А. Широкорад - Гений советской артиллерии. Триумф и трагедия В.Грабина

• Название: Гений советской артиллерии. Триумф и трагедия В.Грабина
• Автор: А. Широкорад
• Издательство: Издательство АСТ
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-019107-3

ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКАЯ БИБЛИОТЕКА

---

Читатель помнит, что конфликты грабинцев с соседями с завода № 88 начались еще в конце 1942 г. Завод в 1943—1945 гг. выпускал 25-мм зенитные пушки, в 1945 г. сделал еще четыре опытные 57-мм автоматические пушки и тем ограничился. Логично было предположить, что Грабин присоединит этот небольшой артиллерийский завод к ЦНИИ-58, тем более что производство всех типов 25-мм автоматов (72К, 84КМ и 94КМ), изготовляемых на заводе № 88, в 1946 г. было прекращено и более нигде не возобновлялось за ненадобностью. Однако руководству страны завод № 88 понадобился совсем для иных целей.

13 мая 1946 г. вышло постановление Совета Министров № 1017-419, согласно которому в составе Министерства вооружения на базе завода № 88 был создан Научно-исследовательский институт реактивного вооружения и конструкторское бюро. Приказом Устинова от 16 мая 1946 г. НИИ реактивного вооружения получил название НИИ-88.

26 апреля 1950 г. приказом Устинова КБ было ликвидировано, а на его базе было создано ОКБ-1 по разработке ракет дальнего действия и ОКБ-2 по разработке зенитных управляемых ракет. Начальником ОКБ-1 был назначен С.П. Королев. Через несколько месяцев работы по зенитным ракетам передают в другие организации, и Королев фактически становится хозяином НИИ-88 в целом.

О том, что именно королёвские ракеты типа Р-7 вывели на орбиту первый искусственный спутник Земли и первый пилотируемый космический корабль «Восток-1», отправили космические аппараты к Луне и Венере, известно каждому. Но вот в качестве серийной межконтинентальной баллистической ракеты Р-7 использовать было практически невозможно, хотя она и создавалась как МБР, а ее роль носителя космических аппаратов поначалу считалась второстепенной. Как острили военные: «Королев работает на ТАСС, Янгель на нас, а Челомей на унитаз». Действительно, первыми серийными межконтинентальными баллистическими ракетами, вставшими на боевое дежурство, стали Р-16, изготовленные на заводе № 556 в Днепропетровске, где главным конструктором был М.К. Янгель.

Потерпев неудачу в создании МБР на жидком топливе, Королев в 1958 г. параллельно начал работы над твердотопливными ракетами дальнего действия. Соответственно он потребовал от правительства дополнительные деньги, людей и помещения для этих работ.

Б.Е. Черток писал:

«В 1959 г. Устинову представился очень удобный случай убить двух зайцев: окончательно рассчитаться за все обиды с Грабиным, доказав ему наконец “кто есть кто”, и удовлетворить настоятельные, законные требования Королева о расширении производственно-конструкторской базы.

Это предложение, безусловно, будет поддержано Хрущевым, который является энтузиастом создания ракетного

оружия в ущерб обычной артиллерии и авиации. Он обещал помощь Королеву и дал Устинову задание подготовить по этому поводу предложения.

Устинов не любил промедлений. Видимо, были и другие варианты по изменению судьбы ЦНИИ-58 и самого Грабина. Поэтому он дал Королеву срок всего три дня на размышление»43.

По словам Чертока, Королев колебался, прежде чем принять предложение Устинова. Уж очень хотелось «и невинность соблюсти, и капитал приобрести». Опять слово Чертоку:

«После паузы для размышлений выступил многоопытный Турков. Он повторил, что очень высоко оценивает вклад Грабина еще в военные времена. Это заслуженный человек и хороший организатор. В коллективе его любят и уважают, с ним считаются не только как с начальником. Для артиллеристов он настоящий Главный конструктор. Если мы выступим в роли агрессоров, которые воспользовались конъюнктурой, то есть тем, что Устинов сводит с Грабиным старые счеты, это будет нечестно и вызовет враждебное к нам отношение в коллективе.

Королев все это и сам прекрасно понимал. Все согласились с Турковым и решили, что СП [С.П. Королев. — А. Ш.] в ответе Устинову должен заявить, что готов подчиниться постановлению, но при условии, что, во-первых, ни в коем случае там не будет формулировки типа «принять предложение Главного конструктора Королева» или чего-нибудь в этом духе, и, во-вторых, судьба Грабина должна быть решена с учетом всех его заслуг.

Когда закончилось совещание, СП, отпустив всех, попросил задержаться меня и Бушуева.

