Вирджиния Нильсэн - Колдовские чары

• Название: Колдовские чары
• Автор: Вирджиния Нильсэн
• Издательство: ЦЕНТР-2000
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7635-0013-Х

У женщины появляется мужчина и всю ее подчиняет только страсти. Состояние экстаза, которое она сразу же испытала, знаменует собой лишь только начало этого калейдоскопа безумия.

Существует любовь, которую не способна забыть ни одна женщина на свете, нельзя забыть ни ее удовольствий, ни ее страсти, ни той цены, которую приходится за все это платить…

Не было в Новом Орлеане женщины прекраснее, чем Анжела, не было и рассудительнее. Она заботилась только о своих землях и о своей личной свободе… но лишь до той поры, пока на горизонте не появился очаровательный француз, который сразу же предъявил свои права на ее тело и сердце…

Филипп, околдовав ее жаркую плоть, подчинил ее здравый рассудок, увез Анжелу из Луизианы и представил при дворе Наполеона Бонапарта.

Их обоюдная страсть завершится леденящим душу наваждением и запретным чувством, взращенным в их сердцах колдовством любви.

---

Наполеон отправился в Польшу, где занимался подготовкой к походу на Россию. На этот раз он оставил дома Жозефину, и, по словам Клэр де Ремюза, при дворе все крепли слухи об отчаянном флирте Наполеона с прекрасной графиней Валевской. Анжеле очень хотелось знать, переживает ли Жозефина такое же одиночество, как и она сама.

Однажды вечером мадемуазель Оре сообщила, что внизу ее дожидаются супруги де Ремюза. Это было странно, так как она никогда не принимала их без договоренности. Родственники Филиппа в такой час обычно должны были быть при дворе, а Клэр очень редко была свободна от своих постоянных обязанностей фрейлины, отвечающей за гардероб Жозефины.

В гостиную вошли Клэр с Огюстом. Выражение на их лицах не оставляло у нее никаких сомнений в том, что произошло нечто весьма серьезное.

— Что-то случилось с Филиппом? — взволнованно спросила Анжела.

Подойдя к ней, Клэр обняла ее.

— Мужайся, дорогая.

Анжела сразу же почувствовала, как у нее отлила от лица кровь, закружилась голова и по спине скользнул холодок.

— Что случилось?

Огюст тоже приблизился к ней.

— Было ли известно вам, что Филипп поддерживал контакты с некоторыми своими друзьями-роялистами из Англии?

Она отрицательно покачала головой.

— Шпики Фуше обнаружили еще один заговор против императора, и некоторые из заговорщиков были недавно арестованы в Туре.

— Филипп? Заговорщик? — удивилась Анжела. — Он тоже арестован?

— Да, и он был среди них. Они организовали встречу в гостинице. Когда нагрянула полиция, Филипп пытался бежать, выпрыгнув из окна.

— Он невредим? Я должна немедленно ехать к нему!

— Он был ранен одним из полицейских, окруживших гостиницу, — сказал Огюст. — Его доставили вместе с другими в тюрьму и вызвали врача, но он скончался.

Анжела, держась за Клэр, начала медленно оседать. Огюст, взяв ее за талию, усадил на стул. Клэр потребовала немедленно принести нюхательной соли, которую принесла мадемуазель Оре.

— Вы ничего не знали об этом заговоре? — снова спросил Огюст.

Анжела опять отрицательно покачала головой. Ее мозг упрямо отрицал то, что она услышала от него. Филипп не мог умереть. Она живо вспомнила его последние объятия при прощании, его сильные руки, прикосновение его нежных пальцев…

— Нет, я не могу в это поверить! Этого не может быть! Он так обожал Наполеона, для чего же ему было принимать участие в заговоре против него? Он так хотел служить ему, и таким образом вернуть себе свое состояние.

— Мне кажется, что вы все ставите с головы на ноги, — сухо сказал Огюст. — Наполеон довольно проницательный человек, и от него не могло ускользнуть то, что Филипп больше желал поскорее вернуть свое наследство, чем сгорал от желания служить ему. Он мечтал о тех привилегиях, которыми пользовался до революции его отец, и совсем отчаялся, когда на все свои просьбы об аудиенции у императора постоянно получал отказ. Думаю, он был убежден в том, что император издевается над ним, и понял, что его надеждам не суждено сбыться.

— Не забывайте, месье, что вы сами поощряли его просьбы и надежды.

— Мне казалось, что существует какой-то шанс на возвращение его состояния, но после революции мир стал совершенно другим. Мне кажется, Филипп так до конца и не осознал этого.

Ужасное отчаяние вдруг охватило Анжелу. Каким же теперь для нее будет этот мир без Филиппа?

— Почему? — спросила она. — Почему это случилось? Вы что-то не договариваете!

— Только то, что он был ранен в грудь, и не приходил в сознание. — Переглянувшись с женой, он добавил:

— Может, он даже был невиновен в заговоре, но, судя по тому, что он пытался бежать, отдавал себе отчет в том, что оказался не с теми людьми и не в том месте. — В его глазах промелькнула жалость. — Я приказал доставить его тело сюда для погребения.

— Филипп должен быть похоронен в своем имении Сан-Суси!

