Антонио Хименес - В походе с Фиделем. 1959

• Название: В походе с Фиделем. 1959
• Автор: Антонио Хименес
• Издательство: Издательство политической литературы
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1984

Книга «В походе о Фиделем» принадлежит перу государственного и общественного деятеля Кубы, историка Антонио Нуньеса Хименеса. В его очерках на основе документов и личных наблюдений описываются события на Кубе в 1959 году, когда после победы Кубинской революции происходило становление новой власти, делались первые шаги в направлении перерастания народно-демократической революции в социалистическую. Автор рисует картину острой борьбы подлинно революционных сил во главе с Ф. Кастро против попыток реакции не допустить дальнейшего развития освободительной борьбы кубинского народа.

Вступительная статья второго секретаря ЦК Коммунистической партии Кубы Рауля Кастро Рус. Общая редакция перевода и послесловие О. Т. Дарусенкова.

---

— Уведите его! Он омерзителен! — заканчивает беседу Рауль.

Некоторое время спустя революционный трибунал приговорил Отто Меруэло за сотрудничество с тиранией и за беспримерные преступления к 30 годам заключения. От расстрела его спасло только великодушие победившей революции.

Подлинная сущность Отто Меруэло становится еще более ясной 23 апреля 1959 года. Я находился среди публики на его процессе и, к своему удивлению и к удивлению журналистов и судей, слышу, как на один из вопросов обвинителя он отвечает:

— Батиста — это самое худшее зло, когда-либо причиненное нашей родине. Я чувствую самое высокое уважение к доктору Фиделю Кастро.

Все помнят, что 12 мая 1958 года тот же самый Меруэло заявил о «массовой и истинной любви, которую испытывает народ Кубы к президенту Батисте». А теперь, находясь перед революционным судом он говорит:

— Я благодарю этот трибунал за то, что он столь справедливо осудил меня, и, если бы меня приговорили к смерти, я был бы так же благодарен. Я обещаю, что искуплю мои грехи, и сожалею, что не знал раньше о благородстве и патриотическом чувстве этих юношей, потому что тогда бы с самого начала присоединился к этой славной революции.

А далее следует классический пример трусости и страха.

— Почему, — спрашивает прокурор, — вы говорили о членах «Движения 26 июля» в оскорбительном тоне: «Они лишь кусают и тут же убегают»?

— Потому что именно таким был метод партизанской войны, которую они вели во имя Кубы. У меня не было ни малейшей мысли оскорбить этих смелых бойцов, когда я говорил, что «они лишь кусают и тут же убегают».

В те дни у Фиделя не было ни официального кабинета, ни своей личной квартиры. Можно было бы сказать, чго нормой его жизни было постоянное перемещение.

Одним из случайных прибежищ Фиделя и его самых близких помощников стала гостиница «Гавана-Хилтон», название которой народ изменил на «Гавана либре» («Свободная Гавана»).

Через три месяца после вступления в Гавану, в марте 1959 года, премьер-министр решил обосноваться в районе Сьерра-де-Кохимар, в Восточной Гаване.

Когда я спрашиваю Фиделя, чем это вызвано, он заразительно смеется и говорит:

— Мне правится это название — Сьерра-де-Кохимар. Мне нравится жить в «сьерре».

В это время происходит его встреча с известным журналистом из «Нью-Йорк таймс» Гербертом Мэтьюзом, который первым взял у него интервью в Сьерра-Маэстре. Встреча состоялась как раз в небольшом домике в Сьерра-де-Кохимар, неподалеку от побережья Флоридского пролива.

Об этом месте жительства Фиделя Мэтьюз рассказывает в одном из своих репортажей:

«Дом в Кохимаре наполнен атмосферой счастья, дружбы, открытости. Фидель явно доволен тем, что бежал из роскошных апартаментов в „Гавана-Хилтон“. Для него роскошь лишена всякой привлекательности. Он скучает по Сьерра-Маэстре, ее лесам, деревням, зелени, духу товарищества и опасности, — все там было так просто и это так далеко сегодня».

И Мэтьюз заканчивает:

«Сегодня все непросто. Те, кто относят Фиделя к какой-то категории, кто судит, восхваляет или осуждает его, выражают не более чем собственные страхи и надежды. Как все романтики, Фидель нарушает рамки всяких классификаций. Пока еще нет тех критериев, по которым можно было бы квалифицировать его».

В эти февральские дни проводится первый карнавал революционной Кубы.

Фидель наблюдает с главной трибуны у подножия лестницы Капитолия праздничный парад, полный ярких красок и заразительных музыкальных ритмов.

Когда карета с «королевой» карнавала и сопровождающими ее «дамами» проезжала мимо трибуны, они повернулись в сторону вождя революции и приветствовали его с уважением и восхищением. Фидель отвечал аналогичным элегантным жестом и пригласил их к себе на трибуну.

