у Хлебникова (стихотворение “Малюток / В стае чижей…”):

.......

Зная

Знои

Синей

Сони.

Если историк русской поэзии задастся вопросом об истории русских сверхкратких размеров, то он сначала вспомнит двусложные ямбы Пушкина, Баратынского, Языкова и Полежаева. Но строки в одну двусложную стопу в этом случае чередуются в тексте со строками большей стопности. Пушкинский Гвадалквивир, напомню, “Шумит, / Бежит”. На этом контрасте и основан эффект текста.

Нет, поэтика Кононова напоминает оды из односложных слов, составлявшиеся в XVIII веке. Самая запоминающаяся из них — это сочинение Алексея Ржевского “Как я стал знать взор твой…” (1761). Стихотворение вновь открытого в 1927 году Г. А. Гуковским4 поэта стало едва ли не дежурным примером этой практики. Секрет его состоит еще и в том, что в принципе его можно проскандировать всеми известными русскими размерами, в то время как на самом деле оно силлабическое, каждая строка состоит из 6 слогов. Длина одностопных строк может быть даже пятисложной, как в переводе Вяч. Иванова из Терпандра. В непереводной поэзии русского модернизма, и это второй смысловой ориентир, — стихотворение Цветаевой “Возвращение вождя” (С. Эфрона) из сборника “Ремесло”:

Конь — хром,

Меч — ржав.

Кто — сей?

Вождь толп5.

У Цветаевой был последователь. На ее текст эмигрантский поэт Юрий Иваск откликнулся стихотворением “Вождь…”:

Вождь

трезв бодр

щедр добр

вождь

трезв — чистый ключ

бодр — белый день

щедр — ясный луч

добр — дуба сень

вождь

трезв бодр

щедр добр

вождь6

Интересно, что Иваск непривычно графически оформил стихотворение, разместив его по центру страницы, чего нет у Цветаевой, но чем часто пользовался Ржевский, среди прочего писавший и “фигурные стихи”7. Конечно, в рамках этой традиции надо рассматривать и сонет В. Ходасевича “Похороны” (1928), составленный из односложных слов по слову в строке и задуманный, по свидетельству Берберовой, как tour de force, но все-таки опубликованный в “Современных записках” (и ясно почему — сонеты из односложных слов распространены во французской поэзии):

Лоб —

Мел.

Бел

Гроб.

Спел

Поп.

Сноп

Стрел —

День

Свят!

Склеп

Слеп.

Тень —

В ад!8

Ср. у Кононова:

Мне,

Нам

Не

Там,

Где

Смерть,

Рдеть

В треть

Тел

Двух.

Е!

Ух!

А!

О!

Там

Дно —

Круг

Нимф,

Букв,

Цифр...

Досужие забавы Ходасевича донесли до нас еще один неизбежный в рамках этой поэтики кунштюк. Пометы поэта на полях “Собрания стихов” 1927 года дают нам пример такой частушки “о матросе и бляди. Ритм: вихляние ее зада”:

Ходит пес

Барбос.

Его нос

Курнос.

Мне вчерась

Матрос

Папирос

Принес9.

Ходасевич имитирует вихляние зада проститутки через правильное чередование усеченной строки двустопного ямба и строки, состоящей из хореической стопы. Кононов чередует ямб с хореем, и опять-таки на всем пространстве текста:

Всё-всё

Разве

Сползет

К язве

От врат

Узких,

Где брат

Тузик

Мил друг

Песик

Без мук

Сносит

Как ночь

С тела

Рвет скотч.

Сделал

Всех их

Миша…

И стих

Пышет

И бьет

Левой

В живот

Девы,

В ее

Влажный

Буек

Дважды,

Потом

В щелку

Листком

Шелка.

Частушка — не единственная ассоциация с малыми жанрами фольклора. В сборнике Г. Чулкова “Кремнистый путь” есть стихотворение “Звуки труб / Унылые, / Тени дум / Постылыя! / В прах метнитеся, / Испылитеся! / Я — разгневанный, / Окровавленный; / Я — измученный, / Я — раздавленный. / Стоны труб / Унылые, / Тени дум / Постылыя! / Испылитеся, / В прах метнитеся”10. Совершенно как “козлятушки, ребятушки, отворитеся, отомкнитеся” — значит, у коротких размеров было еще такое, песенное, измерение.

Для Цветаевой ее экспериментальный текст можно понять не как подражание манерным литературным играм XVIII века, но как квинтэссенцию одной из сторон собственной поэтики — поэтики рубленых вскриков. Беру наугад:

— Прельстись!

Пригубь!

Не ввысь,

А в глубь

Веду…

(“Памяти Т. Ф. Скрябиной”11)

Стихотворение Кононова “Свят…” напоминает Цветаеву:

Свят

Господь!

Стяг

Свей в плоть,

В жгут,

В трос, в хлыщ, (по всему напрашивается “хлыст”. — Г. О. )

В трут,

В сто тыщь.

Разумеется, все эти опыты так или иначе неизбежно несут отпечаток эксперимента. Это отчетливо тематизировано в сонете Валерия Брюсова “Тема предчувствий” (1894), который приводит М. Л. Гаспаров в качестве одного из примеров сверхкоротких размеров:

Зигзаги

Волны

Отваги

Полны,

И саги

Луны