Всеволод Мартыненко - Бойцовый кот

• Название: Бойцовый кот
• Автор: Всеволод Мартыненко
• Жанр: Научная Фантастика

---

Пока он надсаживался, на трибуну чинно взошли остальные ораторы и аккуратный седоватый офицер в полевом пятнистом комбинезоне и темных очках в тонкой модной оправе. Оболенский во всех своих регалиях на черной рубашке с трудом оторвал распаленного, хрипящего Кольку от микрофона и занял эту ключевую позицию сам. Тряхнув архитекторско-княжескими кудрями, он объявил исполненным важности голосом:

- Сударыни и судари, братья и сестры! Сейчас перед вами выступит почетный гражданин нашего города, почетный председатель Гуслярского патриотического союза Артемий Сидорович Сидякин!

Из разных мест толпы раздались жидкие хлопки. Корнелий огляделся и увидел старательно ходящие от аплодисментов под черными рубашками спины.

Сидякмн был в своеобычном черном пальто до пят. Заячью шапку из уважения перед народом он снял, и ветер шевелил его добротно сделанную шевелюру и крепко приклеенные по такому случаю сивые усы. Вместо вышитого изображения колокола он повесил себе на шею на широкой малиновой

-54ленте начищенное коровье ботало, и теперь одновре менно походил на священника и племенного быка.

Сидякин тоже встряхнул своей патриаршей гривой и начал:

- Гусляричи! Братие! Сто одиннадцать лет ждал я этого часа! Пришла на нашу землю свобода и демократия! Пред лицом грядущего выбора судьбы града нашего, сплотите ряды свои вкруг истинных патриотов Отечества! Как краевед и хранитель истории родного града нашего, заявляю: Не было в истории Гусляра Великого такого мига счастливого воссоедининия народа со свободой и радостью с февраля семнадцатого!

В толпе сопливые темные личности не поделили между собой финифлюкинское колечко и вытащили финки. Стоявший рядом чернорубашечник отнял колечко и с подзатыльниками вытолкнул шантрапу из толпы.

На Сидякина это не действовало. Он вещал монотонно и непоколебимо, раскачиваясь вперед-назад. Его ботало позванивало в такт речи.

Наконец сидякинское излияние закончилось очередным призывом голосовать на выборах за патриотов и радетелей Великого Гусляра. Микрофон снова захватил Оболенский.

- Граждане Великого Гусляра! Наш уважаемый соратник в своей пламенной речи призвал вас голосовать за счастье и спокойствие родного города. Его могут обеспечить только кандидаты патриотического союза - Пупыкин и Слабенко, известные своим старанием сделать жизнь гуслярчан лучше и сытнее! В свете нового взгляда на коммерческую инициативу они направили свою деятельность на создание новых рабочих мест на своей фабрике. Их заслуга - и концессия по производству пластиковых Микки-Маусов на заводе игрушек, и продажа озера Копенгаген под строи

-55тельство отельного комплекса!

Оболенский произносил эти слова, указывая на надпись, опоясывавшую статую Римки-Свободы.

- Но не только о бренном теле заботятся наши благодетели. Их, и меня в том числе, заботит и процветание истинно русского духа в гражданах Великого Гусляра!

Финифлюкина начала выбираться из толпы, бережно прижимая к груди пакет с сахаром и баночки консервов.

- Для успешного развития исконно российского самосознания наш патриотический союз организовал выставку всемирно известного художника, снискавшего себе славу во времена застоя бестрепетным отношением к нашей истории, спасителя уничтожавшихся икон, хранителя русской художественной традиции!

Мало этого, из столичного, центрального издательства к нам на предвыборный митинг прибыл выдающийся писатель-фантаст, один из видных идеологов нашего движения, поддерживающий этрусскую гипотезу происхождения нашего народа!

Выступление видного идеолога было уже совсем невразумительным и закончилось тем, что Оболенский вытащил вперед офицера и срывающимся от благоговения голосом прокричал:

- Вот он, наследник этрусков, наш кровный брат, пришедший спасти и оградить святую Русь от анархостско-масонских дестабилизирующих элементов силами Организации Объединенных Наций!

Офицер застенчиво улыбнулся, пригладил волосы, поправил очки и неожиданно молодым голосом сказал:

- Да... Объединенный Наций... Помощь и урегулирований... Раздача продовольствий... Да... Раздача продукт и одежда! - с этими словами он указал на въезжающий на площадь зеленый военный грузовик.

-56

Толпа, как прибой, отхлынула от трибуны и окружила грузовик. На месте остались только полтора десятка человек, среди которых Удалов с радостью узнал Белосельского и Зиночку Сочкину. Возле них было несколько солдат в телогрейках и пилотках, а рядом с Белосельским стояла, прижимая к груди какой-то узелочек, белоголовая Ксюша в форменном френче. До Удалова донеслись обрывки разговора:

- Николай Иванович, ко мне вчера Корнелий приходил.