— Вот что, субчики-голубчики, — такое обращение свидетельствовало о хорошем настроении и высочайшем доверии, — я с Грабиным практически незнаком. Только пару раз встречался на городских конференциях. Мне его просто по-человечески жаль. Потерять такую работу и коллектив, после стольких лет! У нас ведь умеют человека сразу и забыть, и затоптать. По себе знаю. Не вам объяснять, Граби

ну уже наверняка наговорили, что Королев хочет все отнять, а его самого не пускать на территорию. Дядя Митя [Устинов. — А. Ш.] будет чистым, а я окажусь злодеем, который воспользовался благорасположением Никиты Сергеевича. Мне встречаться для предварительных объяснений с Грабиным нельзя. Это я поручаю вам двоим. Не спешите. Обдумайте, под каким предлогом прийти к нему и поговорить о возможностях совместной работы по космическим аппаратам. Объясните, что у нас не хватает сил и мы готовы эту тематику или даже весь аппарат со всеми потрохами передать ему для разработки и производства. Вместо атомных реакторов!»*

Но Грабин опередил посланцев Королева, и в конце мая 1959 г. Черток и Бушуев получили через референта Королева Лелянова, бывшего сотрудника КГБ, сообщение, что завтра их приглашает к себе Грабин. Проход «по списку» — без бюро пропусков. О том, что произошло затем, в книге Б.Е. Чертока сказано:

«В проходной нас уже ждал уполномоченный и сразу провел в просторный кабинет. Грабин восседал в полной генеральской форме за большим рабочим столом, обтянутым сверху зеленым сукном. Мы представились. Несколько удивило, что Грабин не встал, не протянул руки. Правда, через широкий стол это сделать было трудно. Пригласил кивком погрузиться в тяжелые и неудобные кресла. Бушуев, как мы предварительно договорились, начал рассказ о новом автоматическом аппарате для полета к Марсу, предложил Василию Гавриловичу посмотреть проект. Спросил, может быть, имеет смысл изготовить его здесь, на опытном производстве.

На портретах художники придавали Грабину величественную осанку. Крупные черты лица выражали гордость, надменность и властность. Настоящий Бог войны при всех регалиях. Но лицо сидевшего перед нами человека было совсем не похоже на выставочный портрет. Он молчал и смотрел то на Бушуева, то на меня, недоумевая, зачем весь этот разговор. Крупная голова стремилась вдавиться в плечи, будто уходя от опасности. На усталом лице — выраже

* Черток Б.Е. Ракеты и люди. С. 212—211.

ние обреченности. Столько лет прошло с тех пор, а я и сейчас вспоминаю смешанное чувство неловкости и жалости, которое испытал, сидя перед Грабиным.

Пока Бушуев говорил, я успел оглядеть просторный кабинет. Большой стол для заседаний, стулья, простые диваны, столик у письменного стола, тяжелые, без резных выкрутасов кресла — все из светлой карельской березы. На стене над хозяином кабинета — в позолоченной раме большой портрет Сталина. Когда мы готовились к встрече, кто-то из аппарата Королева, кажется, тот же всезнающий Jleлянов нам сказал: “Обратите внимание на мебель в кабинете Грабина. Ее изготовили в правительственных мебельных мастерских, помещавшихся в Бутырской тюрьме, по личному указанию Сталина”.

Стены грабинского кабинета были сверху донизу обильно расписаны вьющимися растениями, стебли которых изобиловали листьями и крупными светло-сиреневыми цветами. Эту настенную живопись мы внимательно изучили позднее. Художник изобразил некий гибрид лианы, лотоса, лилий и магнолий. Хозяин кабинета и все его посетители, вероятно, по замыслу художника, должны были чувствовать себя, как в саду. Непривычной была и гипсовая лепнина, украшавшая потолок по всему периметру, и нарядные плафоны, с которых свешивались бронзовые люстры. Потолок подпирали пилястры с позолоченными завитушками капителей.

Архитектурно-художественное оформление кабинета контрастировало с обликом самого хозяина. Ему совершенно неинтересна была речь Бушуева, и сам наш визит для него был отработкой чьих-то увещеваний. Вероятно, был звонок из аппарата ЦК. Он уже знал, что там, “наверху”, Устинов все согласовал и вот-вот появится постановление ЦК и Совета Министров, которое поставит крест на его карьере. Для приличия предложат какой-либо пост в Министерстве обороны — в так называемой “райской группе”. Была такая учреждена для ушедших в отставку по старости или неугодных партийному руководству маршалов и высших генералов. Теперь ему предстояло проститься с коллективом, с которым он прошел войну, для которого столько сделал, с конструкторскими залами с кульманами, на которых наколоты листы с чертежами новых узлов, с производ