«Королева» и «дамы» выходят из кареты, и тут же начинается оживленная беседа, которую Фидель прерывает только тогда, когда видит, что мимо трибуны проезжает карета с «королевой» мексиканского карнавала, приглашенной в Гавану на празднества.

Вновь повторяется та же сцена. Прекрасная мексиканка приветствует Фиделя, и он приглашает ее присоединиться к нему и ее кубинским коллегам.

Фидель увлеченно беседует с мексиканкой, и тогда кубинки, чувствуя себя слегка обиженными, посоветовавшись между собой, обращаются к нему с вопросом:

— Фидель, разве вы не призываете к тому, что нужно пользоваться кубинскими, а не импортными продуктами?

Фидель проявляет находчивость:

— Помилуйте, разве вы не видите, что эта мексиканская «королева» как раз «пользуется» вполне кубинским «продуктом»?

Девушки — кубинки и мексиканка — не могут удержаться от смеха.

Карнавальный парад, бурлящий весельем, продолжи свой путь по бульвару Марти.

Глава IX «ВСЯ СЛАВА МИРА УМЕЩАЕТСЯ В ОДНОМ КУКУРУЗНОМ ЗЕРНЕ»

Постоянным уроком, который Фидель дает народу и прежде всего революционным руководителям, является его стремление к скромности. Он не мирится с тем, что революционер может быть тщеславным. Я впервые услышал его мнение на этот счет 13 февраля, когда он, будучи приглашённым в гавайский «Клуб львов», заявил:

— Мне говорят, что я борюсь ради славы. Так нет, сеньоры, я не борюсь во имя славы, потому что в конце концов стремление к славе — это тщеславие.

И добавил:

— Марти, самый благородный из всех кубинцев, сказал, что «вся слава мира умещается в одном кукурузлом зерне». И в этих словах заключается великая правда. Люди борются из желания сделать добро, ибо в этом и состоит назначение человека — в борьбе за преодоление себя, за нечто высшее, за то, чтобы не покоряться обстоятельствам.

Другая забота Фиделя с момента рождения революционной власти состояла в том, чтобы не допустить никакого злоупотребления властью, возникшей в недрах партизанской армии. Это чувство справедливости выразилось в том, что революция действительно на десять с лишним дней запретила любые действия полиции, предоставив гражданам самим принимать меры по обеспечению общественного порядка. Если при этом мы и были немного романтиками, то не менее важно и то, что Кубинская революция смогла продемонстрировать всему миру чистоту своих идеалов, свое стремление покончить со всяким злоупотреблением властью и продолжает делать это, потому что любое злоупотребление властью сурово наказывается.

Далее Фидель Кастро говорит о глубоком чувстве горечи, с которым он узнал, что какой-то представитель власти после январской победы совершил убийство.

— Если мы пройдем мимо одпого этого факта, то тогда начнется старая история. За два года борьбы мы ни разу ие позволили себе этого в отношении хотя бы одного пленного. Так почему же в условиях мира кто-то делает что-либо подобное? Я надеюсь, что повинный в этом не принадлежит к бойцам Повстанческой армии.

Однако что же у нас происходит? Откуда у нас эти несчастья? Дело в том, что с тех пор, как сюда прибыли первые европейцы, которые водрузили здесь свой флаг и силой покорили первых индейцев, до сегодняшнего дня мы всегда жили в условиях насилия, пороков, эксплуатации, в невыносимых условиях, которые и привели к тому, что это чудо, которое называется Кубой, — чудо по своим богатствам и по своему народу — было превращено в нечто иное.

И вот произошел этот печальный случай — акт варварства, совершенный представителем власти. И как я понимаю — все свидетельствует об этом, хотя я и не выяснил до конца, но обязательно выясню, — было совершено убийство. Я хочу, чтобы вы знали об этом. Вы можете представить себе, какое впечатление это произвело на меня. Я тут же связался с семьей убитого и сам займусь расследованием этого дела; я сделаю это по многим мотивам, потому что нельзя оставлять без внимания этот первый случай. Нужно начинать борьбу сразу и незамедлительно. Если мы пройдем мимо этого случая, снова начнется повторение старого. И поэтому, сеньоры, этот случай не должен пройти безнаказанно! Я испытал большую горечь, когда сообщил этой семье, что произошло с человеком, которого они любили. Это был мой долг независимо от того, каким был этот человек, хотя я верю, что он был действительно достойным человеком. Так мне кажется, хотя я и не хочу окончательно решать, прежде чем не ознакомлюсь со всемл материалами. Я не хочу заранее говорить ни «да», ни «нет». Но факты говорят о том, что он действительно был арестован, а затем убит. А этого нельзя допустить даже в отношении последнего преступника!

Ибо если мы за два года и месяц войны ни разу не убили ни одного пленного, ни разу не ударили даже ни одного предателя, — по какому праву в мирное время кто-то решается делать что-либо подобное, кем бы ни был задержанный человек?

Одной из самых больших забот американского правительства и его лакеев на нашей земле был вопрос о возможном выдворении Революционным правительством американской военной миссии с Кубы.