— Я могу это устроить.

— Я думаю, — сказала Клэр, — что императрица позволит мне быть с тобой этой ночью.

— Я поговорю с ней, — сказал Огюст и удалился, чтобы отдать все необходимые распоряжения по поводу похорон Филиппа.

Когда Анжела впервые увидела замок, в котором родился и жил до десятилетнего возраста Филипп, то просто онемела от удивления. Как же это он мог испытывать такие нежные, постоянно будоражащие его душу чувства вот к этой увенчанной башенками, почти лишенной окон груде серых камней, возвышающейся в запущенном саду?

Насколько ее прошлое отличалось от всего увиденного! Вероятно, его имение в Сан-Суси выглядело куда более гостеприимным, когда здесь, до революции, жила семья Филиппа. Но теперь его холодный, отталкивающий вид полуразрушенного замка никак не позволял ей понять, почему он пользовался такой горячей любовью у ее мужа — этого она не могла объяснить. Анжела задумалась над тем, как, по существу, мало она его знала. Такой брак совершенно несовместимых друг с другом людей, вероятно, был обречен с самого начала, но все же как они любили друг друга! Тот факт, что он уже больше никогда не вернется, не притуплял страстного влечения к нему, и ее все еще посещали эротические сны, в которых они занимались любовью, но она по-прежнему вместе с тем и ненавидела его за супружескую неверность, пусть даже если она была вымышленной.

Мессу по Филиппу отслужили в его замке, который каким-то неизъяснимым образом эти вандалы не сожгли, а лишь растащили из дома все ковры, картины и мебель, которые наверняка помогли бы ей многое понять. Не могла она и реально оценить чувства крестьян, которые пришли, чтобы проводить в последний путь своего бывшего хозяина.

— Они знали его еще ребенком и очень любили. Он был очаровательным мальчиком, — сказал ей седеющий священник после погребения.

— Но они отобрали у него землю! — горько возразила она.

— Но, мадам, ведь они своими руками возделывают ее.

Слова священника показались Анжеле просто оскорбительными. Не хотел ли он тем самым подчеркнуть, что и земля "Колдовства" принадлежит ее рабам только потому, что они возделывают ее своими руками. Какой вздор!

У Анжелы в душе нарастало ощущение полного одиночества — ведь теперь она всеми покинута. С этой мыслью ей придется мириться еще долго. Она отказывалась воспринимать, как должное, смерть Филиппа или свое горе, как и все то в жизни, что ей было непонятно. Вместо этого, она просто кипела от дикой злобы к Наполеону, который отказался помочь ее мужу. Она ненавидела и жандармов, убивших ее Филиппа. Она была вне себя от ярости из-за того, что Филипп привез ее в это чуждое ей место, а затем навечно покинул ее.

Иногда в ее рассудке, почти поврежденном из-за обрушившегося на нее горя, проносились странные видения. Сначала ей мерещилась Клотильда, о потере которой она все еще печалилась, а теперь и Филипп. Окажутся ли они, в конце концов, в раю вместе? Было ли это ей наказанием за то, что она растоптала любовь Клотильды? Теперь она не сомневалась, что ее кузина его по-настоящему любила.

Иногда она так оплакивала Филиппа, что у нее случались истерики, и она заливалась горькими слезами, с ненавистью проклиная всех тех, кто погубил ее мужа. Будучи уверенной в его полной невиновности, она подозревала, что все дело в доносчике. Он наверняка существовал — Анжела в этом ни на минуту не сомневалась, хотя Огюст отказывался подтвердить ее подозрения. На протяжении многих часов она могла бесплодно рассуждать о том, было ли Марии-Луизе известно об этом заговоре. Она подозревала и виконта, вспоминая те едкие замечания, которые он порой отпускал в адрес Филиппа. Она инстинктивно ощущала, что этим провокатором могли быть либо он, либо она.

Как только к Анжеле вернулась способность здраво мыслить, она начала строить планы своего отъезда в Луизиану. Она обратилась с просьбой к де Ремюза помочь отплыть на ближайшем корабле, отбывающим в Новый Орлеан.

— Сейчас весьма опасно путешествовать морем, — возразил он. — Ведь мы находимся в состоянии войны с Англией.

— Ну и что? — воскликнула Анжела. — Она твердо стояла на своем, и он в конце концов пообещал сделать все, что сможет.

Огюст достал ей место на корабле, и она, занимаясь подготовкой к предстоящему путешествию, понемногу стала отвлекаться от обрушившегося на нее горя. Иногда мысленно она все чаще покидала Париж и переносилась в "Колдовство", возвращаясь к той жизни, которую она когда-то там вела. Ее воспоминания отходили на второй план, когда она наблюдала за упаковкой того, что намеревалась взять с собой домой, — новые отрезы, кое-какую мебель, пару прекрасных хрустальных канделябров. Думала она и о том, какие подарки привезет тетушке Астрид и дядюшке Этьену; как ей будет приятно выплакать все свое горе на груди у Мими. "Нужно будет что-нибудь купить и для Жана-Батиста, — подумала она, — и для других слуг в доме, и для сына Мими Оюмы, который, вероятно, стал уже юношей. Как прекрасно будет снова увидеть их всех вместе!"