- Ты что, Ксения, он же на исправработах за дестабилизирующие призывы и агитацию.

- Может, отпускают их оттуда?

- Нет, никогда, весь срок положено в казарме отбывать. Да ты не волнуйся, полгода еще, и придет. Опять же, дорогу с Выселок доведут, может амнистия будет.

- И я то же думаю, да только меня сегодня что-то дернуло обед ему отнести. Прихожу, а он там, и про ночь ничего не знает.

- Тебе, Ксения, отдохнуть надо. Иди-ка домой, да полежи, отдохни.

- Нельзя мне, Николай Иванович, я теперь в комендатуре работаю, видишь-форма.

Корнелий решил не подходить пока ближе. Затеряться было нетрудно, потому что народ опять перетекал от грузовика к трибуне.

На трибуне теперь были Белосельский, Зина и загорелый сержант в тельняшке под телогрейкой, с автоматом, перекинутым за спину. Обращение Белосельского в корне отличалось от "сударей" патриотического союза:

- Товарищи!

Из толпы послышался свист и раздался хриплый басок Передонова-младшего:

- Раньше тебе были товарищи! Теперь все свободные граждане!

-57

- Граждане! Вы все были свидетелями событий последних лет. Нам не дали осуществить все задуманное, не дали вывести Великий Гусляр на твердую и прямую дорогу к демократизации и гласности. Путч тоталитаристов, нашествие уголовников, организация Сопротивления, введение сил ООН... Всего этого слишком много для нашего города. Не пора ли перестать кидаться из стороны в сторону, сшибая последние устои нашего общества. Не поддавайтесь на провокации дестабилизирующих элементов - я говорю не о сопротивленцах, а о фашиствующих...

Несколько голосов из толпы и свистки перекрыли речь:

- Сам ты элемент! Застойная пропаганда! Антидемократ! Он заодно с бандитами!

Белосельский переждал и продолжил:

- Дайте нам шанс! Надо спасать город от той трясины бандитства и люмпенства, в которую он проваливается с каждым днем все глубже. Сопротивленцев я сам осуждаю - кровь проливать нельзя, но сейчас не они - главная проблема. Вот ответь ты, Ландрус - где твой сын промышлял сегодня ночью? А ты, Иваницкая, где твои дети? Петька по карьерам бомбы взрывает, а Анька-рыжая с солдатами гуляет? Ты этого для них хотела? Я еще раз заявляю - с дестабилизаторами нам не по пути, наше дело...

Но тут выстрел из толпы перебил водосточную трубу, и транспарант обрушился на трибуну, опутав Белосельского. Сержант с побелевшим от ярости лицом рванул из-за спины автомат, а Зина повисла унего на руке всем телом. В толпе свистели и ржали колокольники, пытаясь создать иллюзию всеобщего хохота. ООНовские офицеры на балконе горисполкома аплодировали все, кроме одного, снимавшего все это видеокамерой. Люди молчали.

-58

Выкрики из толпы обозначали чернорубашечников одного за другим:

- Ты смотри, как он ощерился! Эй, Зинка, не липни к сержанту, иди к нам! Ой, умора - Николка, как кот в мешке запутался!

И снова, басок Передонова-младшего:

- Тоже мне, ревнители спокойствия! Вы скажите, где ваш Удалов распрекрасный? За агитацию и баламутство дорогу строит с другими такими же элементами! Ну, где он там у вас?

Корнелий не выдержал, и выбравшись из толпы к трибуне, закричал:

- Здесь я, фашистская рожа!

Потом Удалов вспоминал последовавшие за этим события как в тумане. Он не успел ничего сказать, у чернорубашечников оказалась слишком хорошая реакция. Передонов первым кинулся к нему, на ходу вытаскивая из кобуры милицейский ПМ с криком: "Сейчас я тебя по законам военного времени!!!". Глаза его сверкали радостью обезьяны, сбившей камнем недоступный плод.

Но тут в трех метрах от Корнелия поднялся канализационный люк, из него по пояс высунулся главный редактор Малюжкин, грязный, как чумичка. Он выпустил в воздух длинную очередь из не менее грязного музейного ППШ и заорал, выскакивая из люка: "Корнелий, давай сюда, я тебя прикрою". Завыла сирена, забегали "голубые каски", засуетились чернорубашечники, отступая за заборы и дома, заметалась толпа. Никто не стрелял, кроме Передонова-младшего, который в бессильной злобе высадил всю обойму в разверстый канализационный люк, где скрылись Удалов и Малюжкин. Колька стоял над люком и плакал с досады. У него не было гранат.